Обитатели дворцов решили, что он поймал беса, и бросились к нему, надеясь увидеть беса своими глазами, но, как ни вглядывались, ничего им заметить не удалось.

Между тем наставник велел подать кувшин, загнал в него всю нечистую силу и запечатал печатью. Красной тушью он написал на кувшине заклинание, велел отнести кувшин в храм, а сам спустился с алтаря и возблагодарил полководцев.

Цзя Шэ приблизился к даосскому наставнику и почтительно поклонился ему.

Цзя Жун посмеивался и потихоньку говорил своим сверстникам:

– Какая торжественная церемония! Мы-то думали поглядеть на нечистую силу, а ее приходится искать! Никак не поймешь, изловили ее или нет?

– Дурень! – выругался Цзя Чжэнь, случайно услышавший слова сына. – Привидения и нечистая сила принимают видимую форму только тогда, когда собираются вместе, а если они рассеиваются, то превращаются в пар. Разве они посмеют принять форму, если здесь собралось столько грозных небесных полководцев?! Главное – всю эту мерзость посадить в кувшин, чтобы она не причиняла зла.

Слова Цзя Чжэня были не особенно убедительны, но возражать никто не стал.

Что касается слуг, то, как только они узнали, что все привидения пойманы, их сомнения бесследно исчезли, страхи прошли, и все нелепые слухи сразу же прекратились. Цзя Чжэнь, который теперь уже совершенно оправился от болезни, более других восхвалял даосских наставников.

Только молодой слуга, который перепугался, когда сопровождал Цзя Шэ во время его выхода в сад, во всеуслышание рассказывал:

– Не знаю, из-за чего произошел весь этот переполох! В тот день, когда мы со старшим господином ходили в сад, я ясно заметил, как мимо нас пролетел большой фазан, а Шуань-эр так перепугался, что стал уверять старшего господина, будто видел оборотня! Мы знали, что он врет, но поддержали его, и старший господин поверил. И вот нам удалось увидеть веселую церемонию!

Люди не верили этому рассказу, но молчали.

Однажды Цзя Шэ подумал, что следовало бы назначить несколько слуг для присмотра за садом, чтобы там не устроили себе прибежище всякие мошенники и воры. Он уже собирался об этом распорядиться, как вдруг вошел Цзя Лянь. Справившись о здоровье отца, он сказал:

– Сегодня у дяди я слышал нелепую весть, будто генерал-губернатор провинции, в которой служит дядюшка Цзя Чжэн, прислал государю жалобу о том, что Цзя Чжэн перепоручил сбор хлебного налога подчиненным, а те, злоупотребляя властью, взимали налог в двойном размере. Ныне генерал-губернатор просит о снятии дядюшки с должности.

Цзя Шэ не на шутку встревожился.

– Может быть, это сплетни? – с надеждой в голосе спросил он. – Ведь только недавно Цзя Чжэн прислал письмо, где писал о приезде Тань-чунь, о ее свадьбе и просил не беспокоиться. Он даже сообщал, что генерал-губернатор лично поздравлял его и устроил в честь него угощение. Где это видано, чтобы человек, выразивший желание с кем-то породниться, стал жаловаться на своего родственника?! Ты пока никому ничего не рассказывай, а постарайся обо всем узнать в ведомстве чинов.

Цзя Лянь удалился. Но не прошло и половины дня, как он вернулся и сообщил:

– Я только что был в ведомстве чинов и узнал, что на дядю Цзя Чжэна действительно подана жалоба государю. Генерал-губернатор обвинил дядю в злоупотреблениях, но государь оказался столь милостивым, что не велел передавать дело на рассмотрение ведомства, а издал указ, в котором говорится: «Чиновник, который не следит за своими подчиненными и позволяет им в нарушение закона взимать двойной налог, должен быть уволен со службы. Но, принимая во внимание, что вышеупомянутый чиновник служит в провинции недавно и был обманут своими подчиненными, повелеваем понизить его в звании на три ступени и милостиво разрешаем ему возвратиться в столицу, дабы снова приступить к выполнению обязанностей в ведомстве работ». Эти сведения достоверны. Как раз в то время, когда в ведомстве чинов происходил этот разговор, начальник одного уезда приехал просить аудиенции у государя и рассказывал, что дядя очень волнуется. Он отзывался о дяде как о хорошем начальнике, но только считает, что дядя не умеет использовать людей, поэтому они начали мошенничать и погубили его доброе имя. Об этом давно было известно генерал-губернатору, но он защищал дядю, считая его честным человеком, и никто не понимает, почему он вдруг вздумал пожаловаться государю. Возможно, он это сделал нарочно, чтобы предупредить скандал. Видимо, этим он хотел добиться для дяди более легкого наказания.

Цзя Шэ перебил Цзя Ляня:

– Пойди и расскажи все своей тете, но только так, чтобы старая госпожа не слышала.

Цзя Лянь кивнул и отправился к госпоже Ван.

Если вы хотите знать, о чем он разговаривал с госпожой Ван, прочтите следующую главу.

Итак, Цзя Лянь явился к госпоже Ван и рассказал ей все, что ему было велено.

На следующий день он снова побывал в ведомстве чинов и, узнав, как обстоит дело, опять явился к госпоже Ван.

– Ты точно разузнал? – спросила его госпожа Ван. – Если все обстоит так, как ты сказал, то для господина и желать лучшего незачем, да и мы все будем спокойны. Разве он когда-либо служил в провинции? Если бы генерал-губернатор не написал на него жалобу, негодяи, наверное, погубили бы его!

– Почему вы так думаете, госпожа? – удивился Цзя Лянь.

– Потому что твой второй дядя с самого дня своего отъезда не прислал домой ни гроша, – ответила госпожа Ван. – Он даже брал деньги из дому! Но посмотри на тех, кто уехал с моим мужем! Прошло совсем немного времени, а их жены нарядились в золото и серебро! Разве это не говорит о том, что они обманывали твоего дядю и за его спиной вымогали деньги?! Только из-за них господин и пострадал. Хорошо еще, что удалось предотвратить скандал, могло случиться так, что не только его самого сняли бы, но и отобрали бы наследственный титул!

– Вы правы, госпожа, – согласился Цзя Лянь. – Как только я узнал, что на дядю поступила жалоба государю, меня обуял страх, и я успокоился лишь после того, как все тщательно разузнал. Лучше бы дядя служил в столице! Тогда он не знал бы ни забот ни хлопот и старой госпоже не пришлось бы беспокоиться. А сейчас все-таки придется рассказать ей!

– Я это сделаю, – проговорила госпожа Ван. – А ты еще раз разузнай!

Цзя Лянь поддакнул и собрался уходить, как вдруг вбежала перепуганная служанка тетушки Сюэ. Она даже не поздоровалась с госпожой Ван, а сразу вскричала:

– Наша госпожа велела передать вам: у нас опять беда!

– Какая беда? – удивилась госпожа Ван.

– Беда, беда! – только и могла вымолвить служанка.

– Глупая! – рассердилась госпожа Ван. – Если что-нибудь серьезное, объясни толком!

– Нашего молодого господина Сюэ Кэ дома нет, а тут случилось такое дело! Моя госпожа просит вас, чтобы вы прислали кого-либо из господ помочь ей!

Госпожа Ван, ничего не понимая, разволновалась.

– Говори же в конце концов, зачем вам мужчины? В чем надо помочь?

– Умерла наша невестка Цзинь-гуй! – выпалила служанка.

– Тьфу! – выругалась госпожа Ван. – Туда ей и дорога! Стоило из-за этого поднимать шум!

– Если бы она умерла как люди – еще ничего! – проговорила служанка. – А то она опять натворила безобразий! Госпожа, прошу вас, пошлите туда людей, пусть помогут распорядиться!

С этими словами служанка повернулась, чтобы уйти.

Госпожа Ван сердилась, и вместе с тем ей хотелось смеяться.

– Эта служанка совсем с ума сошла! – произнесла она. – Братец Цзя Лянь, не слушай эту дуру, пойди сам погляди, что там случилось!..

Служанка не услышала всего, что говорила госпожа Ван, до ее слуха долетели только слова «не слушай эту дуру», и она разозленная убежала.

Тетушка Сюэ пребывала в волнении, так как никто не приходил. Как только вернулась посланная во дворец Жунго служанка, она спросила: