За стихами следовали слова: «Ночью в праздник середины осени в „саду Роскошных зрелищ“ написаны эти тридцать пять парных фраз на одну рифму».

Дай-юй и Сян-юнь, бесконечно восхищаясь стихами Мяо-юй, говорили:

– Мы ищем чего-то далекого! А у нас здесь находится такая замечательная поэтесса! Теперь мы каждый день будем ходить к ней и состязаться в поэтическом мастерстве!

– Завтра мы придадим этим стихам литературную обработку, – с улыбкой сказала Мяо-юй. – Сейчас уже светает, пора и отдохнуть!

Дай-юй и Сян-юнь попрощались с нею и в сопровождении своих служанок отправились домой. Мяо-юй проводила девушек до ворот, долго смотрела им вслед, потом вновь заперла ворота и ушла к себе. Но это уже не столь важно.

Между тем Цуй-люй говорила Сян-юнь:

– Нас ждут у старшей госпожи Ли Вань. Не пойти ли туда?

– Зайди и скажи, чтобы меня не ждали, – ответила Сян-юнь, – пусть ложатся спать! Если мы туда придем, значит потревожим больную. Лучше я пойду к барышне Линь Дай-юй!

Они направились в «павильон реки Сяосян». Там почти все уже спали. Девушки вошли в комнату, сняли с себя украшения, умылись и улеглись отдыхать.

Цзы-цзюань опустила полог, унесла лампу, потом заперла дверь и ушла к себе.

Сян-юнь, которая после праздника все еще была возбуждена, никак не удавалось уснуть. Дай-юй часто страдала бессонницей и сегодня легла не вовремя, поэтому она тоже не могла уснуть. Обе они то и дело ворочались с боку на бок.

– Что это тебе не спится? – спросила Дай-юй подругу.

– Я очень возбуждена, да и пришлось много ходить, так что лучше всего сейчас просто полежать, – ответила Сян-юнь. – А ты почему не спишь?

– Я не сплю не только сегодня, – вздохнула Дай-юй. – За весь год мне удалось лишь ночей десять поспать как следует.

– Да, странная у тебя болезнь! – согласилась Сян-юнь.

Если вы хотите узнать о последующих событиях, прочтите семьдесят седьмую главу.

Тем временем праздник середины осени миновал, и состояние Фын-цзе понемногу стало улучшаться – она была еще не совсем здорова, но уже могла двигаться и даже выходить из дому. Госпожа Ван приказала ежедневно приглашать врача. Врач прописал больной укрепляющее лекарство.

В рецепте значилось два ляна женьшеня высшего сорта, и госпожа Ван приказала служанкам найти женьшень. Служанки долго искали, но нашли лишь несколько корешков толщиной со шпильку, завалявшихся в маленькой коробочке. Госпоже Ван женьшень этот показался плохим, и она велела искать еще, но был найден лишь пакет с измельченными, тоненькими, как волоски, усиками от корня.

– Когда что-нибудь понадобится – ни за что не сыщешь! – вспылила госпожа Ван. – Сколько раз твердила, чтоб вы проверили все лекарства, какие у нас есть, и сложили их в одно место, а вы пропускали мои слова мимо ушей и разбросали все куда попало.

– У нас больше нет женьшеня, – осмелилась возразить Цай-юнь. – Все, что было, недавно забрала госпожа из дворца Нинго.

– Глупости! – заявила госпожа Ван. – Надо поискать еще.

Цай-юнь долго искала и, обнаружив наконец еще несколько пакетиков с лекарствами, сказала госпоже Ван:

– Мы в лекарствах ничего не понимаем, посмотрите сами, госпожа! Кроме этого, ничего нет!

Госпожа Ван внимательно просмотрела пакетики. И как выяснилось, она сама забыла, какие в них лекарства, однако ни одного корешка женьшеня не обнаружила, поэтому послала спросить, нет ли женьшеня у самой Фын-цзе.

Фын-цзе пришла к ней и сказала:

– У меня тоже остались только обломки корешков женьшеня. Есть, правда, несколько целых корешков, но не очень хороших, и они нужны для приготовления лекарств, которые я принимаю ежедневно.

Госпоже Ван не оставалось ничего иного, как обратиться к госпоже Син. Та ответила, что ей самой недавно пришлось занимать женьшень у Фын-цзе, но и тот она израсходовала. Тогда госпожа Ван решила спросить о женьшене у матушки Цзя. Матушка Цзя приказала Юань-ян принести пакет с имевшимся у нее женьшенем, все корни которого были по крайней мере толщиною в палец, отвесить два ляна и дать госпоже Ван. Госпожа Ван передала женьшень жене Чжоу Жуя, чтобы та послала мальчика-слугу к врачу спросить, годится ли он, а заодно попросить его посмотреть, какие лекарства находятся в пакетиках, и на каждом пакетике написать название.

Через некоторое время жена Чжоу Жуя возвратилась с лекарствами и сообщила:

– На всех пакетиках названия лекарств написаны. Что же касается женьшеня, то врач сказал, что он несомненно высокосортный, но слишком залежавшийся; женьшень нельзя сравнивать с другими вещами – даже самый лучший корень, пролежав сто лет, сам собой обратится в золу. Ваш женьшень, хотя еще не обратился в золу, но подпортился и утратил свои ценные качества. Врач просил передать вам, что толщина корня не имеет никакого значения, так что можно употреблять любой женьшень, только бы он был свежим.

Госпожа Ван опустила голову, долго и сосредоточенно думала и наконец произнесла:

– Ничего не поделаешь, придется купить два ляна! Уберите все это, – распорядилась она, даже не желая смотреть, что написал врач, и, обращаясь к жене Чжоу Жуя, добавила: – Скажи слугам, чтобы они купили два ляна женьшеня взамен этого. Если старая госпожа начнет расспрашивать, ничего ей не говорите – пусть думает, что употребили тот женьшень, который дала она.

Жена Чжоу Жуя собралась уходить, но в этот момент Бао-чай, сидевшая здесь же, с улыбкой сказала:

– Тетушка, погодите! Хорошего женьшеня сейчас все равно не достанешь! Если у какого-нибудь торговца и есть целый корень, он непременно разрежет его на две-три части, незаметно подставит к нему усики и продаст по частям. Так что нельзя слишком гоняться за толстыми корнями. Мой брат имеет дело с торговцами женьшенем, и я попрошу маму, чтобы она велела ему через приказчика достать два ляна женьшеня в целых корешках. Если за него придется уплатить подороже – не беда, зато можно быть уверенным, что женьшень хороший.

– Какая ты умница! – проговорила растроганная госпожа Ван. – Что ж, придется тебе самой это устроить!

Бао-чай ушла. Вернувшись через довольно долгое время, она сообщила:

– Я уже послала человека, к вечеру все будет известно. Если он достанет, завтра утром можно будет отнести врачу.

Госпожа Ван, разумеется, была очень рада такому известию и только воскликнула:

– «Сапожник всегда ходит без сапог!» Когда у меня был женьшень, я раздавала его, а сейчас приходится выпрашивать.

Она вздохнула.

– Женьшень стоит дорого! Но ради больного нельзя жалеть денег, – заметила Бао-чай. – Мы ж не темные некультурные люди, которые, приобретя жалкий корешок женьшеня, прячут его, словно драгоценность, и трясутся над каждой его крошкой.

– Ты права, – согласилась госпожа Ван, кивая головой.

Затем Бао-чай удалилась. Тогда госпожа Ван поманила к себе жену Чжоу Жуя и потихоньку спросила ее:

– Обыск в саду дал результаты?

Жена Чжоу Жуя, предварительно договорившись с Фын-цзе, рассказала госпоже Ван все, что удалось обнаружить.

Госпожа Ван встревожилась. Но, вспомнив, что Сы-ци является служанкой Ин-чунь, не осмелилась ничего предпринимать и велела доложить обо всем госпоже Син.

– Госпожа Син возмущается, что жена Ван Шань-бао сует нос не в свои дела, – продолжала рассказывать жена Чжоу Жуя. – Жена Ван Шань-бао получила за это по щекам, сидит дома, притворяясь больной и не смея никуда высунуть носа. Она пострадала еще из-за внучки Сы-ци, и ей остается делать вид, будто ничего не случилось. Если доложить обо всем старшей госпоже Син, она может подумать, что мы тоже лезем не в свои дела, так что мне кажется, нужно взять с собой Сы-ци, захватить заодно вещественные доказательства и только тогда идти к старшей госпоже. Разве нам не будет меньше хлопот, если она прикажет поколотить Сы-ци и назначить на ее место другую служанку? Если же идти с пустыми руками, старшая госпожа может сказать: «Пусть ваша госпожа сама принимает меры! Зачем вы пришли ко мне?» Так мы только затянем дело! А если та девчонка покончит с собой, будет еще хуже! Но и медлить нельзя – другие слуги увидят, что никаких мер не принимают, и устроят новые безобразия.