Тетушка Сюэ хотела того же самого, но, боясь, как бы не вызвать недовольство Бао-чай, сказала:

– Это хорошо, но только сначала надо все обсудить и взвесить.

Тогда госпожа Ван рассказала тетушке Сюэ все, как ей советовала Фын-цзе, и при этом добавила:

– Сейчас никакого приданого не надо, так как мы понимаем, что мужчин у вас в доме нет. Но пусть Сюэ Кэ сообщит Сюэ Паню, что Бао-чай выходит замуж, и пообещает ему, что мы постараемся как-нибудь его выручить.

Затем госпожа Ван, ничего не упоминая о чувствах, тревоживших Бао-юя, сказала:

– Чем раньше мы поженим наших детей, тем меньше беспокойств придется нам испытывать!

Пока происходил этот разговор, матушка Цзя прислала Юань-ян разузнать новости.

Хотя тетушка Сюэ боялась расстроить Бао-чай, но иного выхода не было, и она на все только поддакивала и соглашалась.

Вернувшись домой, Юань-ян доложила матушке Цзя обо всем, что услышала, и матушка Цзя, довольная таким оборотом дела, попросила Юань-ян передать тетушке Сюэ и Бао-чай, чтобы они ни о чем не тревожились. Тетушка Сюэ была очень растрогана вниманием матушки Цзя.

Потом было условлено, что Фын-цзе и ее супруг будут выступать сватами.

Когда все разошлись, госпожа Ван проговорила с сестрой до полуночи.

На следующий день тетушка Сюэ возвратилась домой и пересказала Бао-чай все, о чем они говорили.

– Я уже дала согласие, – заключила она.

Бао-чай сначала опустила голову и не сказала в ответ ни слова, но потом глаза ее увлажнились.

Тетушка Сюэ утешила дочь несколькими ласковыми словами и объяснила ей, в чем дело. Бао-чай ушла к себе, но Бао-цинь, не желая оставлять сестру в одиночестве, последовала за нею.

После этого тетушка Сюэ рассказала обо всем Сюэ Кэ и наказала ему:

– Завтра с утра отправляйся в путь! Прежде всего разузнай о решении высших судебных инстанций и потом передай ему нашу главную домашнюю новость. Только не задерживайся и поскорее возвращайся!

Четыре дня отсутствовал Сюэ Кэ, а когда вернулся, сообщил тетушке Сюэ:

– Проступок моего старшего брата окончательно определен высшими инстанциями как непреднамеренное убийство, так что нам скоро будет прислано извещение, чтобы мы приготовили деньги, если желаем откупить брата от наказания. Что же касается сестры Бао-чай, то мой старший брат сказал: «Мама поступила совершенно правильно. Чем быстрее все будет сделано, тем меньшими окажутся затраты. Пусть она не ждет меня и поступает так, как сочтет нужным».

Это известие обрадовало тетушку Сюэ: она уверовала, что Сюэ Пань вернется домой, и ей стало спокойнее от сознания, что Бао-чай будет пристроена.

Правда, она чувствовала, что Бао-чай не очень довольна предстоящим браком, но все же подумала:

«Девушка должна повиноваться воле родителей, тем более что я уже дала согласие».

Затем тетушка Сюэ приказала Сюэ Кэ:

– Напиши сейчас же гороскоп Бао-чай, отнеси второму господину Цзя Ляню и спроси у него, на какой день назначена свадьба, чтобы мы могли хорошенько подготовиться. Друзей и родственников беспокоить не будем, тем более друзей Сюэ Паня – ведь ты сам говорил, что все они негодяи. Из близких родственников у нас только семьи Цзя и Ван. Но семья Цзя – это семья жениха, а из семьи Ван сейчас никого нет в столице. Семью Ши нам тоже незачем извещать, поскольку во время помолвки барышни Ши Сян-юнь они нас не приглашали. Нужно пригласить только Чжан Дэ-хуэя и поручить ему распоряжаться свадебной церемонией. Он человек пожилой, имеет опыт и прекрасно разбирается в житейских делах.

Сюэ Кэ выслушал указания тетушки Сюэ, затем велел переписать гороскоп Бао-чай и отнести во дворец Жунго.

На следующий день явился Цзя Лянь. Прежде всего справившись о здоровье тетушки Сюэ, он сказал:

– Завтра самый счастливый день, и я пришел сообщить вам, что свадебный обряд состоится завтра. Только прошу вас, тетушка, ни за что не взыщите!

С этими словами он преподнес тетушке Сюэ письменное извещение о свадьбе. Тетушка Сюэ ответила ему несколькими вежливыми фразами и кивнула головой. Цзя Лянь поспешил откланяться и, возвратившись домой, рассказал о своем визите Цзя Чжэну.

– Расскажи обо всем старой госпоже! – приказал ему Цзя Чжэн. – Поскольку мы не приглашаем родственников и друзей, надо всю церемонию устроить тихо, без шума. Подарки, которые для этого понадобятся, пусть подберет старая госпожа, о них мне докладывать незачем!

Цзя Лянь почтительно поддакнул и отправился к матушке Цзя.

Между тем госпожа Ван приказала Фын-цзе приготовить свадебные подарки и показать их матушке Цзя. Кроме того, она распорядилась предупредить Бао-юя, чтобы он готовился к свадьбе.

– Странно! – захихикал Бао-юй. – Сначала отсюда посылают вещи в сад, потом оттуда сюда… Свои же посылают, а потом свои же и принимают! Непонятно, к чему все это?

Услышав его слова, матушка Цзя и госпожа Ван не могли скрыть радости.

– Все уверяют, что он глуп! – говорили они. – Если бы он был глуп, разве он мог бы рассуждать так логично?

Насилу сдерживая улыбку, Юань-ян стала показывать матушке Цзя вещь за вещью, называя при этом их названия.

– Вот это золотые ожерелья, – говорила она, – их всего восемьдесят штук. Здесь сорок кусков шелка, вытканного драконами, и сто двадцать кусков шелка и атласа разных цветов. Потом сто двадцать штук одежды для четырех сезонов года и деньги на вино и угощение.

Просмотрев по очереди все вещи, матушка Цзя одобрительно кивнула и сказала Фын-цзе:

– Пойди и расскажи тетушке Сюэ, что это не пустая церемония! Как только вернется домой Сюэ Пань, мы отпразднуем свадьбу по всем правилам. А сейчас пусть нашьют для Бао-чай платьев. Одеяла для новобрачных мы сделаем сами.

Поддакнув ей, Фын-цзе вышла и велела Цзя Ляню пойти к тетушке Сюэ. Когда Цзя Лянь ушел, она позвала Чжоу Жуя и Ван-эра и сказала им:

– Через главные ворота не ходите! Все отнесите через боковую калитку, которая была открыта прежде. Я пойду с вами. Эта калитка далеко от «павильона реки Сяосян», и если даже кто-нибудь оттуда увидит, прикажем, чтобы ничего не болтали.

Жена Чжоу Жуя и другие служанки поддакнули ей, взяли подарки и вышли.

Надо сказать, что Бао-юй решил, что его действительно женят на Дай-юй, и, конечно, обрадовался. Он сразу оживился, только в речах его по-прежнему чувствовалось безумие.

Служанки и слуги, которые носили показывать ему подарки, ни словом не обмолвились, от кого эти подарки и кому предназначаются, хотя это им было прекрасно известно. Они боялись Фын-цзе, которая строго-настрого запретила упоминать об этом.

А сейчас речь пойдет о Дай-юй. Хотя она все время принимала лекарства, состояние ее не улучшалось.

Цзы-цзюань, стараясь утешить ее, говорила:

– Раз уж дело приняло такой оборот, я не могу молчать. Ведь мы, барышня, знаем ваши сокровенные мечты! Но вы не волнуйтесь, ничего не случится. Вспомните о состоянии Бао-юя: разве можно его женить, если он так болен?! Не слушайте сплетен, барышня, успокойтесь, поберегите себя!..

В ответ на эти слова Дай-юй только беззвучно смеялась и по-прежнему кашляла кровью.

Глядя на жалкий вид девушки, Цзы-цзюань понимала, что Дай-юй находится при последнем издыхании и утешать ее бесполезно, поэтому она только каждый день ходила докладывать матушке Цзя о состоянии девушки; Юань-ян, которой казалось, что любовь матушки Цзя к внучке охладела, ни о чем не рассказывала старухе. Да и мысли матушки Цзя были всецело заняты Бао-юем и Бао-чай, и, не слыша никаких вестей о Дай-юй, она почти не вспоминала о девушке. Она лишь приглашала к ней врача, и этим ее заботы исчерпывались.

Дай-юй за время своей болезни привыкла, чтобы ее постоянно посещали, поэтому она была удивлена, что никто не приходит. Одна Цзы-цзюань хлопотала возле нее, несмотря на всю безнадежность ее положения.

– Сестра, – проговорила однажды Дай-юй, собрав последние силы и обращаясь к Цзы-цзюань, – ты была самой близкой моей подругой! Хотя ты служишь мне по повелению старой госпожи всего несколько лет, я отношусь к тебе как к родной…