Толпа человек в пятьдесят, не меньше (и как их только пустили на охраняемую территорию?), одетая в странную, убогую одежду, покрытую вышивкой, судя по неряшливости, ручной, так густо, что практически не гнулась. Собравшиеся недружно скандировали что-то вроде «Геть, москали!», размахивая какими-то сине-желтыми тряпками. Периодически на импровизированную сцену из деревянного щита, который держали на плечах четверо крепких мужиков, взбирался какой-то хмырь и начинал вещать на странном языке, напоминающем русский, но звучащем так, словно на нормальные слова хорошенько плюнули, а затем растерли. Словом, разобрать то, что вещал оратор, космонавтам так и не удалось.

Самое интересное, люди-то были разные, но что-то у них у всех было общее. То ли дебильное выражение испитых рож, то ли нездоровый блеск глаз. Так что перед сознанием Серова все они моментально слились в одно непонятное и безликое пятно, и после он, как ни старался, не смог выделить из них ни одного индивидуального человека. Так, серая аморфная масса, и только.

А вокруг ходили, рассматривая бесплатный цирк, другие, явно местные. Похоже, их происходящее забавляло. Секунду подумав, космонавты подошли к одному такому, невысокому пухлому мужичку лет сорока с крупной собакой на поводке. Псина наверняка была породистой, в отличие от России, на планетах Европейской Ассоциации двортерьеры были запрещены законом, и все собаки, появившиеся на свет не у лицензированных заводчиков, а, так сказать, естественным путем, безжалостно уничтожались. Но порода породой, а выглядела собака, как подзаборный бобик, кудлатая и нескладная. И очень дружелюбная, поскольку не только не зарычала, а замахала хвостом и полезла знакомиться. Хозяин придержал ее было, но, сообразив, что туристы (а по одежде Серова и Дока можно было принять именно за них) не возмущаются, успокоился.

– Не подскажете, уважаемый, что здесь происходит? – спросил капитан на чистейшем английском. Его здесь тоже знали все, так что проблемы с языковым барьером не существовало в принципе.

– Да опять укроп бузит, – фыркнул эстонец. Слово «укроп» он, что характерно, произнес по-русски.

– В смысле?

– Видите бот? Днем приземлился. К нам недавно прилетел русский военный корабль. Зачем – непонятно, да и неважно. Было бы что серьезное – приперлись бы целым флотом, а так… Может, им у нас пива выпить захотелось.

Эстонец рассмеялся. Серов тоже усмехнулся – пожалуй, этот мужик был вменяем, да и чувство юмора у него имелось.

– И что дальше?

– А что дальше? Имперцы где-то гуляют. Раз им сесть разрешили, они, в общем-то, в своем праве. Вон, говорят, на оперативный склад гравиплатформа пришла. Шикарная штука, мне на такую за год не заработать. Так вся ящиками забита. Продукты, вино хорошее… Умеют же жить люди! – с оттенком зависти в голосе прокомментировал рассказчик.

– Ну, молодцы, – неопределенно сказал Док.

– А я вам о чем? В общем, они гуляют, деньги тратят, ведут себя, как нормальные люди. А эти, как узнали, так и примчались.

– Укроп?

– Ну да. А вы не слышали, что ли? Дикие укры. Тупы-ые… Какая-то боковая ветвь украинцев. Их когда-то свои же, чтоб не позориться, выставили. Вот они к нам и прибились. Им разрешили временно расположиться, так уже лет пятьдесят выгнать не могут. В города-то не пускают – они так лагерем неподалеку и живут. На пособия. На наши деньги!

Ну, все разом встало на свои места. Действительно. Полста стандартных лет назад с Новой Украины, карликового государства, вассала Российской Империи, выперли группу радикальных неонацистов, попытавшихся устроить переворот. Вышли, как не раз уже бывало, на площадь, начали вопить… Березин, тогдашний (да и нынешний) президент-диктатор, недолго думая, прислал две роты автоматчиков с приказом патронов не жалеть и решил вопрос за пятнадцать минут. После этого уцелевших вместе с семьями запихали на старый транспорт и отправили куда-то в сторону европейских планет. Больше Серов ничего о том инциденте, случившемся задолго до его рождения, и не слышал, да и это-то знал из школьного курса новейшей истории. Два абзаца аж посвятили. Вот они куда залетели, оказывается.

– Что-то слышал. Клиника?

– Полная.

– И кто их сюда пустил?

– А кто задержит? – искренне удивился эстонец. – Забор-то и охрана только со стороны дороги, а вокруг – чистое поле.

– Это как? – У Серова аж челюсть отвисла. Космопрот – особо охраняемый объект, это азбучная истина, и ситуация упорно не укладывалась в его голове.

– Ну, говорят, когда строили, денег почему-то не хватило. Даже сам космопорт вдвое меньше получился, чем планировалось. Концов так и не нашли, а больше инвестор давать не стал.

Космонавты дружно присвистнули. Ничего себе тут попилы! Нет, конечно, никто не без греха, и в России тоже всякое случается. Вот только в Империи еще со времен Императора-Основателя за подобное вешают с конфискацией, так что если кто и ворует, то по чуть-чуть, осторожно и с оглядкой. А здесь, похоже, народ берегов совсем не видит. Как, спрашивается, такое возможно? Очевидно, последнюю мысль он озвучил вслух, но эстонец лишь плечами пожал:

– Не знаю, я же инженер, а не следователь.

– А если как в Империи?

– Это с использованием детекторов лжи?

– Хотя бы.

– Да кто же позволит-то? Это прямое нарушение прав человека. Хотя, откровенно говоря, может, и стоило бы, – тут он смачно выругался. – А то представляете, недавно какой-то урод, из арабов, девчонку двенадцати лет у всех на глазах отымел, а адвокат потом доказал, что случайно вышло. Дескать, споткнулся-упал-попал. Так удачно, так удачно… И ничего не попишешь – турист.

– Вы его, я так понимаю, задницей в муравейник посадили? – с интересом спросил Док.

– Вы прямо как имперец говорите. Те, я слышал, практикуют…

– Иногда, – серьезно кивнул Серов, хотя единственный случай, о котором он знал, случился лет пятнадцать назад, и то как самосуд.

– Умные люди. А мы… – тут мужик безнадежно махнул рукой. – Говорю же, турист – основа нашей экономики. Предки в гробу бы перевернулись.

– Значит, даже не повесили. И после этого вы еще называетесь цивилизованной страной? – усмехнулся капитан. – Ладно, давайте вернемся к нашим баранам. Этих-то чего не разгонят? Или у вас полиции нет?

– Я бы их не то что отсюда выгнал, а и вообще с планеты. Но – нельзя, нарушение прав человека. Они же только орут, ничего пока не сломали, никого не избили.

– Да? Ну что же, сейчас посмотрим, что можно сделать.

Усмехаясь про себя, Серов не спеша приблизился к толпе и, сложив руки рупором, во всю мощь легких крикнул по-русски:

– Эй, мужики! Пройти дайте!

Реакция оказалась мгновенной. Вначале все замолчали. Вот только что стоял гам – и тишина! Слышно, как зудит крылышками противная местная цикада. Потом все синхронно повернулись к нему. Слитности движения мог бы, наверное, позавидовать даже полк почетного караула. А потом их вдруг не стало. Только остались валяться на бетоне обрывки самодельных плакатов, рухнувший с грохотом щит-трибуна, да слышался удаляющийся топот. Вот, собственно, и все.

– Это вы как?

Серов обернулся, посмотрел на эстонца, глаза которого увеличились до физиологически невозможных размеров, и усмехнулся:

– Мы заставили или уважать себя, или бояться. Уважение, конечно, приятнее, но и страх – тоже неплохо. Так что нашим предкам за нас не стыдно.

– Но почему…

– Потому что у вас в ранг закона возведено правило «трех Д». Дай дураку дорогу. А мы дуракам, случись нужда, вышибаем мозги. И даже самые тупые, зная это, синхронно умнеют. Ладно, до свидания. Глядишь, еще свидимся, космос маленький.

Эстонец механически пожал им руки. Похоже, он все еще был под впечатлением от увиденного. Док потрепал по лобастой башке собаку и пошел на склад, за гравиплатформой, а Серов поднялся на борт и принялся готовить корабль к отлету. Пора было заканчивать эту дурацкую эпопею.

Дану они не узнали. Пока мужчины геройствовали, она с помощью весьма продвинутой в женских делах Кобры ухитрилась-таки смыть с волос тот неестественный колер. Теоретически краска была несмываемой, практически же что один создал, то другой всегда может разрушить, и сейчас девушка щеголяла в естественном окрасе. В шок она никого, разумеется, не повергла, не те люди собрались, но удивила знатно.