– Сунь Шао-цзу увлекается вином, женщинами и азартными играми, и все служанки в его доме занимаются распутством. Я несколько раз пыталась уговорить его изменить свое поведение, но он только меня обругал и заявил, что я родилась от ревнивой бабы. Он уверяет, что мой отец когда-то взял у него пять тысяч лян серебра, а сейчас он не может получить свой долг. «Какая ты мне жена! – кричит он, тыча мне в лицо пальцем. – Твой отец взял у меня деньги, а взамен подсунул тебя! Вот выгоню тебя спать в прихожую к служанкам! Когда был жив твой дед, он добивался дружбы с нами, потому что мы были богаты. Говоря по правде, я ничем не хуже твоего отца, а вы считаете меня ниже его. Не нужно мне было с ним родниться. А то все говорят, будто я погнался за богатством!»

Ин-чунь то и дело прерывала свой рассказ слезами, чем расстроила госпожу Ван и своих сестер. Госпоже Ван не оставалось ничего иного, как утешать ее:

– Что ж делать, если тебе достался такой непутевый муж? Твой дядя Цзя Чжэн уговаривал твоего отца, чтобы он не выдавал тебя замуж за этого человека, но тот заупрямился и не стал его слушать. Вот и произошло несчастье. Видно, такова твоя судьба, дитя мое!

– Неужели мне выпала столь горькая участь?! – причитала Ин-чунь. – С самого детства у меня не было родной матери, но мне посчастливилось переехать к вам, госпожа, и несколько лет я жила в покое и счастье. И за что мне сейчас такое наказание!

Госпожа Ван, желая доставить ей удовольствие, спросила, где бы она хотела сегодня ночевать.

– Я недавно рассталась с сестрами, но все время мечтала быть снова с ними, – отвечала Ин-чунь. – Кроме того, я вспоминала о своей комнате, и если мне еще несколько дней удастся прожить у вас в саду, я буду чувствовать себя счастливой и не стану роптать, если даже придется умереть. Ведь я не надеюсь, что мне еще когда-нибудь удастся побывать дома!

– Не говори глупостей! – стараясь утешить ее, поспешно сказала госпожа Ван. – Зачем ты об этом думаешь? Молодые супруги всегда бранятся!

Она тут же приказала служанкам прибрать дом на «острове Водяных каштанов» и велела сестрам составить Ин-чунь компанию, чтобы отвлечь ее от печальных мыслей.

– Только ни о чем не рассказывай бабушке! – предупредила она Бао-юя. – Если бабушка узнает, я сразу пойму, что рассказал ей ты.

Бао-юй почтительно поддакнул и обещал хранить тайну.

В этот вечер Ин-чунь спала в том же самом павильоне, где жила до сих пор. Сестры заботились о ней и наперебой старались сделать ей что-либо приятное.

Прожив дома три дня, Ин-чунь наконец отправилась к госпоже Син, предварительно попрощавшись с матушкой Цзя, госпожой Ван и со своими сестрами. Все были опечалены расставанием.

Госпожа Ван и тетушка Сюэ долго утешали Ин-чунь, и лишь после этого она немного успокоилась. Ин-чунь еще два дня прожила у госпожи Син, затем за ней приехали люди из семьи Сунь.

Ин-чунь не хотела уезжать, ибо боялась свирепого нрава Сунь Шао-цзу, но иного выхода у нее не было, и ей пришлось уехать.

Что касается госпожи Син, то она даже не поинтересовалась, каковы отношения между Ин-чунь и ее супругом, и, занятая домашними делами, ограничилась лишь выражением сочувствия девушке.

Если вы хотите узнать о последующих событиях, прочтите главу восемьдесят первую.

После отъезда Ин-чунь госпожа Син держала себя так, будто ничего особенного не случилось. А госпожа Ван, которая воспитывала девушку с самого детства, была расстроена и, уединившись у себя в комнате, долго вздыхала. В это время к ней пришел Бао-юй справиться о здоровье. Заметив слезы на глазах матери, он не осмелился сесть и молча стоял в стороне. Госпожа Ван сделала знак, чтобы он сел. Тогда Бао-юй взобрался на кан и занял место рядом с нею.

Чувствуя, что Бао-юй хочет что-то сказать, но не решается, госпожа Ван спросила:

– Ты о чем задумался?

– Просто так, – ответил Бао-юй. – Я узнал, что второй сестре Ин-чунь тяжело живется, и мне стало больно. Бабушке об этом я рассказывать не стал, но сам от беспокойства не сплю уже две ночи. Разве может терпеть подобные обиды такая барышня, как наша? К тому же Ин-чунь самая слабая и робкая из всех нас, никогда ни с кем не ссорилась и не ругалась. Как же ей терпеть издевательства негодяя, который не понимает страданий женщины?

На глаза Бао-юя навернулись слезы.

– Ничего не поделаешь, – проговорила госпожа Ван. – Недаром говорится в пословице: «Дочь, вышедшая замуж, все равно что вода, выплеснутая из ковша». Чем я могу помочь?

– Вчера ночью я придумал выход, – проговорил Бао-юй. – Мне кажется, обо всем следует рассказать бабушке, пусть она возьмет сестру Ин-чунь домой, поселит ее на «острове Водяных каштанов» и разрешит по-прежнему есть и играть вместе с сестрами, чтобы избавить ее от издевательств этого негодяя Сунь Шао-цзу. Если же тот вздумает вернуть ее, пусть присылает людей хоть сто раз – мы ее не отпустим. Если он станет настаивать, скажем, что так решила старая госпожа. Разве это плохо?

Слова Бао-юя рассердили и рассмешили госпожу Ван.

– Так нельзя! – сказала она. – Неужели ты не понимаешь, что каждая взрослая девушка должна выйти замуж? Когда она выходит замуж и переезжает в дом мужа, ее родная мать не может за нею присматривать! Девушке остается полагаться лишь на судьбу: если попадется хороший муж – она обретет счастье, если плохой – ничего не поделаешь. Недаром говорят: «Вышла замуж за петуха – угождай петуху, вышла за собаку – угождай собаке!» Разве могут все девушки стать государынями, как твоя старшая сестра Юань-чунь? К тому же Ин-чунь молода, да и господин Сунь Шао-цзу не стар. У каждого из них свой характер, и на первых порах между ними, естественно, возникают неполадки. Пройдет несколько лет, они узнают друг друга, у них появятся дети, и все пойдет хорошо. Смотри не смей заикаться ни о чем бабушке! Если я узнаю, что ты проболтался, берегись! А теперь иди по своим делам, хватит заниматься болтовней!

Бао-юй не сказал больше ни слова и, удрученный, вышел. Грудь его сжимала тоска, но он не знал, кому ее излить, поэтому, миновав ворота сада, машинально направился к «павильону реки Сяосян». Однако едва он переступил порог павильона, как не выдержал и громко заплакал.

Дай-юй только что окончила умываться и причесываться. Увидев Бао-юя таким расстроенным, она встревожилась и поспешно спросила:

– Что случилось? Чем ты опечален?

Она повторяла свой вопрос несколько раз, но Бао-юй не мог ничего ответить. Он склонился на стол и только судорожно всхлипывал.

Дай-юй долго в упор глядела на него и, не в силах сдержать накипевшее в ней раздражение, спросила:

– Кто тебя расстроил? Может быть, я?

– Нет, нет! – махнул рукой Бао-юй.

– Тогда почему ты так грустен?

– Просто мне в голову пришла мысль, что чем раньше мы умрем, тем лучше. Жизнь неинтересна!

– Что ты говоришь? – изумленно спросила Дай-юй. – Или ты на самом деле сошел с ума?

– Нет, – покачал головой Бао-юй. – Я тебе сейчас кое-что расскажу, и ты тоже расстроишься. Ты слышала, что рассказывала вторая сестра Ин-чунь? Видела, как она выглядит? Вот я и подумал: зачем девушки выходят замуж? Ведь как только у них появляются мужья, им приходится терпеть страдания! Мне вспомнилось, как мы создавали поэтическое общество «Бегония», как сочиняли стихи и были счастливы! А сейчас сестра Бао-чай ушла домой, даже Сян-лин не имеет возможности навещать нас, Ин-чунь вышла замуж. От нас ушло несколько близких людей, вот и стало пусто в доме!.. Я хотел просить бабушку, чтобы она взяла вторую сестру Ин-чунь обратно, но матушка, узнав об этом, сказала, что я болтаю вздор. Я не посмел ей возражать. За короткое время у нас в саду произошли такие большие перемены!.. А пройдет еще несколько лет, и я даже не представляю себе, что здесь будет! Чем больше я обо всем этом думаю, тем тяжелее становится у меня на душе…