В бронетранспортере нашелся один-единственный фриц, который лихорадочно пытался что-то сделать с пулеметом. Короткая, на три патрона, очередь легко отшвырнула его назад. Ильвес подскочил к осиротевшему MG, быстро проверил – все нормально, даже лента заправлена. Оставалось лишь развернуть его в сторону казармы, из которой как раз начали выбегать ошалевшие немцы, и с чувством проредить их длинной очередью. Красота!
Сзади его тут же поддержали нестройным огнем винтовки и автоматы подчиненных. У этих получилось не хуже – меньшую по сравнению с пулеметом скорострельность они успешно компенсировали большим количеством стволов. Немцы заметались, как мыши под дождем. Сверху вылетела граната, рванула, зацепив обе стороны конфликта… Ильвес успел засечь окно, в котором устроился метатель, тут же перевел прицел и, как только немец высунулся, струей горячего свинца вбил его обратно в комнату. Спустя пару секунд там громыхнуло – видать, успел гранату взвести фриц… Впрочем, это было неважно – на отчаянной попытке храброго немца закидать нападающих гранатами всякое подобие организованного сопротивления и закончилось.
Пока группа Ильвеса крошила живую силу, танкисты занялись своими прямыми обязанностями. Кто сказал, что танки с танками не воюют? Еще как воюют! Тут главное, знать, когда и как. Разумеется, огневая мощь «двойки» и, тем более, пулеметных Pz I невелика и заметно уступает вооружению стоящих здесь «чехов». Но при стрельбе в упор по легкой, все же бронетехнике, в которой к тому же сейчас не было экипажей, попросту не успевающих добраться до своих машин, все это разом превращается в маловажную теорию. Тем более, когда стреляют не в наиболее бронированную лобовую проекцию, а в борт. Словом, все сейчас было на стороне атакующих. Несколько секунд – и отперфорированные бронетранспортеры осели, один начал бодро разгораться. Оба танка полыхнули сразу – по ним все-таки работало какое-никакое, а орудие. А потом наступила тишина!
В то время как на площади умирала основная часть гарнизона, отряд, проникший в город под личиной военнопленных, скрытно прошедший к железнодорожной станции, начал свою локальную войну. Здесь располагалось не так много солдат, зато при целых четырех танках. Pz-35(t), сиречь легкие танки, производившиеся на чешских заводах. Пройдет несколько лет, и лукавых земляков бравого солдата Швейка запишут в пострадавшие от Германии. Хромов их, откровенно говоря, расстрелял бы через одного, а остальных загнал север от снега очищать, и был бы прав[97]. Увы, не все зависит от наших желаний… А пока что горстке бойцов требовалось разделаться с продукцией чешской промышленности, и единственным шансом для них была внезапность.
Самым паршивым в раскладах было то, что все по-настоящему серьезные бойцы ушли с группой Хромова. Те, кто шел к станции, умели целиться и стрелять, были проверены боем, но рефлексы, необходимые солдатам, наработать просто не успели. В конечном итоге именно это их и подвело. Потому что бой начался чуть раньше, чем они успели выйти на позиции, и, когда немцы, всполошенные грохотом взрывов, бросились к своим машинам, нервы у них не выдержали. И в результате вместо стремительной атаки с уничтожением живой силы и техники получился встречный бой. Немецкие танки проехали по ним, практически не заметив.
Фактически часть людей спас Плахов, скомандовавший отход после того, как осколком снесло голову их командиру. Ну и то, что отряд не потерял управляемость и отошел в относительном порядке. Немцам же было не до малочисленной группы бойцов – стрельба на площади занимала их куда больше. И шансы переломить ход боя у них еще оставались.
У них и впрямь могло получиться. Танки, да не сами по себе, а поддерживаемые пускай немногочисленной, но решительно настроенной пехотой, которая по факту даже превосходила численностью наглецов, атаковавших штаб, грозная сила. Но, к счастью для Хромова, немцев подвело маневрирование. Базирующиеся при станции немцы прибыли всего на пару часов раньше их самих и плохо знали город, который, несмотря на откровенно вшивые размеры, кривизной и запутанностью улиц мог гордиться. Это, в принципе, обычное дело для большинства городов, выросших из сильно разросшихся деревушек, и легко исправляется путем тотальной перепланировки. С помощью тех же танков, например. Легко – но не сейчас.
Чешские танки, и без того обладавшие отнюдь не выдающимися боевыми характеристиками, оказались в качестве «сокрушителей городов» абсолютно непригодными. При достойной массе, превышающей десять тонн, они имели чересчур слабый двигатель. Всего-то сто двадцать лошадей, с которыми пройти сквозь капитально построенный дом танки были попросту не в состоянии. Это вам не «тигр» или «пантера», способные проломиться через любую преграду, даже не «четверка». Впрочем, последняя тоже имела не самые впечатляющие характеристики, и кадры хроники, на которых этот танк ломает кирпичные стены, хороши в основном для пропаганды.
Конечно, прорвись танки к площади, и проблем бы они наделали. Тридцатисемимиллиметровые орудия на конец сорок первого года – откровенная туфта, слишком уж они маломощные, однако сейчас даже они давали немцам серьезное преимущество. У танков, имеющихся в распоряжении Хромова, не было и таких. Но из четырех танков один застрял, умудрившись при попытке «срезать» путь через огороды элементарно сесть «на брюхо» в какой-то заполненной осенней грязью канаве.
Остальные танкисты выводы сделали, предпочтя двигаться по улицам, но потеряли время. Десять минут – слишком много, когда речь идет о жизни. Опытные, подготовленные бойцы Хромова успели и засечь их, и подготовить встречу. И первый из немецких танков, выскочивших на площадь, нарвался на артиллерийский огонь в упор, едва успев развернуться.
Лобовая броня в двадцать пять миллиметров – это несерьезно. Особенно при стрельбе в упор, с каких-то двух десятков метров. Даже смешные для танка двадцатимиллиметровые снаряды пробили защиту Pz 35, как жестяную. Единственный выстрел, который успели произвести немцы, оказался неудачным – танкисты «двойки» услышали шелест снаряда в каких-то сантиметрах от башни. Сам же «чех» разом осел и окутался клубами повалившего изо всех щелей дыма. Бензин вспыхнул чуть позже, рванувшись вверх узким, почти прозрачным языком. Впрочем, в тот момент все уже практически закончилось.
Два уцелевших танка, следующие за головным и вынужденные остановиться, а заодно и сопровождавшая их пехота, угодили под фланговый обстрел. Наспех организованный огневой мешок, разумеется, был неплотным и дырявым, но немцам хватило. В конце концов, их было мало, и боевого опыта солдатам не хватало катастрофически. Танки попробовали огрызаться, но это же не монстры двадцать первого века, способные обеспечить круговой обзор в любых условиях. Бичом машин этого времени, даже считающихся в этом плане образцовыми немецких, являлся паршивый обзор. Их закидали гранатами, прижав огнем пехоту. В принципе, на этом бой и закончился.
Дольше всех продержался танк, застрявший в чужом огороде. Вначале он отчаянно рычал двигателем, пытаясь освободиться. Добились немцы этим только выхода из строя трансмиссии, а вот шанс бежать, пока ими не интересуются, упустили. На предложение сдаться ответили пулеметным огнем… Ну, что же, была бы честь предложена.
Несколько бутылок наполнили бензином из бака разбитого, но так и не сгоревшего бронетранспортера. Оставалось лишь закидать ими немцев. Даже поджигать не потребовалось – как только горючее попало на все еще горячий двигатель, оно полыхнуло само. Несколько секунд спустя распахнулся люк, вывалилась фигура в горящем комбинезоне, покатилась по земле, сбивая пламя… Щелкнул выстрел, и немец, как-то неловко выгнувшись, замер. Больше наружу никто не вылезал, и лишь отчаянно, перекрывая голосом шум разгорающегося пожара, вопил из железной коробки какой-то ариец. Очевидно, вспоминал о превосходстве германской нации перед славянами, что, согласно приказу фюрера, было фундаментально и незыблемо…
