Во дворе послышался шум, а через некоторое время прибежали другие слуги.

– Этот монах ворвался в дом! Мы не могли его задержать!..

– Да что же это творится? – вскипел Цзя Лянь. – И вы не вышвырнули его?!

На шум вышел Цзя Чжэн.

В это время со стороны внутренних покоев донеслись вопли:

– Второй господин умирает!

Цзя Чжэна охватило сильное волнение, но тут он услышал голос хэшана:

– Если хотите, чтобы он жил, – давайте деньги!

«Когда-то Бао-юя вылечил точно такой же монах, – вспомнил Цзя Чжэн, – может быть, появление монаха сейчас тоже спасет его? Но как быть: отдашь ему деньги, а яшма окажется ненастоящей?..»

И он решил ничего не предпринимать, пока не убедится, действительно ли монах чудотворец. Он велел беспрепятственно пропустить хэшана, и тот, даже не совершив приветственных церемоний, со всех ног бросился во внутренние покои.

– Куда тебя несет? – пытался удержать монаха Цзя Лянь и схватил его за руку. – Ведь там женщины!

– Если опоздаю, его никто не спасет, – отвечал монах на ходу. Цзя Лянь едва поспевал за ним, крича:

– Все, кто есть во внутренних покоях, прячьтесь! Хэшан идет! Прекратите плач!

Но госпожа Ван и все остальные продолжали плакать – где им было прислушиваться к словам Цзя Ляня?!

Цзя Лянь вбежал в комнату и снова повторил просьбу. Тогда госпожа Ван и другие, обернувшись и увидев перед собою рослого монаха, заволновались, так как не успели скрыться.

Между тем хэшан устремился прямо к кану, на котором лежал Бао-юй. Бао-чай поспешила скрыться, но Си-жэнь, видя, что госпожа Ван остается на месте, не осмелилась уйти.

– Благодетель мой, я принес твою яшму! – провозгласил хэшан и перекинул яшму с ладони на ладонь. – Скорее несите деньги, я его спасу!

Госпожа Ван и другие от испуга словно приросли к месту. Им и в голову не приходило, что монах может их обмануть.

– Спасите его и получите деньги, – промолвила госпожа Ван.

– Нет, давайте сейчас! – настойчиво повторил монах.

– Не беспокойтесь, мы вам заплатим, только обменяем серебро, – заверила его госпожа Ван.

Хэшан раскатисто захохотал, повертел в руке яшму и, наклонившись к уху Бао-юя, позвал:

– Бао-юй! Бао-юй! Яшма вернулась к тебе!

Едва монах произнес эти слова, Бао-юй приоткрыл глаза.

– Ему лучше! – радостно закричала Си-жэнь.

– Где яшма? – спросил Бао-юй.

Хэшан положил яшму на ладонь Бао-юю. Тот крепко сжал ее, потом разжал пальцы, поднес яшму к глазам и внимательно присмотрелся.

– Ай-я! Как долго я не видел ее!

Все бывшие поблизости в комнате и за ее пределами от радости стали громко поминать Будду, а Бао-чай даже забыла о присутствии хэшана. Цзя Лянь подошел к постели и, убедившись, что Бао-юй действительно пришел в себя, тоже обрадовался. Он хотел выйти из комнаты, но монах молча схватил его за руку и вышел с ним. Цзя Ляню ничего не оставалось, как отвести его к Цзя Чжэну и рассказать обо всем.

Цзя Чжэн обрадовался, бросился к монаху, стал низко ему кланяться и благодарить. Монах в свою очередь совершил перед ним приветственную церемонию и опустился на стул.

Цзя Лянь с беспокойством подумал: «Конечно, он не уйдет, пока не получит денег…»

Внимательно приглядевшись к хэшану, Цзя Чжэн подумал, что никогда не видел его прежде, поэтому засыпал его вопросами:

– Где вы взяли эту драгоценность? Как зовут уважаемого наставника? Почему мой сын сразу ожил, как только вы подошли к нему?

– Не знаю, – с легкой улыбкой отвечал монах. – Дайте мне десять тысяч лян серебра, и поскорее покончим с этим!

Грубость и заносчивость монаха возмутили Цзя Чжэна, но он сдержался.

– Деньги сейчас будут, – только и произнес он.

– Поскорее! – требовал монах. – Мне надо уходить!

– Прошу вас, почтеннейший, посидите, – попросил Цзя Чжэн, – позвольте мне взглянуть на сына!

– Идите, только не задерживайтесь!

Цзя Чжэн прошел во внутренние покои и молча приблизился к кану. При появлении отца Бао-юй хотел встать, но не мог, так как был слишком слаб.

– Лежи, не двигайся! – бросившись к сыну, наказала госпожа Ван.

– Яшма снова у меня, – с улыбкой произнес Бао-юй, протягивая яшму Цзя Чжэну.

Цзя Чжэн с первого взгляда заметил, что яшма не фальшивая, и не стал ее разглядывать, а только сказал госпоже Ван:

– Бао-юй поправился, но как мы будем расплачиваться?

– Я отдам все, что у меня есть, лишь бы отблагодарить монаха! – воскликнула госпожа Ван.

– Боюсь, что деньги ему не нужны, – сказал Бао-юй.

– Этот монах какой-то странный, – заметил Цзя Чжэн, кивая головой, – но он во всеуслышание сказал, что ему нужны деньги.

– А вы попросили бы его остаться, – посоветовала госпожа Ван мужу, – может быть, мы и узнали бы, что ему нужно.

Когда Цзя Чжэн вышел, Бао-юй заявил, что он голоден, выпил чашку рисового отвара, а затем потребовал каши. Служанки принесли кашу, но госпожа Ван никак не решалась дать ему.

– Каша мне не повредит, я совсем здоров! – не унимался Бао-юй.

Он приподнялся на постели, съел кашу и почувствовал себя лучше. Затем он потребовал, чтобы ему помогли сесть.

Шэ-юэ поспешно подошла и подняла Бао-юя.

– Поистине, эта яшма – сокровище! – сказала она негромко. – Как только он ее увидел, сразу выздоровел! Какое счастье, что он не разбил ее раньше!

Едва Бао-юй услышал ее слова, он побледнел, отшвырнул яшму далеко в сторону и упал на подушки.

Кого интересует дальнейшая судьба Бао-юя, пусть прочтет следующую главу.

Итак, мы остановились на том, что, когда Бао-юй услышал слова Шэ-юэ, он упал без сознания. Госпожа Ван и все остальные вновь заплакали.

Шэ-юэ упрекала себя за то, что сболтнула лишнее, но госпожа Ван была так взволнована, что ей даже в голову не приходило ругать девушку.

Шэ-юэ громко рыдала, думая про себя:

«Если умрет Бао-юй, я покончу с собой, чтобы всегда следовать за ним!..»

Не будем подробно останавливаться на том, что творилось в душе Шэ-юэ, а обратимся к госпоже Ван. Она несколько раз окликнула Бао-юя, но он не отзывался; тогда она приказала служанкам поскорее отыскать монаха и попросить его, чтобы он спас ее сына. Откуда ей было знать, что за то время, пока Цзя Чжэн находился возле Бао-юя, хэшан бесследно исчез?!

Когда Цзя Чжэн возвратился в комнату и обнаружил исчезновение монаха, он был крайне удивлен. Потом он услышал шум во внутренних покоях и поспешил туда. Он увидел, что Бао-юй снова безнадежен: зубы его крепко сжаты, пульс не прощупывается. Цзя Чжэн притронулся рукой к груди юноши – она была едва теплая.

Встревоженный Цзя Чжэн приказал немедленно позвать врача.

Он ведь не знал, что душа Бао-юя улетела из тела.

Но как вы думаете, читатель, умер Бао-юй? Нет, он не умер!

Дело в том, что когда Бао-юй лишился сознания, душа его перелетела в главный зал дворца Жунго, где увидела хэшана, который принес яшму, и совершила перед ним приветственные церемонии. При появлении души Бао-юя хэшан торопливо встал и увлек ее за собой.

Следуя за хэшаном, Бао-юй неожиданно почувствовал, что тело его стало легким как пушинка и взвилось в воздух. Бао-юй не видел, чтобы они выходили из дворца Жунго, но обнаружил, что находится в незнакомом месте, диком и пустынном, и лишь вдали виднелась арка, которая как будто ему знакома. Бао-юй собирался расспросить хэшана, где они, но тут увидел фигуру женщины, промелькнувшую впереди.

«Откуда взялась такая красавица в пустыне? – подумал он. – Наверное, бессмертная фея спустилась в бренный мир».

Бао-юй подошел поближе – женщина показалась ему знакомой. Он стал присматриваться к ней, но не мог вспомнить, кто она. В это время женщина поклонилась монаху и исчезла.