Ну, подождать так подождать. Сергей прислонил СВТ к ближайшему дереву, уселся на длинное, толстое бревно, которых здесь лежала целая груда, и с наслаждением вытянул ноги. В баню бы… Сапоги высушить, портянки поменять… Низменные какие желания, кое-кто из доморощенных интеллигентов, утверждающих, что духовная составляющая должна быть выше потребностей тела, там, в будущем, подняли бы его на смех. Сюда бы их, чтобы постелей в глаза не видели и сортир под кустом! Кстати о сортире…

Характерного облика будочка нашлась практически рядом. Но – по-умному организованная, за пределами лагеря и весьма чистая. И уже на обратном пути Сергей нос к носу столкнулся с напарником – тот, видимо, решил последовать хорошему примеру.

– Место встречи изменить нельзя? – с усмешкой спросил Хромов.

– Угу. Все там будем. Там этот… Иван Емельянович закончил, нас зовет.

– Угу, спешу и падаю, – проворчал Сергей, направляясь к рукомойнику. – Вначале гигиена, потом разговоры.

Селиверстов лишь кивнул, ныряя за скрипучую дверь. В общем, для разговора они вернулись лишь минут через десять.

Человек, который, судя по всему, дирижировал творящимся здесь бардаком, терпеливо ждал, положив на грубовато сколоченный стол огромные, переплетенные словно веревками толстыми синими венами, руки. На эти руки, могучие, натруженные, Сергей и обратил внимание прежде всего. Лишь потом на лицо, усталое и очень спокойное, и, в последнюю очередь, на исходящий паром самовар и накрытый стол. Правда, накрытый довольно скудно – ну да вряд ли на подобное стоило обижаться, людям сейчас не до разносолов. Придя к такому выводу, Сергей еще раз внимательно посмотрел на будущего собеседника.

Ну, что же – мужчина лет сорока пяти, не то чтобы чрезмерно мощный, однако сила чувствуется, даже не надо на руки смотреть, чтобы в этом убедиться. Повыше среднего роста, это Хромов определил, еще когда тот плотника изображал. В темной шевелюре без намека на лысину изрядно седины. Лицо – такое, классически русское, хоть портрет былинного героя с него пиши. Разве что небольшой шрам на щеке – но он вид не то чтобы портит, скорее, добавляет легкий налет брутальности. Женщинам такое обычно нравится.

– Кулаков. Иван Емельянович, – немного старомодно представился он, вставая и протягивая руку. По очереди назвавшись, разведчики ответили рукопожатием, и, когда его рука буквально утонула в ладони собеседника, Хромов на миг ощутил непривычное чувство беспомощности. Очень уж хорошо ощущалась колоссальная, пускай и скрытая до поры мощь этого рукопожатия. Наверное, Кулакову хватило бы небольшого усилия, чтобы раздавить кисть собеседника. Воистину, фамилия соответствовала возможностям. – Прошу к столу.

С учетом пустого желудка и напряженного дня, гречневая каша с мясом пошла «на ура». Черный хлеб местной выпечки – тоже. Да и чай Глафира, высокая, крепко сбитая деваха, весьма похожая лицом на Кулакова, так что в их родстве сомнений не возникало, заварила великолепный. Видимо, здесь она исполняла функции шеф-повара, вполне с нею справляясь. И лишь после того, как они закончили трапезу, разговор продолжился.

– Ну, ребятки, рассказывайте, куда путь держите.

– Может, про себя вначале уточните? Кто, что, зачем?

– А не слишком ли много чести? – хитро прищурился Кулаков. – Все же вы у меня в гостях, а не я у вас.

– Так ведь мы к вам в гости и не просились, – чуть улыбнувшись, парировал Селиверстов. – Ехали по своим делам, а вы в них наглым образом влезли.

Сергей с трудом удержался от смешка. Похоже, общение с ним действовало на Селиверстова не лучшим образом. Во всяком случае, нехарактерных для этого времени оборотов речи и манеры разговора он уже поднабрался. Кулаков приподнял брови:

– А то, что ты по чужой территории ехал, не в счет?

– А то, что мы твое воинство можем в любой момент крепенько обидеть?

– Спокойно, не гони коней, – Сергей положил руку на плечо напарника. – Драки нам не нужно. Однако же, уважаемый Иван Емельянович, мой товарищ прав. Это вы полезли во взрослые дела, не спросивши и абсолютно бездарно. Вам и начинать.

Со стороны это, наверное, выглядело довольно смешно – молодой указывает тому, кто старше его практически вдвое, кому и как следует себя вести. Тем не менее Кулаков лишь плечами пожал и, видимо, решив лишний раз не ссориться с непонятными пока людьми, начал свой рассказ.

История его, впрочем, оказалась довольно короткой и неоригинальной. Жили-жили, не тужили, и война. Недели две назад в деревню пришли фрицы. А еще через неделю нарисовалась какая-то выходящая из окружения советская часть при двух БТ, общим числом человек в полсотни. С фашистами красноармейцы церемониться не стали, очень быстро помножив их на ноль. Все же и числом их было куда как поболе, и броня, пускай даже не самая толстая, преимущество давала. В общем, красноармейцы честно выполнили свой долг, постреляв немцев, и ушли. Немецкие солдаты тоже честно выполнили свой долг, сражаясь до последнего человека. В общем, маленький эпизод большой войны, не более.

Так вот, солдаты свой долг выполнили и ушли, а жизнь продолжалась. И пришли местные селяне и селянки к простому выводу: Красная армия ушла далеко и неизвестно насколько, а немцы вернутся – и сорвут зло на тех, кто будет под рукой. Некоторые не верили. Сейчас их уже склевали вороны. А те, кто ушел вслед за Кулаковым, пока живы. Так что рванули они в лес практически всем колхозом, и теперь кое-как обустраивались на новом месте.

Михалыч же с несколькими наиболее деятельными товарищами уболтал председателя (а был Кулаков до войны именно председателем колхоза) на то, чтобы отпустили их в разведку. Взыграло что-то у старого вояки. Ну и, проведя рекогносцировку и увидев, чем все закончилось для родной деревни (неубранные трупы и закопченные остовы печей на месте сожженных домов), занялись эти умники отсебятиной. Решили хотя бы пару немцев положить, благо оружие имелось – после того боя, который привел к их бегству, кое-что из трофеев удалось заныкать, да и охотничьих ружей хватало. И нарвались на более подготовленных.

Логично, в общем-то. Нормальной организации, четко выстроенной структуры с однозначной иерархией подчинения у этих бедолаг пока нет. Вот и делает каждый что хочет. Через какое-то время это закончится, если, конечно, их тут всех раньше не перебьют. С таким бардаком в рядах – запросто.

Теперь настало время Сергея рассказать, кто они и что они. Сказал – разведчики, на спецзадании, часть большого отряда. Все честно – и никакой конкретики. Впрочем, Кулаков это тоже понял и настаивать на детализации не стал. Просто поинтересовался, знают ли они что-то об обстановке. Сергей лишь вздохнул:

– Знаете, Иван Емельянович, я бы на вашем месте пока что сидел тихонечко, не высовываясь. Слишком много у вас женщин и детей, вы уязвимы, а вокруг, как говорят в Одессе, все признаки большого шухера. Насколько я знаю, не далее как вчера у фрицев разнесли железнодорожную станцию, а потом аэродром. Здесь скоро будет настоящее осиное гнездо, и уходить вам поздно. Сидите тихонечко, авось пронесет. И готовьтесь зимовать.

– Вы считаете, это… надолго?

– Убежден. Минимум год, а возможно, и дольше.

– Да как вы можете?

Сергей обернулся на голос, с интересом посмотрел на Глафиру. Та стояла возмущенная, раскрасневшаяся от негодования. Этакая классическая советская комсомолка тридцатых годов, с твердокаменными убеждениями в том, что в СССР все замечательно, а Красная армия всех сильней. Ну, что же…

– Глашенька, – вкрадчиво поинтересовался он. – А вы сколько немцев убили?

– Я? Я пока… – она чуточку смешалась. – А сами-то?

– Может, тридцать, может, сорок, – равнодушно ответил Сергей. – Может, больше. Времени не было считать, да и смысла. Так что могу, имею полное право. И достаточное представление о соотношении сил. Немцы прут буром. Выдохнутся, никуда не денутся, но запала им пока хватает. Киев взяли, Смоленск… На каком рубеже остановятся, – тут он задумался на миг и решил, что про Москву и Ленинград говорить не стоит, не поверят, сочтут паникером, – я могу только гадать. Разогнались-то они здорово, так что, может статься, и до Тулы с Калугой доползти могут. Инерция – штука страшная. А выдавливать их назад придется довольно медленно. Так что готовьтесь зимовать.