Опасаясь, что девочке неприятно слушать подобные рассказы, Бао-юй перевел разговор на другую тему:

– Или вот знаменитые красавицы Ван Цян, Си Ши, Фань Су, или Сяо Мань, Цзян Сян, Вэнь-цзюнь, Хун Фу, ведь все они…

Бао-юй не успел договорить до конца, как матушка Цзя, заметив, что Цяо-цзе умолкла, прервала Бао-юя:

– Хватит, замолчи! Ты и так наговорил слишком много! Разве она все запомнит!

– Я кое-что читала из того, что рассказывает второй дядя, – произнесла Цяо-цзе, – но кое-что для меня ново. После объяснений мне стало намного понятней даже то, что уже знакомо…

– Разумеется, иероглифы, которыми написаны эти сочинения, ты знаешь, – сказал Бао-юй, – проверять тебя незачем!

– Я слышала от мамы, что наша Сяо-хун была когда-то вашей служанкой, – сказала вдруг Цяо-цзе. – Потом мама взяла ее от вас, а новую служанку вам до сих пор не дали. Мама собирается послать вместо нее какую-то Лю У-эр, но не знает, угодит ли она вам.

– Так сказала твоя мама? – радостно воскликнул Бао-юй. – Если она хочет прислать мне служанку, пусть присылает. Но почему ей вздумалось спрашивать меня? – И, обращаясь затем к матушке Цзя, он промолвил: – Смотрю я на Цяо-цзе, и мне кажется, что она умнее и грамотнее своей матери.

– Неплохо, что она грамотна, – улыбнулась матушка Цзя, – но лучше бы ей заниматься рукоделием и другой женской работой.

– Этому я учусь у няни Лю, – поспешила вставить Цяо-цзе. – Я не умею вышивать в совершенстве все эти кресты и цветы, но кое-чему научилась.

– Конечно, в жизни таких людей, как мы, рукоделие не играет особой роли, – заметила матушка Цзя, – однако нужно овладеть этим искусством на случай, если мы попадем в затруднительное положение!

– Да, да! – поддакнула Цяо-цзе и хотела попросить Бао-юя, чтобы он продолжил ей толкование «Книги дочернего благочестия», но неожиданно заметила, что Бао-юй задумался, и не стала тревожить его.

Как вы думаете, о чем думал Бао-юй? Он был опечален, почему до сих пор не приходила У-эр во «двор Наслаждения розами». А дело было в том, что сначала девочка болела, потом госпожа Ван прогнала Цин-вэнь и приказала не посылать к Бао-юю никого, кто был бы похож на Цин-вэнь; Бао-юй вспомнил, как встретился с У-эр и ее матерью в доме У Гуя, куда они принесли вещи Цин-вэнь, и тогда У-эр показалась ему особенно привлекательной. А сейчас, когда Фын-цзе хотела прислать ему эту девочку вместо Сяо-хун, он был вне себя от радости.

Между тем матушка Цзя никак не могла дождаться своих гостей и послала за ними девочку-служанку. Вскоре после ее возвращения пришла Ли Вань со своей младшей сестрой, Тань-чунь, Си-чунь, Сян-юнь и Дай-юй. Девушки по очереди справились о здоровье матушки Цзя, а затем поздоровались со всеми.

Но тетушки Сюэ до сих пор не было, и матушка Цзя, потеряв терпение, послала за нею еще раз.

Вскоре тетушка Сюэ явилась. Бао-юй подбежал к ней и справился о здоровье, но тут заметил, что ее сопровождает только Бао-цинь – Бао-чай и Син Сю-янь отсутствовали.

– Почему не пришла сестра Бао-чай? – спросила Дай-юй.

Тетушка Сюэ солгала, что ее дочь нездорова. Что касается Син Сю-янь, то она не пришла потому, что знала, что здесь находится тетушка Сюэ, ее будущая свекровь.

Отсутствие Бао-чай опечалило Бао-юя, но, поскольку возле него была Дай-юй, он быстро успокоился.

Вскоре пришли госпожа Син и госпожа Ван.

Когда Фын-цзе узнала, что старшие женщины опередили ее, ей было неудобно явиться с опозданием, и она прислала Пин-эр извиниться перед матушкой Цзя.

– Моя госпожа только что собиралась к вам, – сказала Пин-эр, – но неожиданно почувствовала себя плохо, поэтому придет некоторое время спустя.

– Если она нездорова, пусть отдыхает, – разрешила матушка Цзя. – Кстати, уже пора садиться за стол!

Девочки-служанки тотчас же убрали жаровню подальше от матушки Цзя, поставили перед нею два столика, и все уселись. Покончив с едой, все расположились вокруг жаровни и занялись болтовней. Но об этом рассказывать не стоит.

Почему же Фын-цзе отсутствовала?

Дело в том, что ей неудобно было приходить после госпожи Син и госпожи Ван, и кроме того, ее неожиданно задержала жена Ван-эра, которая сообщила:

– От барышни Ин-чунь пришла служанка, которой барышня велела справиться о вашем здоровье; она говорит, что не пойдет к старшим госпожам, а пришла только к вам.

Фын-цзе задумалась, не зная, в чем дело; она велела позвать к себе служанку Ин-чунь и спросила ее:

– Как чувствует себя твоя барышня в новой семье? Хорошо?

– Какое там хорошо! – воскликнула служанка. – Меня вовсе не барышня к вам послала; сказать по правде, я пришла передать вам просьбу матери Сы-ци.

– Ведь Сы-ци больше не живет здесь. О чем может просить меня ее мать? – удивилась Фын-цзе.

– Уйдя от вас, Сы-ци все время плакала, – стала рассказывать женщина. – Но вдруг в один прекрасный день приехал ее двоюродный брат. Увидев его, мать Сы-ци рассердилась, стала бранить его, что он погубил ее дочь, и даже хотела его поколотить. Тот малый ни в чем не осмелился ей перечить. Сы-ци случайно услышала слова матери, вышла и сказала ей: «Меня прогнали из-за него! Мне очень жаль, что он оказался таким бессовестным и сбежал! Но сейчас, когда он вернулся, лучше задушите меня, но не бейте его!» – «Бесстыжая девчонка! – обрушилась на нее мать. – Что ты затеяла?» Сы-ци ответила: «Каждая девушка должна выйти замуж. Пусть я совершила грех, но я буду принадлежать только ему и больше ни за кого замуж не пойду! Досадно, что он такой трус. „Если провинился, сам и отвечай!“ Зачем он убежал? Если б он не явился, я бы всю жизнь не вышла замуж! Если вы просватаете меня за другого, я покончу с собой! Спросите его, мама, зачем он приехал. Если он не изменил обещанию, которое дал мне, то разрешите попрощаться с вами, мама, и можете считать, что я для вас умерла. Куда бы он ни пошел, я всегда буду с ним, даже если нам придется жить подаянием». Мать Сы-ци рассердилась и заплакала: «Да как ты смеешь?! Ведь ты моя дочь! Если я не захочу отдать тебя ему, что ты сделаешь?» Однако Сы-ци оказалась упрямой. Услышав, что мать отказывает ей, она с силой стукнулась головой о стену, так что череп треснул, потекла кровь, и вскоре она скончалась! Мать обезумела от гнева и стала требовать возмещения за жизнь дочери с молодого человека. Но тот держался как-то странно. «Матушка, не волнуйтесь, – спокойно сказал он. – За то время, что я отсутствовал, мне удалось разбогатеть. Я приехал сюда только ради вашей дочери, и намерения мои были искренними. Если не верите, поглядите!» С этими словами он вытащил из-за пазухи коробочку с головными украшениями, сделанными из золота и жемчуга. Как только мать Сы-ци увидела дорогие вещи, которые обычно дарят к свадьбе, она смягчилась и спросила: «Почему ж ты не сказал сразу?» – «Многие девушки ветрены и легкомысленны, – отвечал ей племянник. – Если б Сы-ци узнала, что я богат, я бы думал, что она зарится на мои деньги. Теперь я понимаю, что таких, как Сы-ци, трудно найти! Свои драгоценности я отдаю вам, а сам распоряжусь насчет похорон». Мать Сы-ци, приняв драгоценные вещи, забыла о дочери и предоставила племяннику делать все, что ему угодно. А племянник велел принести два гроба! Увидав это, мать Сы-ци перепугалась: «Зачем тебе два гроба?» Племянник с улыбкой ответил: «Ведь два человека в один гроб не улягутся». Он говорил очень спокойно, и мать Сы-ци решила, что он от горя сошел с ума. А молодой человек, положив Сы-ци в гроб, незаметно вытащил нож и перерезал себе горло! Тогда мать Сы-ци стала раскаиваться, что слишком жестоко поступила с дочерью, и громко разрыдалась. Соседи узнали обо всем и хотят донести властям. Мать Сы-ци обеспокоилась и послала меня просить у вас защиты, госпожа! Благодарить вас она придет сама.

– И почему так получается, что сумасбродным девчонкам всегда попадаются такие безумцы! – выслушав ее, воскликнула Фын-цзе. – Теперь понятно, почему Сы-ци держалась как ни в чем не бывало, когда у нее обнаружили вещь, при одном виде которой можно было с ума сойти от стыда! Кто бы мог подумать, что у нее такой пылкий характер?! Откровенно говоря, у меня нет времени заниматься этим делом, но твой рассказ вызвал у меня жалость. Скажи матери Сы-ци, что я поговорю со вторым господином, а затем пошлю Ван-эра, чтобы он все уладил.