Когда пришла служанка, Ли Вань выправляла стихи, недавно написанные Цзя Ланем.

– Старшая госпожа, барышне Линь нехорошо! – доложила ей служанка. – Там все плачут!

Ли Вань вздрогнула от испуга и, ни о чем не спрашивая, поспешила к Дай-юй. Су-юнь и Би-юэ побежали следом за нею.

Обливаясь слезами, Ли Вань думала:

«Когда сестры жили вместе, Дай-юй выделялась среди них красотой и талантами. Только Су Э и Цин-нюй могли соперничать с нею! И вот сейчас, в таком молодом возрасте, она должна стать „обитательницей Бэймана“[40]. Как назло, эта Фын-цзе пустилась на обман – вздумала „украсть балку и подменить колонну“. Теперь ей неудобно прийти в „павильон реки Сяосян“ и хоть как-нибудь утешить девочку! Бедная Дай-юй, как мне ее жаль!»

Объятая печальными мыслями, она дошла до ворот «павильона реки Сяосян». Внутри царила тишина, и Ли Вань забеспокоилась:

– Наверное, Дай-юй умерла и ее уже оплакали. Но приготовили ли для нее саван и погребальные украшения?..

Она торопливыми шагами направилась в комнату. У внутренних дверей ее увидела девочка-служанка и закричала:

– Старшая госпожа пришла!..

Из комнаты выбежала Цзы-цзюань и столкнулась с Ли Вань.

– Ну как? – спросила Ли Вань.

Цзы-цзюань собралась ответить, но горло ей сдавило, и она не могла издать ни звука; из глаз ее, словно жемчужины с разорвавшейся нитки, покатились крупные слезы, и она лишь молча показала рукой на Дай-юй.

Вид Цзы-цзюань поверг Ли Вань в смятение, душу ее охватила скорбь, и она молча приблизилась к постели. Дай-юй была так слаба, что не могла говорить. Ли Вань дважды тихо позвала ее. Дай-юй приоткрыла глаза и, словно узнав Ли Вань, зашевелила губами. Видно было, что она еще дышит, но на глазах ее не появилось ни одной слезинки, с уст не слетело ни звука.

Ли Вань обернулась и, не увидев Цзы-цзюань, спросила Сюэ-янь, где она.

– В прихожей, – отвечала Сюэ-янь.

Ли Вань вышла туда и увидела, что Цзы-цзюань с закрытыми глазами ничком лежит на постели и рыдает. Слезы, ручьями льющиеся из ее глаз, образовали на шелковом одеяле мокрое пятно.

Ли Вань окликнула девушку. Она открыла глаза и медленно приподнялась.

– Глупышка! – ласково сказала Ли Вань. – Разве сейчас время плакать?! Почему до сих пор не приготовили саван для барышни и не переодели ее? Неужели можно допустить, чтобы она ушла из нашего мира такой же голой, как явилась сюда?

Цзы-цзюань еще сильнее разрыдалась. Ли Вань, еле сдерживая волнение, хлопала Цзы-цзюань по плечу и, вытирая слезы, утешала ее:

– Милое дитя! Своими слезами ты меня еще больше расстраиваешь! Скорее собери барышне необходимые вещи! Только бы не опоздать!

В это время кто-то стремительно вбежал в комнату. От неожиданности Ли Вань вздрогнула, но, когда пришла в себя, увидела, что это Пин-эр. Оглядев всех, девушка не на шутку перепугалась.

– Ты зачем здесь? – спросила ее Ли Вань. – Почему не с госпожами?

Между тем на пороге появилась жена Линь Чжи-сяо.

– Моя госпожа очень беспокоится о барышне Линь Дай-юй, – промолвила Пин-эр, – и велела мне присмотреть за нею. Но раз уж вы здесь, моя госпожа может спокойно заниматься своими делами.

Ли Вань кивнула.

– Я тоже хочу взглянуть на барышню Линь, – сказала затем Пин-эр и прошла во внутреннюю комнату. Как только она увидела Дай-юй, из глаз ее полились слезы.

Ли Вань, оставшаяся в прихожей, говорила жене Линь Чжи-сяо:

– Ты пришла как раз кстати! Прикажи экономкам, чтобы они приготовили все необходимое для похорон барышни Линь Дай-юй! Когда все будет готово, доложите мне, а к госпожам ходить незачем!

Жена Линь Чжи-сяо поддакнула ей, нерешительно топчась на месте.

– Хочешь что-то сказать? – спросила ее Ли Вань.

Женщина немного помялась и наконец произнесла:

– Только что вторая госпожа Фын-цзе разговаривала со старой госпожой, и они решили, что на некоторое время им понадобится барышня Цзы-цзюань.

– Тетушка Линь! – вскричала Цзы-цзюань, не давая Ли Вань произнести ни слова. – Прошу вас, оставьте нас в покое!.. Когда умрет барышня, мы, разумеется, перейдем в ваше подчинение, и тогда все, что нужно…

Договорив до этого места, она смутилась и умолкла…

– А сейчас мы захлопотались с барышней, – через некоторое время добавила Цзы-цзюань, как бы извиняясь. – Она еще жива и все время зовет меня…

– В самом деле! Видимо, в прежней жизни барышня Линь была самой судьбой связана с этой девочкой. Она ни на минуту не расстается с ней, – подтвердила Ли Вань. – А вот к Сюэ-янь барышня равнодушна, хотя и привезла ее с собой.

Если возражение Цзы-цзюань не подействовало на жену Линь Чжи-сяо, то слова Ли Вань поставили ее в тупик, и она не знала, что ответить. Видя, что Цзы-цзюань рыдает, как настоящая плакальщица на похоронах, она только усмехнулась и промолвила:

– Болтовню барышни Цзы-цзюань, конечно, можно не принимать всерьез, но как я доложу старой госпоже о том, что сказали вы? Да и как заикнуться об этом второй госпоже Фын-цзе?

Из внутренней комнаты между тем, вытирая слезы, вышла Пин-эр и, услышав последние слова жены Линь Чжи-сяо, спросила:

– О чем вы боитесь заикнуться второй госпоже?

Когда жена Линь Чжи-сяо рассказала ей, в чем дело, Пин-эр, опустив голову, задумалась и вдруг предложила:

– В таком случае можно послать барышню Сюэ-янь.

– Думаешь, она подойдет? – усомнилась Ли Вань.

Пин-эр наклонилась к уху Ли Вань и прошептала несколько слов. Ли Вань кивнула и вслух произнесла:

– Впрочем, действительно все равно, пусть идет Сюэ-янь.

– Да разве может подойти барышня Сюэ-янь? – удивленно спросила жена Линь Чжи-сяо, оборачиваясь к Пин-эр.

– Конечно, подойдет. Она или Цзы-цзюань – одно и то же, – спокойно возразила Пин-эр.

– В таком случае велите ей сейчас же идти со мной, – сказала жена Линь Чжи-сяо. – Мне нужно доложить об этой замене старой госпоже и второй госпоже Фын-цзе… Поскольку все это придумали старшая госпожа Ли Вань и вы, барышня, надеюсь, вы объясните второй госпоже, что я здесь ни при чем.

– Нечего сказать! – воскликнула Ли Вань. – Ты человек пожилой, а боишься взять на себя ответственность за такой пустяк!

– Дело не в том, что я боюсь, – улыбнулась в ответ жена Линь Чжи-сяо. – Этим делом занимаются старшая госпожа и вторая госпожа Фын-цзе, и мы никогда не можем понять, почему они хотят сделать что-либо так, а не иначе. Поэтому я и вынуждена сослаться на вас и на барышню Пин-эр.

Между тем Пин-эр позвала Сюэ-янь.

Надо сказать, что в последнее время Дай-юй считала Сюэ-янь глупой и нерасторопной и старалась не прибегать к ее услугам, и Сюэ-янь охладела к барышне. Поэтому, услышав, что старая госпожа и Фын-цзе зовут ее, Сюэ-янь, не возражая ни слова, стала торопливо собираться.

Пин-эр велела девочке переодеться в новое платье и следовать за женой Линь Чжи-сяо. Сама она еще осталась, поговорила немного с Ли Вань и тоже собралась уходить. Ли Вань велела ей напомнить жене Линь Чжи-сяо, чтобы та попросила мужа сделать необходимые приготовления к похоронам Дай-юй.

Выйдя из дому, Пин-эр за первым же поворотом дорожки увидела жену Линь Чжи-сяо и Сюэ-янь. Пин-эр окликнула их.

– Я отведу девочку, – сказала она жене Линь Чжи-сяо, – а ты передай мужу, чтобы он приготовил все необходимое для похорон барышни Линь. Я сама доложу второй госпоже Фын-цзе.

Жена Линь Чжи-сяо не возражала. Она направилась к себе, а Пин-эр отвела Сюэ-янь в дом, приготовленный для новобрачных, и объяснила, почему вместо Цзы-цзюань пришла Сюэ-янь.

Когда Сюэ-янь увидела приготовления к свадьбе, она вспомнила о своей барышне, сердце ее защемило от боли, но в присутствии матушки Цзя и Фын-цзе она не осмеливалась открыто выражать свое горе.

«Не понимаю, зачем я им понадобилась? – думала она про себя. – Впрочем, посмотрим. Прежде Бао-юй был неразлучен с моей барышней, а теперь, когда они перестали видеться, я не знаю, действительно он болен или только притворяется. Может быть, он боится рассердить мою барышню, поэтому нарочно сказал, будто утерял свою яшму, и прикидывается сумасшедшим, чтобы у моей барышни возникло отчуждение к нему и он мог бы беспрепятственно жениться на барышне Бао-чай? Что ж, посмотрим, как он будет вести себя при мне! Неужели он и сегодня будет притворяться дураком?..»