На этом разговор прервался, так как из внутренней комнаты послышался голос:
– Госпожа рвется в сад, служанки не могут с ней справиться.
Цзя Чжэнь и Цзя Жун бросились во внутреннюю комнату, чтобы успокоить госпожу Ю, но та металась в бреду и кричала:
– Одетая в красное зовет меня! Одетая в зеленое прогоняет меня!
Людям, стоявшим перед ее постелью, хотелось смеяться, и вместе с тем им было страшно.
Цзя Чжэнь немедленно приказал служанкам купить жертвенных денег и сжечь их в саду. Приказание его было исполнено. В эту ночь госпожа Ю пропотела, и ей стало немного легче. Когда же наступил день под циклическим знаком «сюй», она почувствовала себя почти здоровой.
Молва о случившемся быстро распространилась вокруг: один человек рассказал десятерым, десять рассказали сотне, в конце концов не только во дворцах Нинго и Жунго, но и далеко за их пределами узнали, что в «саду Роскошных зрелищ» появилась нечистая сила. Напуганные слухами, люди, которые присматривали за садом, перестали ухаживать за цветами и деревьями, поливать их и собирать плоды. Они боялись ходить в сад по вечерам, и теперь в нем безраздельно властвовали одичавшие звери и птицы. А впоследствии люди решались появляться в саду только днем, группами, да еще имея при себе оружие.
Через некоторое время заболел Цзя Чжэнь. Он не приглашал врачей, но, когда ему становилось легче, ходил в сад, сжигал там жертвенные бумажные деньги и давал обеты; когда же состояние его ухудшалось, он только молился звездам и кланялся Ковшу.
Когда Цзя Чжэнь поправился, заболел Цзя Жун.
Так продолжалось несколько месяцев, и все это время обитатели обоих дворцов жили в страхе и тревоге; с этих пор широко распространилась молва, что все травы и деревья в саду не что иное, как оборотни!
Доходы от сада больше не поступали, и в результате снова пришлось выплачивать из общей казны жалованье слугам и служанкам, а это еще больше подрывало и без того расстроенное благосостояние хозяев дворца Жунго. Но люди, присматривавшие за садом, уже не мечтали о каких-то выгодах, единственным их желанием было поскорее уйти оттуда. Они сами распускали ужасные слухи об оборотнях, а затем просили, чтобы их отпустили из сада. Ворота сада теперь были накрепко заперты. В величественных башнях и высоких покоях, в украшенных рубинами павильонах и на отделанных яшмой террасах поселились птицы и животные.
Сейчас речь пойдет о двоюродном брате Цин-вэнь, которого звали У Гуй. Он жил у самого входа в «сад Роскошных зрелищ».
После смерти Цин-вэнь жена У Гуя, прослышав о том, что девушка стала духом-покровителем цветов, по вечерам не отваживалась выходить из дому.
Однажды У Гуй отправился за покупками и задержался. Его жена как раз была больна и в его отсутствие выпила лекарство, но не то, которое следовало; вечером, возвратившись домой, муж нашел ее мертвой. Люди недолюбливали эту распущенную женщину и стали распускать слухи, будто привидение перебралось через стену сада и утащило ее душу.
Эти слухи достигли ушей матушки Цзя и страшно взволновали ее. Она велела еще нескольким служанкам жить в доме Бао-юя, а слугам приказала по ночам ходить дозором по дворцу и отбивать стражи. Одни служанки рассказывали Бао-юю, будто видели краснолицего оборотня, другие уверяли, что им повстречалась красавица-девушка, и юноша, слушая их, дрожал от страха.
К счастью, у Бао-чай была твердая рука. Понимая, что служанки болтают вздор, она пригрозила поколотить их, и подобные разговоры прекратились, но обитатели дворца не чувствовали себя спокойно – всюду им мерещились духи. Было увеличено количество сторожей, а следовательно, возросли расходы.
Один лишь Цзя Шэ ничему не верил:
– Такой великолепный сад! Откуда там могут быть привидения?
Однажды в ясный солнечный день в сопровождении нескольких вооруженных слуг он отправился в сад. Его пытались отговорить от опасной затеи, но он и слушать не хотел.
В саду все было запущено и мрачно и производило гнетущее впечатление. Цзя Шэ крепился, упорно шел вперед, и слуги, дрожа от страха, следовали за ним.
Среди слуг, сопровождавших Цзя Шэ, был молодой парнишка, который трусил больше остальных. По дороге в сад он все время дрожал, а тут еще вдруг он услышал, как рядом в кустах что-то зашуршало. Он пугливо оглянулся и, заметив что-то пестрое и яркое, закричал от ужаса и рухнул на землю.
Цзя Шэ повернулся и спросил, в чем дело. Паренек прерывающимся голосом стал рассказывать ему:
– Я только что своими глазами видел, как оборотень с желтым лицом и красной бородой, одетый в зеленую одежду, побежал в грот за рощицей!..
– Кто еще видел? – спросил Цзя Шэ, сам порядком струсив.
Нашлось несколько слуг, которые, как говорится, «постарались держать лодку по течению».
– Мы видели!! – в один голос воскликнули они. – Только не осмелились вас тревожить, потому что вы шли впереди.
Это было сказано настолько убедительно, что Цзя Шэ испугался не на шутку и не решился идти дальше. На обратном пути он строго-настрого наказал слугам в случае расспросов домашних отвечать, что ничего подозрительного в саду не обнаружили. Но в душе он теперь уверовал, что сад заколдован, и решил пригласить даосов, состоявших на государственной службе, чтобы они изгнали нечистую силу.
Однако Цзя Шэ ошибся в слугах. Он даже не предполагал, что они из пустяка могут раздуть целое дело!
Едва слуги поняли, что Цзя Шэ струсил, они, вопреки его приказанию, принялись сочинять всякие небылицы, и те, кто слушал их, только уши развешивали и диву давались.
Цзя Шэ между тем пригласил даосов для изгнания из сада наваждений и нечистой силы.
Когда настал счастливый день для совершения церемонии, в «зале Свидания с родными» был воздвигнут алтарь. На возвышении поставили статуи владык трех высших миров, рядом с ними – изображения двадцати восьми небесных созвездий и четырех великих полководцев – Ма, Чжао, Вэня и Чжоу, а пониже развесили портреты тридцати шести небесных полководцев. По обе стороны стояли даосские ритуальные сосуды и курильницы с благовониями, над алтарем высились знамена и знаки пяти стран света.
Из даосского ведомства прибыло сорок девять монахов, которые весь день совершали церемонию очищения алтаря. Потом три старших даоса-наставника воскурили благовония и ударили в барабаны. Даосские наставники в шапках с изображением семи звезд и облаченные в одеяния девяти небесных духов и восьми гадательных триграмм, обутые в туфли, в каких бессмертные возносились к облакам, держа в руках таблички из слоновой кости, совершили поклоны и вознесли молитвы божествам. Целый день длилось чтение «Канона познания первоначальной истины», чтобы оградить людей от несчастий, изгнать наваждения и привлечь в дом счастье, и лишь после этого вывесили обращение к духам, на котором крупными иероглифами было написано:
«Просим великих владык Тай-и, Хунь-юаня и Шан-цина, творящих чудеса, наставляющих и поучающих, повелеть духам подвластных им миров снизойти к нашему алтарю и выслушать обращенную к ним смиренную просьбу».
В этот день все обитатели дворцов собрались в саду, чтобы поглядеть на торжественную церемонию, совершаемую даосами, и с восхищением говорили:
– Вот это заклинание! Оборотни и привидения убежали без оглядки, если против них призвали таких духов и полководцев!
Все сгрудились перед алтарем, когда даосские послушники подняли флаги и расставили их соответственно пяти странам света, ожидая, пока их наставники произнесут заклинанье. Три даосских наставника, – один из которых держал в руках драгоценный меч и сосуд с наговорной водой, другой – черный флаг с изображением семи звезд, а третий – плеть с рукояткой из персикового дерева[41], – встали перед алтарем. На алтарь поставили ритуальный даосский сосуд, в котором лежали три пластинки с написанными на них повелениями духам; наставники прочитали повеления, и знамена раздвинулись. Тогда наставники спустились с возвышения и приказали людям из дворца Жунго провести их по всем башням, покоям, залам, беседкам, домам и террасам, павильонам и дворцам, по склонам горок и берегам ручьев, и всюду они кропили наговорной водой и чертили знаки мечом. Затем все даосы снова собрались у алтаря. Старший даосский наставник поднял плеть и нанес несколько ударов по воздуху.
