И началась гонка. Теоретически «Ниссин», форсируя тягу, мог выжать двадцать узлов, «Кассуга» даже чуть побольше, а «Якумо» на испытаниях чуть-чуть не дотянул до двадцати одного. Вот только открытое море и мерная миля совсем разные вещи, здесь надо учитывать и состояние механизмов, и обрастание днища, и еще тысячу мелочей, а даже легкое волнение и вовсе дает преимущество более крупному кораблю. И русские упорно не отставали, больше того, артиллерийскому офицеру у дальномера показалось, что дистанция медленно, но верно сокращается.
Три часа спустя Того-младший понял, что ему не уйти. Русские корабли оказались неожиданно быстроходными и на ходу перестроились. Идущий первоначально вторым корабль, опознанный как броненосец «Цесаревич», принял в сторону и медленно отставал, а вот головной приближался, медленно, но верно сокращая дистанцию. Третий из кораблей встал ему в кильватер, и Того лишь зубами заскрипел, опознав противника. Броненосный крейсер типа «Кресси»! Чуть в стороне уверенно резали волны еще три корабля, и головной тоже вполне поддавался опознаванию — тип «Диадема». Оба корабля британской постройки, и на экспорт им подобные никогда не шли, во всяком случае, официально. И вот они у русских, и теперь все становилось на свои места.
Британцы в своей извечной манере предавать любого, лишь бы это было выгодно, остались верны себе. Пока японский флот сходился в бою с русскими, они, сочтя выгодным для себя продолжение войны, тайно продали северным варварам новые корабли, с помощью которых те и смогли добиться перевеса. Наверняка эта парочка — не единственное, что они передали русским. А потом они добились, чтобы японцы разделили свой флот. Причем сделали это так, что его несчастный брат до конца оставался в уверенности — это его собственное решение… Британцы предали Японию! Сердце адмирала заполнила жгучая черная злоба. Больше всего ему сейчас хотелось отомстить. Не русским, нет, северяне сражались честно и рисковали собственными шкурами, в то время как кукловоды с далекого западного острова подсчитывали барыши. Вот им-то японский адмирал и мечтал пустить кровь, и даже знал, как это сделать. Лишь бы русские не догнали!
Наверное, боги все же существуют и, когда не спят, пьянствуют или ходят по бабам, все же присматривают за своими возлюбленными чадами. Ну, хотя бы за теми, которые в адмиральских чинах. Сегодня они явно услышали молитвы, которые мысленно возносил им Того-младший, иначе чем объяснить тот факт, что машины крейсеров работали без серьезных поломок, а людям хватило сил, чтобы поддерживать в котлах необходимое давление. Зажатые клапана позволили добавить к скорости крейсеров еще чуть-чуть, и в результате, когда русские начали пристрелку, уже темнело. К тому же не подкачали миноносцы — ловко пройдя позади японской колонны, они поставили дымовую завесу, сбивая русским артиллеристам прицел. Никаких специальных устройств для этого на них, разумеется, не имелось, однако их командиры, проявив несвойственную японцам, но характерную для миноносников всех стран находчивость и решительность. Побольше угля в топки, масло сверху — и густые клубы дыма из труб поставили пусть жиденький, но все же действенный барьер перед глазами русских артиллеристов. В результате несколько залпов с большой дистанции легли далеко от цели, и недовольные таким результатом русские задробили стрельбу. Ну а потом стало уже поздно, все же темнело быстро. И, скрывшись под спасительным покрывалом ночи, японские корабли изменили курс и скрылись от возмездия. И вытерев обильно выступивший, несмотря на собачий холод вокруг, пот со лба, командующий японской эскадрой понял, что остался пока в числе живых, и ход теперь за ним.
Он даже не представлял, как ему повезло. Буквально через полчаса на «Ниссине» от перегрузки разорвало паропровод, и корабли вынуждены были снизить ход до восьми узлов. Случись это раньше — и русские, догнав их, перетопили бы всех троих. Случись это позже — и русские столкнулись бы с ними в темноте. А так эскадры разминулись, и сражение, которое почти наверняка закончилось бы окончательным разгромом японского флота, не состоялось.
Но, тем не менее, пора было принимать решение, и быстро. Русские — народ упорный, будут искать, а встреча с ними днем — смертный приговор. Два броненосца и броненосный крейсер оставят от японской эскадры мусор на воде. Ночью шансов отбиться чуть побольше, но все равно они мизерны. И угля на что-то серьезное уже не осталось. Невеселая перспектива…
А в это же самое время адмирал Эссен учинял внеплановый разнос всем, кто не успел вовремя спрятаться. Из-за неверной оценки выхода в море японской эскадры все пошло не так, как хотелось, и врагу удалось уйти. А в своей каюте, запершись, чтобы никто случайно не увидел, глухо матерился Севастьяненко. Уж его-то крейсер вполне мог настигнуть беглецов задолго до темноты, но адмирал категорически запретил выходить в голову колонны и, тем более, отрываться от эскадры. Логика в этом, разумеется, была — две девятидюймовки «Сатлиджа» выглядели абсолютно неадекватным ответом четырем орудиям главного калибра даже слабейшего из японских крейсеров. Но как обидно! Ведь имелся шанс хотя бы сбить одному из японцев ход, а потом уж эскадра раскатала бы их в тонкий блин. Но — приказ есть приказ, и Севастьяненко, скрипнув зубами, подчинился. Лихой пиратский капитан, он все же успел, хотя и немного, покомандовать соединением крейсеров и лучше, чем многие о нем думали, понимал важность дисциплины. И все равно обидно…
Русские искали эскадру Того всю ночь, и это оказалось еще одной ошибкой. Во-первых, расход топлива. Взятый с собой угольщик безнадежно отстал, и его требовалось разыскать. Ну а во-вторых, к утру сдохли машины «Цесаревича», гонки на пределе возможностей оказались для него явно лишними. Почти сутки на ремонт, а за это время японцы, что вполне логично, ушли далеко. Эссен даже не сомневался в этом, и потому рейд был свернут, и корабли, занимаясь попутно перехватом идущих в Японию и из нее транспортов, отправились на базу. Там их ожидали отдых и ремонт. К тому же, Эссен еще не знал, чем закончилось противостояние между Порт-Артурской эскадрой и японским флотом, и потому излишне осторожничал. Ну а для контр-адмирала Того-младшего, и впрямь оторвавшегося от погони, все только начиналось.
В этих водах у британцев имелись две основные базы флота — Гонконг и Вейхайвей. Имелись порты, которыми мог воспользоваться флот Владычицы Морей, но баз с полноценной инфраструктурой там не было — держать такие по всему побережью слишком дорогое удовольствие даже для сильнейшей на планете империи. Летом флот базировался, в основном, на Вейхайвей, а зимой, соответственно, уходил на юг. В мирное время, разумеется.
Сейчас же Вейхайвей находился в плачевном состоянии, и японский адмирал логично предположил, что все или почти все силы британского флота, предназначенные для контроля Тихого океана, расположились Гонконге. Конечно, в условиях напряженности из-за войны, они должны патрулировать океан, но, во-первых, без нормальных баз это делать сложно, а во-вторых, сказывалась удаленность этих мест от метрополии. В Лондоне просто не успевали оперативно реагировать на происходящие здесь изменения, да к тому же все еще пребывали в блаженной уверенности: британцев никто трогать не рискнет. И это притом, что последние события говорили об обратном. Взять тот же Вейхайвей. Кто-то же сжег его! Еще недавно Того-младший был убежден, что это сделали русские, но увидев британские корабли в составе их эскадры засомневался. Возможно, в игру вступили новые игроки. Однако подобные соображения не слишком повлияли на его планы. Гонконг. Уничтожить британскую базу — и тогда на какое-то время их флот можно считать выключенным из происходящих событий, а там видно будет.
Подобный ход мыслей не очень соответствовал японцу и больше подходил какому-нибудь русскому, но взаимопроникновение культур происходит, в том числе, и во время войны. С кем поведешься — от того и наберешься, истина, не утрачивающая актуальность никогда. И распространилось ее действие не только на адмирала. Когда он собрал у себя командиров кораблей и объяснил им свою идею, поддержали ее единогласно. Если кто-то хочет войны — он ее получит! Потратив несколько часов на ревизию машин, необходимую после гонки, японская эскадра взяла курс на Гонконг.
