Сюэ-янь незаметно пробралась к дверям комнаты, где находился Бао-юй, и заглянула внутрь.
Хотя все считали, что Бао-юй лишился разума вследствие утери яшмы, но, когда ему сказали, что его женят на Дай-юй, радость и невыразимое блаженство наполнили его душу, и здоровье его с каждым днем улучшалось. Правда, он не был таким проницательным, как прежде, и Фын-цзе была уверена, что его удастся обмануть. Бао-юй с нетерпением ждал встречи с Дай-юй. Когда же ему сообщили, что сегодня состоится свадьба, его охватила неистовая радость, и хотя он не преминул произнести несколько как будто бессмысленных фраз, теперь он производил впечатление почти здорового человека. Глядя на Бао-юя, Сюэ-янь рассердилась и опечалилась. Но она не знала, что творится в душе юноши, и поспешила скрыться.
Между тем Бао-юй приказал Си-жэнь подать ему переодеться, облачился во все новое и вышел в комнату госпожи Ван. Видя, как хлопочут госпожа Ю и Фын-цзе, он с нетерпением дожидался счастливого часа.
– Сестрица Линь должна прибыть сюда из сада? – то и дело спрашивал он Си-жэнь. – Все столько времени хлопочут, а ее до сих пор нет.
– Ждут, когда наступит счастливый час, – отвечала Си-жэнь.
Затем он услышал, как Фын-цзе говорит госпоже Ван:
– У нас траур, и специальных музыкантов приглашать нельзя, но совершать церемонию поклонения Небу и Земле без музыки – значит нарушить наши правила. Поэтому я созвала женщин, которые живут у нас в доме и когда-то учились музыке и актерскому искусству, – пусть они сыграют. Это оживит наш праздник.
– Да, да, конечно, – кивнула госпожа Ван.
Вскоре в ворота под нежные звуки музыки внесли большой паланкин. Перед ним шествовали люди, держа в руках двенадцать пар фонарей. Все выглядело необычайно торжественно и красиво.
Распорядитель брачной церемонии попросил невесту выйти из паланкина. Бао-юй увидел, что невеста с головой накрыта покрывалом и сваха, одетая во все красное, поддерживает ее под руку.
Невесту держала под руку… Сюэ-янь!..
«Почему она, а не Цзы-цзюань? – сразу мелькнуло в голове Бао-юя, но потом он догадался. – Да ведь Сюэ-янь приехала с сестрицей с юга, из дома, а Цзы-цзюань родилась здесь, поэтому, разумеется, она и не может присутствовать при барышне во время свадьбы».
Появление Сюэ-янь обрадовало его не меньше, чем если бы он увидел Дай-юй.
Распорядитель брачной церемонии объявил о совершении поклонов Небу и Земле, затем пригласил матушку Цзя принять от новобрачных четыре поклона, а после этого – Цзя Чжэна и его жену. По окончании обряда новобрачных провели в предназначенные для них покои. О том, как молодых посадили под полог и осыпали зерном, и об остальных обрядах, которые совершались в соответствии со старинными обычаями, свято чтившимися в семье Цзя, мы подробно рассказывать не будем.
Поскольку свадьба устраивалась по желанию матушки Цзя, Цзя Чжэн ни во что не вмешивался – он твердо верил, что свадьба вызовет у Бао-юя прилив радости. И сегодня, когда он своими глазами убедился, что Бао-юй ведет себя как нормальный человек, он был очень доволен.
Наконец настал момент, когда с невесты, сидевшей под пологом, жених должен был снять покрывало. Фын-цзе приняла все меры предосторожности и даже пригласила матушку Цзя и госпожу Ван, чтобы они лично наблюдали за церемонией.
Бао-юй подошел к невесте и промолвил:
– Сестрица, ты уже выздоровела? Как давно мы с тобой не виделись! Зачем тебя так закутали?
Он протянул руку, собираясь поднять покрывало. От волнения у матушки Цзя выступил холодный пот.
«Нельзя поступать опрометчиво, – подумал в это мгновение Бао-юй, – сестрица Линь может рассердиться…»
Постояв в нерешительности, он все же собрался с духом и приподнял покрывало. Сваха тут же взяла его и удалилась, а на месте Сюэ-янь появилась Ин-эр.
Бао-юй вытаращил глаза – перед ним сидела Бао-чай. Он не поверил, протер глаза рукой, поднял фонарь и снова пригляделся. Но, увы, это была Бао-чай!
В роскошном одеянии, стройная и изящная, с пышной прической, она сидела, потупив глаза и затаив дыхание. Она была красива, как лотос, поникший под тяжестью росы, и прелестна, как цветок абрикоса, окутанный легкой дымкой.
Бао-юй был ошеломлен, особенно когда обнаружил, что вместо Сюэ-янь возле невесты стоит Ин-эр. Он стоял в полной растерянности, ему казалось, что все это кошмарный сон. К нему подбежали служанки, взяли у него из рук фонарь, а самого его усадили. Бао-юй бессмысленно уставился в одну точку и не произносил ни слова. Матушка Цзя опасалась, что болезнь юноши вспыхнет с новой силой, и окликнула его, чтобы отвлечь от мыслей.
Фын-цзе и госпожа Ю поспешили увести Бао-чай во внутренние покои. Девушка тоже была подавлена и все время молчала.
Овладев собой и увидев возле себя матушку Цзя, Бао-юй потихоньку подозвал Си-жэнь.
– Где я? – спросил он. – Не сон ли это?
– У тебя сегодня счастливый день, – сказала Си-жэнь. – Какой может быть сон? Не говори глупости! Отец услышит!
– А кто та красавица, которая сидит там в комнате? – спросил осторожно Бао-юй, указывая пальцем на дверь.
Си-жэнь поспешно зажала себе рот рукой, чтобы не рассмеяться.
– Это твоя жена, – после длительной паузы произнесла она, – вернее, теперь ее надо называть второй госпожой.
Служанки, присутствовавшие при этом, отвернулись, стараясь скрыть улыбки.
– Ну и дура же ты! – не выдержав, вскричал Бао-юй. – Ты мне скажи, кто эта «вторая госпожа»?
– Барышня Бао-чай.
– А барышня Линь?
– Отец решил женить тебя на барышне Бао-чай, – проговорила Си-жэнь. – Что ты болтаешь о барышне Линь?
– Но ведь здесь только что была барышня Линь, и с нею я видел Сюэ-янь, – не унимался Бао-юй. – Как ты можешь говорить, что барышни Линь здесь нет?.. Вы что, вздумали надо мной шутить?
– Не болтай чепуху, барышня Бао-чай сидит в комнате, – наклонившись к уху юноши, взволнованно прошептала Си-жэнь. – Если ты ее обидишь, бабушка рассердится!
Бао-юй совсем потерял рассудок. Он и так был почти безумен, а события нынешней ночи повергли его в полное смятение, и, позабыв обо всем, что происходит вокруг, он стал громко требовать, чтобы к нему привели Линь Дай-юй.
Матушка Цзя, а за нею и все остальные бросились его утешать. Но все оказалось бесполезно – до сознания Бао-юя не доходило ни одного их слова. К тому же никто говорить громко не решался, опасаясь, как бы не услышала Бао-чай.
Поняв, что болезнь Бао-юя вспыхнула с новой силой, матушка Цзя приказала воскурить благовония для успокоения его души, а самого его отвести спать.
В доме наступила мертвая тишина.
Через некоторое время, когда Бао-юй погрузился в тяжелый сон, к матушке Цзя возвратилось спокойствие и она решила подождать утра. Она только попросила Фын-цзе убедить Бао-чай лечь отдохнуть.
Бао-чай сделала вид, будто все, что здесь происходит, ее не касается, и как была, в платье, прилегла на постель.
Цзя Чжэн не смел входить в покои новобрачных и не представлял себе, что там происходит. Он только был доволен, что церемония уже состоялась. На следующий день он должен был отправляться в путь, так как это был счастливый день для отъезда. Он прилег отдохнуть – ведь с утра ему еще нужно было попрощаться с провожающими и принять от них пожелания счастливого пути.
Что касается матушки Цзя, то, увидев, что Бао-юй уснул, она возвратилась к себе.
На следующее утро Цзя Чжэн первым долгом совершил поклонение в кумирне предков, а затем пришел прощаться с матушкой Цзя.
– Я уезжаю в дальний путь, – сказал он, – и прежде всего хотел бы попросить вас, матушка, чтобы вы заботились о своем здоровье. Обо мне не беспокойтесь – как только я прибуду к месту службы, сразу пришлю вам письмо и поклон. Поскольку свадьбу Бао-юя вы устроили по своему желанию, прошу вас, не оставляйте мальчика своими советами и наставлениями!
Не желая, чтобы Цзя Чжэн в пути беспокоился, матушка Цзя решила скрыть от него новый приступ болезни Бао-юя и только сказала: