Десять минут спустя кусок мяса, в который превратился еще недавно сильный, уверенный в себе мужчина, прекратил функционирование. Не без помощи лейтенанта, разумеется. Костин попросту свернул ему шею. Честно говоря, практикой допроса в полевых условиях он занимался впервые в жизни, это было неприятно, а с непривычки еще и слегка мутило, так что сквернослов отошел в мир иной довольно быстро. Но дело было сделано. Последний из пленных, забрызганный чужой кровью, трясся, как осиновый лист, смотрел на Костина, выпучив глаза от ужаса, и, похоже, обмочился.
Поразительно, как те, кто считает себя высшими существами и готов без малейшего раздумья причинять боль другим, пасуют, если берутся за него самого. Особенно если верят, что тот, кто его потрошит, еще более дик и свиреп, чем они. Веры такой, учитывая зловещую и далеко не во всем надуманную репутацию имперцев, добиться было легко. Прав был инструктор, который показывал им элементы допроса в полевых условиях. Курс был факультативный, но Костин его посещал, и вот, пригодилось. Тут дело такое, переборщить тоже нельзя, а то сойдет с ума от страха, и будет в результате бесполезная трата человеческого материала. Лейтенант позвал Каталину и, когда девушка, с оторопью, но без испуга поглядывающая на свежий труп, пришла, посмотрел в глаза пленному и спросил:
– Все видел? Хочешь так же? Нет? Хорошо. Готов к сотрудничеству? Ну, так вставай, – тут он ловко рассек удерживающие парня веревки, – и неси их в помойную яму обоих. А потом будем разговаривать. Сможешь быть полезен – оставлю в живых, нет – удавлю.
Допрашивать абсолютно деморализованного, потерявшего человеческий облик и чувство собственного достоинство врага противно, но легко. Пленный кололся, будто полено, некоторые вопросы даже задавать не приходилось, он выбалтывал ответы до того, как лейтенант успевал открыть рот. А кое о чем рассказывал, даже когда не спрашивали, просто потому, что сам вопрос в голову прийти не мог. И вот, наконец, родилась картина, не полная, разумеется, но не противоречивая, что уже немаловажно.
Итак, пленный, которого звали Мурад, родился на одной из планет Союза исламских государств, Новой Ливии. Последнее Костин не спрашивал, ему, по большому счету, было наплевать. По его мнению, которое разделяли большинство соотечественников, эти государства, состоящие чаще всего из одной-единственной планеты, походили друг на друга, как две капли воды. Нищие, грязные, отсталые… Какое-то разнообразие вносил разве что колорит, обусловленный климатом планет, поскольку на их терраформирование денег, как правило, не находилось. А куда деваться? После того, как углеводороды начали в практически неограниченных количествах качать из атмосфер газовых гигантов и обесценилась нефть, арабы, составляющие большинство жителей Союза исламских государств, очень быстро скатились в нищету. И неудивительно, что своих более успешных соседей они ненавидели люто.
Вот только соседи, в большинстве своем, забили на их ненависть громадный, неприлично выглядящий болт. Джихад им Союз мог объявлять сколь угодно долго, собственно, раз объявив, его и не отменяли, наверное, чтобы не тратить зря времени и сил. Однако любые угрозы и громкие заявления чего-то значат лишь в случае, когда они подкреплены реальной силой. А вот с силенками-то было туго, и все по одной-единственной причине – не хватало средств. Начальный этап освоения космоса сопровождался грандиозной милитаризацией и взрывным развитием военных технологий. Строились новые корабли, гипер бороздили целые эскадры, и как бы ни пыжился Союз исламских государств, любая серьезная держава могла запросто прислать флот и превратить их планеты в безжизненные шары, покрытые шлаком. И, случалось, присылали.
Единственное, что оставалось властям Союза в такой ситуации, это устраивать междоусобные войны. И потому, что надо было стравливать пар, иначе разбушевавшийся народ мог однажды и сместить верхушку планетарных правительств. Случались прецеденты, очень жестокие и кровавые. И потому, что население в Союзе исламских государств плодилось с прямо-таки феерической быстротой. Казалось бы, места достаточно, все же целые планеты, живи и радуйся, но вот работать арабы не желали категорически. Века благоденствия на нефтяной подушке вбили в них лень, кажется, на уровень подкорки, а для того, чтобы планеты приносили отдачу, надо пахать, как проклятым. Вот и превратился с течением лет Союз исламских государств в настоящее дикое поле, хаос, в котором жизнь стоит меньше, чем пыль под ногами.
Все изменилось около года назад, когда появился Пророк. Имени его никто не знал, лицо… Мурад не видел, а те, кто видел, описывали каждый по-своему. Но вот тот факт, что это незаурядный человек, отрицать было сложно. Посредственности не объединить давным-давно перегрызшихся между собой соседей, у которых общего лишь имя бога, нищета и горы старого оружия. А Пророк сумел и, вдобавок, раздобыл где-то корабли. Много кораблей, несколько сотен. И повел людей на борьбу с неверными, пообещав… да много чего пообещав. И даже начал выполнять – эту планету, богатую, по сравнению в родиной Мурада, они захватили легко. Только в космосе повоевать пришлось, а на самой планете сопротивления почти не оказывалось. И воины Пророка стали здесь господами, у них было много рабов, много женщин, еда, которую дома не каждый племенной вождь мог себе позволить. В общем, живи и радуйся.
Мурад же, несмотря на молодость, ему не исполнилось еще и восемнадцати стандартных лет, стал не рядовым воином. Не в последнюю очередь потому, что дома он получил какое-никакое образование. Все же города на планетах Союза были, а ни один современный город не может существовать без водопровода, канализации, энергоснабжения, какой-никакой логистики и еще множества незаметных взгляду, но жизненно важных служб. А для них требуются специалисты, закончившие что-то посерьезнее медресе. И одним из них оказался Мурад.
Тут сыграло роль то, что парень, обучаясь, освоил несколько языков. Стандартная, в общем-то, практика для технического специалиста на любой планете, мало ли с чьим оборудованием придется иметь дело. И стал Мурад переводчиком, лицом охраняемым, имеющим большую долю в добыче, чем рядовой джихадист. Большую даже, чем те, кто учился в медресе – Пророк куда сильнее благоволил техническим специалистам, чем богословам. А дальше… дальше, в общем-то, все. Поехал с группой в эту деревню, просто так, развлечься, тут же, на улице, нашелся гяур, что шепнул господам о новых неверных, которых привел в свой дом Антонио, и они поехали к его дому. А потом они познакомились с лейтенантом Костиным, вот, в сущности, и вся история.
Выслушав сбивчивую речь пленного, Костин задумался. Согласно показаниям детектора лжи, простенького, но достаточно эффективного, искренность в рассказе Мурада зашкаливала за девяносто процентов. Более чем достаточно, чтобы поверить. Да и вообще, картинка складывалась простая и потому логичная. Не было некоторых звеньев – кто Пророк, чем он сумел завоевать свое положение, где раздобыл корабли, но это уже детали, с которыми должны разбираться специалисты. А перед Костиным во весь рост стоял вопрос, как доставить полученные сведения командованию.
Корабль какой-нибудь захватить, что ли… Вполне, кстати, может получиться. Лейтенанту сразу ж стало ясно, почему так неловко и безынициативно воевали здешние истребители. Арабы… Ну, они теоретически тоже пилоты, но ведь и дауны, если смотреть глобально, тоже люди. А по-хорошему, учить араба летать – занятие бесперспективное. На большом корабле, толпой и под приглядом старших офицеров они еще справляются, а на истребителе, когда все зависит только от тебя, совершенно пустые кадры. В случае чего, могут просто бросить управление и начать молиться. И это притом, что на твердой земле они солдаты пускай не лучшие, но вполне вменяемые. В общем, истребители не для них. Бывают, конечно, исключения, но они так редки, что попадают под определение статистической погрешности. Так что захватить какое-нибудь корыто и уйти от погони реально. Рванут через гипер, и пускай их кто-нибудь попробует остановить. В конце концов, у них два штурмана, а это дает дополнительные преимущества. И чем быстрее они улетят с планеты, тем лучше.