Если быть абсолютно честным, Титову было плевать и на Федерацию, и на президента Анкермана, и на планеты вроде Новой Швабии или Великого Иерусалима вместе со всем их населением. На сослуживцев… Нет, разумеется, к ним он относился совершенно иначе, однако, в конце концов, они сами выбрали свой путь. А вот родную планету надо было спасать любой ценой. Не зря все же его считали неблагонадежным. Вот только как спасать?
Впрочем, первый ход был ясен – сниматься с орбиты и на всех парах дуть к Малому Алтаю. Толланы в тот район не пойдут, во всяком случае немедленно. Они для начала ударят по промышленным и научным центрам, заштатные планеты их будут интересовать в последнюю очередь – все же их силы хоть и велики, но не беспредельны. Значит, первыми в этой войне падут крупные планеты, затем – Земля, и лишь потом начнется зачистка. Время есть, немного, но есть, а значит, и какой-то шанс имеется.
Все-таки дисциплина – великое дело. Подчиненные только что находились в ступоре, но, как только пошли четкие и недвусмысленные приказы, действовать стали не задумываясь. Все же авторитет у самого молодого из земных адмиралов был высокий, и помощников он натаскать худо-бедно сумел. Вот среди молодежи, особенно пилотов, через некоторое время начнутся брожения. Молодые офицеры всегда самые умные, а пилоты – те умные в квадрате. Индивидуальности, чтоб их. Но это начнется не сразу, и, когда до подчиненных дойдет, наконец, что задумал адмирал, поздно станет что-либо менять. Да и то сказать, к тому моменту даже полному тупице будет ясно, что война проиграна и надо спасать, что спасти удастся.
Адмирал и сам бы не смог точно сказать, просчитывает он варианты или просто успокаивает совесть. Тем не менее дело было сделано, и крепость, ощетинившаяся орудиями, перешла в режим пассивного контроля пространства. Обнаружить ее сейчас, насколько знал Титов, даже для радаров толланов становилось нетривиальной задачей. Технически ее можно было сдернуть с орбиты и утащить с собой, но эта здоровенная, почти восьми километров в диаметре, бронированная дура связала бы эскадру по рукам и ногам. Так что пусть уж висит, глядишь, еще и пригодится, равно как и расположенная на планете резервная техническая база. Целую вечность уже законсервированная, никому по большому счету не нужная, а вот теперь, может статься, окажется востребованной. Во всяком случае, если использовать планету в качестве пункта эвакуации. Но это в будущем, а пока что эскадра взяла курс на Малый Алтай.
Бросок оказался коротким – даже старые и тихоходные корабли, имеющиеся в распоряжении Титова, смогли преодолеть разделяющее их расстояние менее чем за сутки. И картина, открывшаяся им, была для Титова вполне ожидаемой. Большая малонаселенная планета готовилась к обороне. На планете не было орбитальных крепостей, даже таких примитивных, как оставленный «Мир», однако имелись сразу два орбитальных терминала. Сейчас их, судя по всему, превращали в оборонительные сооружения, и, глядя на то, как шустро это делалось, невольно приходил к мысли, что подобная возможность изначально закладывалась в их конструкцию. Титов даже головой покрутил – интересно, против кого изначально планировалось использовать эти громоздкие инженерные изыски? Вполне могло статься, что и против флота Земной Федерации, хотя сейчас данный факт не казался ему принципиальным.
Еще неделю назад корабли Земной Федерации здесь встретили бы недружелюбно. Да что там, более или менее спокойно на Малом Алтае относились только к небольшой эскадре, постоянно расквартированной в их системе, и то лишь потому, что военнослужащие там были с их же планеты. А тех, кто пошел служить в федеральную армию, многие до сих пор считали предателями. Однако сейчас, когда появилась внешняя угроза, все изменилось резко и бесповоротно – лишнее доказательство общеизвестного факта, что люди хорошо умеют дружить лишь против кого-то. Словом, флот принимали если и не аплодисментами, то вполне дружелюбно. Без проволочек выделили парковочные орбиты и дали разрешение экипажам на высадку для отдыха после перелета. В данном случае последнее было явно не лишним – все же люди бултыхались в космосе несколько месяцев, лишь иногда отправляясь на планету. Да и какой это отдых – так, сафари в диком мире, и сейчас возможность отдохнуть не только при нормальной гравитации, но и в комфортабельных условиях цивилизованного города дорогого стоила.
Сам Титов попал на родную планету одним из последних, спустя девять часов, в течение которых активно утрясал и согласовывал с властями тысячу мелочей, обычно появляющихся в подобных ситуациях. Но – справился, не впервой, и уже очень скоро поднимался по высоким ступеням родного дома.
Здесь все осталось, как было, разве что парк, и без того полудикий, с момента его последнего сюда приезда успел окончательно превратиться в слегка захламленный буреломом кусочек леса. Титовы ухаживали за зелеными насаждениями от случая к случаю, не было у них тяги к проложенным по линеечке аллеям и ровно подстриженным газонам. Фамильная черта, что поделаешь, и даже женская половина семьи, регулярно пытающаяся хоть что-то в парковом хозяйстве исправить, несмотря на воистину героические усилия, раз за разом терпела поражение. Так что парк в очередной раз зарастал, а в остальном ничего не менялось. Все такие же вытертые поколениями хозяев ступени, огромные, раскрытые нараспашку окна, и все так же извивался плющ, упрямо лезущий вверх по стенам огромного фамильного особняка.
Да-да, семья Титовых принадлежала к местной знати. Потомки первопоселенцев, как-никак, не тех, кто приехал через несколько лет после начала колонизации, когда на планете уже была создана какая-то инфраструктура, и уж тем более не прибывших позже, на все готовое. Нет, Титовы на эту планету ступили одними из первых. Даже не первопоселенцы, а первопоселенцы в квадрате, поскольку на Малый Алтай прибыли не в виде лежащих в анабиозе тел, а членами экипажа огромного по тогдашним меркам корабля-колонизатора. В те времена они тащились от звезды к звезде мучительно медленно, с трудом разгоняясь до субсветовых скоростей. Позже, когда на Земле были созданы двигатели, позволяющие кораблям выходить на сверхсвет, некоторые из таких колонизаторов перехватили, сократив время в пути в разы. По слухам, правда (а слухам, гуляющим в среде космолетчиков, адмирал Титов верил куда больше, чем официальной информации), некоторые колонизаторы все еще тащились к цели, но это уже не важно. Главное, что из четырех таких кораблей, запущенных к Малому Алтаю с интервалами в три года, первый добрался до цели без происшествий, и в его экипаже числился второй штурман Титов, потомственный космонавт, ведущий род еще с самого начала эпохи космических полетов.
Двери перед адмиралом не открылись. Все правильно, их надо было толкнуть, вот только он настолько привык к автоматике, что едва не врезался в них головой. Каждый раз так, и мысль об этом вызвала мимолетную улыбку. Впрочем, она тут же стала широкой и искренней, потому что навстречу вышла мама, самый дорогой человек в его жизни. А потом, обгоняя ее, выбежал сын младшего брата, которому только-только исполнилось двенадцать, высыпали в просторный холл остальные родственники… Клан Титовых был велик, и сегодня собрались очень многие – не каждый день приезжает домой овеянный звонкой и мрачной славой почти что легендарный адмирал. Охи-вздохи, слезы-сопли, объятия – и все это абсолютно искренне, его и впрямь здесь любили. Адмирал Титов вернулся домой…
После обеда, плавно перетекшего в ужин, отяжелевший от съеденного и с чуть кружащейся от выпитого головой, он поднялся на второй этаж, в кабинет отца. Тот пришел сюда раньше и уже ждал сына, мрачно попыхивая сигарой. В отличие от остальных хозяин огромного, богато обставленного кабинета понимал, что сын прилетел не с добрыми вестями. Нет, остальные тоже понимали, конечно, вот только смотрели на войну чуточку отстраненно, будто со стороны, как и положено гражданам небольшой, богатой и не жалующей центральную власть провинции. Для них война была чужой, и они просто не осознавали еще, что стороной она не пройдет и отсидеться в безопасной глуши не удастся. Отец же, умный и до мозга костей рациональный, все это прекрасно понимал, и, хотя и улыбался за обедом, наедине с сыном позволил себе быть самим собой.
