Это было неожиданностью для всех – и для толпы простолюдинов, и для стоящих чуть особняком дворян, и для епископа, и даже для Корнелиуса. Если честно, единственным человеком, кроме, естественно, самого Корбина и нескольких его учеников, который знал об изменении программы, была Райна. Граф обсудил с ней процедуру, и они в два счета сошлись на том, что раз уж дворянство, особенно высшее, все равно подлежит частичной замене и серьезному обновлению, то на его мнение плевать. А народу, особенно небогатому дворянству и офицерам среднего звена, перед которыми большая война и смена династии открывали невиданные ранее перспективы, должно понравиться.

Поднявшись к вратам храма, из которого как раз торжественно выносили на красной бархатной подушке сверкающую россыпью бриллиантов корону, Корбин, не останавливаясь, подошел к ней и, не дожидаясь епископа, взял ее в руки. Повертел, рассматривая, восхищенно цокнул языком и напялил на голову. Епископ, который был в курсе планируемых нарушений, изобразил возмущение. Все, спектакль "ссора церкви и короля" состоялся. Теперь недовольные всех мастей потянутся к епископу, а потом, когда станет ясно, кто есть кто, можно будет их всем скопом отправить на эшафот. И, кстати, наверняка хотя бы частично вскроются зарубежные шпионские сети, которые тоже постараются не упустить свой шанс.

Игнорируя традиционный скипетр, который полагалось брать в руки по все тому же церемониалу, Корбин повернулся, подошел к краю лестницы. Вскинул вверх руку с обнаженным мечом. Маг-погодник, впечатленный недавно графским кулаком у своего породистого и ни разу не битого носа, исполнил назначенную ему партию безукоризненно. В разрыве туч блеснуло солнце, тонкий луч упал точно на отполированное до зеркального блеска лезвие меча и отразился, брызнув на собравшуюся толпу миллионом слепящих глаза солнечных зайчиков.

– Я, граф де`Карри, в трудный для нашего королевства час принимаю эту корону и все прилагающиеся к ней права и обязанности! И я не успокоюсь, пока нога захватчика будет попирать нашу землю, а наш народ будет стонать под игом подлых руалийцев…

Корбин говорил коротко, резко, как будто мечом рубил, и народу это нравилось. Дворяне, особенно из высшего света, морщились, особенно когда шел разговор о наказании виновных в неудачном начале этой войны, но народу нравилось. А аристократы… а что аристократы? У Корбина было, кем их заменить. Пускай новые герцоги, такие, как Лик или Веллер, или бароны-баронессы вроде Петры да Шепелявого не умеют так ловко подлизывать задницу и говорят грубовато, зато им можно доверить спину в бою, а интересы Родины они ставят превыше собственных. Не все на первых порах, конечно, будет получаться, ну да ничего. Опыт – дело наживное, зато доверие не купишь, и будущее в королевстве принадлежало именно им.

Ну а потом началось застолье. И опять все шло совсем не так, как раньше. Корбин не собирался устраивать прием во дворце – во-первых, он изрядно пострадал и от бесчинств дракона, и от рук самого Корбина, а во-вторых, если уж менять традиции, то и эту тоже. А потому на площадь в темпе выносили столы, и тут же накрывали их яствами с королевской кухни. Этот пункт церемонии коронации грозил обойтись в немалые деньги, но ничего, единовременное кровопускание казна выдержит. Зато популярность в народе теперь обеспечена, так что затраты Корбин счел оправданными.

Ох, как коробило аристократию, представители которой сидели сейчас за одними столами с простолюдинами. Ох, как они хотели бы… Что хотели? Многое. Для начала, намотать кишки новоявленного короля на забор. Но приходилось сидеть и изображать радость от такого единения с народом, ибо все равны перед медведем. А Корбин лишь ухмылялся про себя – у него комплексов на общение с простым народом не было в принципе. Все шло четко по плану, еще одно оскорбление, принижение лучших людей государства. И совсем скоро будет ясно, с кем можно иметь дело, а с кем – нет. Те, кто перешагнут ради своей страны через обиду, очень скоро займут приличествующее им положение в обществе – смешно разбрасываться хорошо подготовленными профессионалами только потому, что они достались в наследство от предшественника. Ну а кто решит поинтриговать или еще что… Ну что же, в первой линии всегда не хватает народу.

Удивил ученик, снова удивил, нечего сказать. И даже не столько тем цирком, который устроил на коронации. Нет, его учитель удивился намного раньше. Раньше Корнелиус никогда не думал, что Корбин умеет думать больше чем на два хода вперед. Он, конечно не считал своего ученика тупым приложением к мечу, но все же, все же… Ведь Корбин был так талантлив – и он не старался найти приложение своему таланту. Занимался человек войной – и только. Да, в вопросах, связанных с быстрым и качественным лишением жизни большого количества врагов он разбирался так, как никто другой, но ведь убийство себе подобных – это низший уровень. Любой маг должен стремиться созидать, остаться до конца жизни боевым магом – удел недоучек. А Корбин ведь все прекрасно понимал, и при этом то, что он так и остался дилетантом во всем, что не касалось войны его, казалось, совершенно не беспокоило. Даже амулеты, которые у Корбина, надо сказать, получались пусть и не без изъянов, но оригинальные, всегда служили войне. Такой вот странный, нетипичный для мага выверт сознания. И при всей этой ущербности, что интересно, Корбин ухитрился не только сделать на этом огромное состояние, но и увлечь за собой талантливую молодежь. Теперь он у них сверхпопулярен, и как бы это не подтолкнуло новый виток магических войн.

Правда, нельзя не признать, что именно милитаризм Корбина не раз уже спасал им всем жизнь. Взять того же некроманта – пришел, увидел и разделал под орех. Правда, при этом чуть не довел до самоубийства Джурайю, но… все ведь закончилось благополучно.

Или вон случай с Фан. Корнелиус до самого конца не верил, что посланные Корбином мальчишки могут справиться с высшей. Тем больше его удивила и, надо признать, испугала легкость, с которой Фан лишилась головы. Это что же получается, четверо мальчишек равны высшей? А у Корбина их несколько десятков, и, как венец развития, группа некромантов. Вот ведь, дали в руки боевого мага заготовку, из которой он выковал инструмент, который, как показала практика, готов к любым испытаниям. Вчера никто пискнуть не успел, как эти мальчишки повязали целую толпу неслабых магов, и даже не считали это особым геройством.

И ведь никаких претензий не предъявить – они спасли самого Корнелиуса, его семью и его учеников от верной смерти. Работали, как жестокие и бездушные механизмы, и оставалось лишь радоваться, что они на стороне Корнелиуса. Точнее, на его стороне Корбин, а мальчишки нарежут на ленточки любого, в кого он ткнет пальцем. В общем, есть люди, которые уже смертельно опасны и с которыми непонятно, что делать дальше.

А Корбин, оказывается, подумал, причем сразу же. На годы вперед подумал, и удивил старого учителя. А еще у Корнелиуса в голове неотвязно крутилась мысль: а не просмотрел ли он что-либо? Не получится ли так, что предсказуемый, готовый в любой момент прийти на помощь Корбин, внезапно скажет: "а идите вы все", и начнет свою игру? Пол года назад так и было. Ну, почти так, если бы не Адрис, неизвестно, чем закончилось бы дело. Как-то нашел внук общий язык с дедом, даже не зная, что они родственники… Но это все – тогда, а что будет дальше? Очень может быть, что Корбин уже просчитал ситуацию на годы вперед, принял решение, и чем это кончится неясно. Да, агрессоров он сожрет, непонятно, правда, как, но сожрет и не подавится. А что дальше? Наведет порядок в королевстве? Наведет, еще как наведет, может быть, даже в первую очередь. Будет куча трупов и море крови – граф предпочитает простые решения, считая их наиболее эффективными. Но, тем не менее, пытаться мешать ему бесполезно – авторитет Корнелиуса и степень его влияния на ученика небезграничны. Хотя, если вдуматься, туда предателям и дорога, да и обновление крови должно было произойти. Вопрос уже не в том, как, а в том, когда. Неприятно, но неизбежно. Однако граф ведь не остановится, он – как попробовавший крови хищник. А стало быть, кому-то предстоит быть следующей жертвой. Ковен? Наверняка. Единственная организация, кое-как скрепляющая рыхлое магическое сообщество. Именно его заслугой является то, что уже несколько столетий нет большой войны. И вот, после его, Корнелиуса, ошибки глава Ковена сделал непростительную глупость – от тихой ненависти к могучему и независимому коллеге перешел к попыткам его физического уничтожения.