Отругав их хорошенько, Цзя Лянь приказал старшему управляющему Лай Да:

– Принеси списки, тщательно проверь, все ли слуги на месте, и объяви им, что тех, кто будет самовольно уходить и не являться по первому зову, выпорют и выгонят.

– Слушаюсь, слушаюсь, – несколько раз почтительно повторил Лай Да.

Затем он передал распоряжение Цзя Ляня слугам, и те приняли его к сведению.

Однажды у ворот дворца Жунго появился человек в синем халате, войлочной шляпе и рваных сандалиях и поздоровался со слугами. Слуги смерили его с ног до головы внимательным взглядом и спросили:

– Ты откуда?

– Слуга из семьи Чжэнь, – ответил человек. – Я принес письмо для господина Цзя Чжэна.

Услышав, что он из семьи Чжэнь, слуги предложили ему стул.

– Посидите, мы доложим господину!

Один из привратников поспешил к Цзя Чжэну и вручил ему письмо. Цзя Чжэн вскрыл его и стал читать.

«Раньше я пользовался вашей дружбой и расположением, – говорилось в письме, – а ныне лишь с почтением издалека взираю на вас, не имея возможности приблизиться и обратиться к вам с просьбой!

Вследствие моих ничтожных способностей я провинился по службе, совершив проступок, который невозможно искупить даже десятью тысячами смертей; к счастью, со мной обошлись милостиво и снисходительно и лишь сослали в пограничную область. А дом мой пребывает в запустении, люди и слуги мои рассеялись по разным местам, словно звезды по небу.

Мой раб и слуга Бао Юн, услугами которого я пользуюсь очень давно, хотя и не обладает выдающимися способностями, но человек искренний и честный. Если б вы дали ему приют у себя в доме и возможность заработать на пропитание, я был бы вам очень благодарен!

Более подробное письмо напишу в другой раз.

Засим низко вам кланяется ваш младший брат Чжэнь Ин-цзя».

Окончив читать, Цзя Чжэн усмехнулся.

– У нас и так много людей, а тут Чжэнь Ин-цзя рекомендует еще одного. И отказать неудобно. – Он приказал привратнику: – Позови этого человека ко мне! Нужно будет оставить его у нас и дать какое-нибудь дело.

Привратник вышел и вскоре явился к Цзя Чжэну в сопровождении Бао Юна.

– Мой господин шлет вам поклон, – сказал слуга, трижды низко кланяясь Цзя Чжэну. – И я, Бао Юн, тоже кланяюсь вам.

Цзя Чжэн в ответ осведомился, как себя чувствует господин Чжэнь, а затем стал приглядываться к Бао Юну.

Бао Юн был ростом более пяти чи, широкоплечий, с густыми бровями, из-под которых виднелись большие выпуклые глаза, с широким лбом и длинными усами. Вид у него был суровый и мрачный.

– Ты всю жизнь служил в семье Чжэнь или только последние годы? – спросил Цзя Чжэн.

– Всю жизнь, – ответил Бао Юн.

– Почему же сейчас ушел?

– Я не хотел уходить, но мой господин четырежды упрашивал меня. Он сказал, что если я не хочу уходить к чужим, то могу пойти к вам, ибо это почти все равно, как если б я служил у него в доме, – объяснил Бао Юн. – Только поэтому я и пришел.

– Твоему господину не следовало заниматься делами, которые довели его до нынешнего состояния, – укоризненно произнес Цзя Чжэн.

– Не мое дело судить о поступках господина, – проговорил Бао Юн. – Хочу только сказать, что наш господин был чересчур честным и относился к людям с открытой душой, и это кончилось плохо для него.

– Это хорошо, что он был честным, – одобрительно заметил Цзя Чжэн.

– Из-за чрезмерной честности его и невзлюбили, – сказал Бао Юн, – и как только представилась возможность, его и постарались ввергнуть в беду.

– В таком случае я верю, что Небо не отвернется от него! – произнес Цзя Чжэн.

Заметив, что Бао Юн собирается еще что-то сказать, он спросил его:

– Это правда, что в вашей семье молодого господина тоже зовут Бао-юй?

– Правда!

– Как он? Усерден? Стремится служить? – поинтересовался Цзя Чжэн.

– С нашим молодым господином произошла странная история, – стал рассказывать Бао Юн. – Характер у него такой же, как и у его отца. Он скромен и честен, но только с самого детства привык все время играть с сестрами. Отец и мать безжалостно колотили его за это, но он ничуть не переменился. В тот год, когда наша госпожа приезжала в столицу, он заболел и лежал почти при смерти, чем едва не свел своего отца с ума от волнения, и тот уже отдал распоряжение приготовить все необходимое на случай смерти сына. Но, к счастью, молодой господин неожиданно выздоровел и сразу же стал рассказывать, будто ему приснилось, что он проходит под какой-то аркой, где его встречает девушка и ведет его в какой-то зал, в котором стоит несколько шкафов с книгами. А после этого он попал в комнату, где увидел множество девушек; одни из них вдруг превратились в бесов, другие – в скелеты. Он перепугался, стал плакать, кричать, и отец понял, что мальчик приходит в себя. Тогда созвали докторов, стали его лечить, и он постепенно поправился. После этого отец разрешил ему играть с сестрами. Но характер мальчика круто изменился: он отказался от всяких игр и стал усердно заниматься. Если кто-нибудь пытался совращать его, все попытки неизменно оканчивались неудачей. Таким образом, он постепенно выучился и сейчас помогает отцу в хозяйственных делах.

– Ладно, иди, – после некоторого раздумья произнес Цзя Чжэн. – Как только представится случай, я поручу тебе какое-нибудь дело.

Бао Юн почтительно поклонился и вышел. Слуги проводили его. Но об этом речи не будет.

Однажды, встав рано утром, Цзя Чжэн собирался отправиться в ямынь, как вдруг услышал, что люди у ворот нарочито громко о чем-то переговариваются, словно хотят, чтобы он услыхал их разговор. Думая, что произошло нечто такое, о чем им неудобно докладывать, Цзя Чжэн подозвал привратника:

– О чем вы болтаете?

– Не осмелюсь вам сказать, – промолвил привратник.

– Почему? Что случилось?

– Сегодня утром я открыл ворота, – рассказал привратник, – и увидел, что на них наклеена бумажка, на которой написано много неприличных иероглифов.

– Глупости! – не вытерпел Цзя Чжэн. – Что там написано?

– Всякие грязные выдумки о монастыре Шуйюэ, – ответил привратник.

– Ну-ка, дайте мне посмотреть, – распорядился Цзя Чжэн.

– Я хотел сорвать эту бумажку, но она была крепко приклеена, – развел руками привратник. – Я велел переписать все, что на ней было написано, а потом бумажку соскоблили. Но только что Ли Дэ снял подобную же бумажку с других ворот и принес мне. Поверьте, я ничего не смею утаивать от вас!..

Он протянул Цзя Чжэну листок бумаги, на котором было написано:

Волна возмущения всколыхнулась в груди Цзя Чжэна, когда он окончил читать: голова у него закружилась, в глазах потемнело. Он велел привратникам и слугам никому не говорить о случившемся, а своих доверенных людей попросил тщательно осмотреть все стены дворцов Нинго и Жунго. Затем он вызвал Цзя Ляня и, как только тот явился, сказал ему:

– Ты проверял, как присматривают за буддийскими и даосскими монахинями, которые живут в «монастыре Шуйюэ»?

– Нет, – ответил ничего не подозревавший Цзя Лянь, – за ними присматривает Цзя Цинь.