Увы, портал создать не удалось. Корбин даже испугался сперва, что лишился магических способностей, однако вызванное на пробу простенькое заклинание воздушного кулака исправно раздробило валун неподалеку. По всему выходило, что только портал создавать и не получалось – в этом не было ничего неожиданного, магические возмущения большой мощности вполне могли подавлять его работу. Сейчас же эти возмущения были такие, что ой-ей-ей. Пришлась со вздохом подниматься на ноги, сдирать с себя искореженные доспехи и ковылять к ближайшему лесу, чтобы отсидеться и прийти в себя. Доспехов, конечно, было жаль, но, во-первых, в нынешнем состоянии Корбин просто не мог их таскать, не хватало сил, а во-вторых, их и впрямь покорежило так, что использовать их дальше без ремонта было, по меньшей мере, наивно. Поэтому, сбросив бесполезные теперь железяки в какую-то яму и наскоро замаскировав их подвернувшимся под руку сушняком, граф поправил меч на бедре и уже довольно шустро отправился отлеживаться. Рана на плече оказалось просто царапиной – стрела завязла в плотном, стеганом поддоспешнике, поэтому дело ограничилось разодранной кожей, и Корбин почти сразу перестал обращать на нее внимание. Довольно быстро добравшись до леса, он углубился в него на пару лиг, выбрал себе между корнями старого дерева местечко поуютнее да понезаметнее, и занялся самолечением.

– Смотри-ка, дорогая, а мальчик-то не соврал – он и впрямь создал свое сверхоружие. Похоже, мы его недооценили.

– Ну да, килотонна, если не больше, и никакой радиации. Даже удивительно, зная, насколько примитивны технологии того мира.

– Чему тут удивляться? Люди вообще изобретательные существа, а уж если от этого зависит их жизнь, они способны на такое, чего никакая магия не сделает. Просто парнишка умеет нестандартно мыслить и работать с литературой, а так – удивляться скорее надо, что кто-нибудь не склепал подобную игрушку раньше.

– Да уж, теперь и не знаю – жалеть парня или радоваться, что он больше не сможет наклепать ничего подобного.

– Почему не сможет?

– Да потому, что его наверняка на куски разорвало, если не хуже.

– Чего уж хуже… Но я бы, на твоем месте, повременил с выводами. Тела-то никто не видел, а способности к выживанию у этого дикаря просто поразительные. Такого ломом не прибьешь.

– Да уж, этого у него не отнять. Достаточно вспомнить, как внучка притащила его в прошлый раз. Кто другой давно бы отправился на встречу с Создателем, а у него – только клиническая смерть… Хотя знаешь, лучше бы и впрямь разорвало – может, Джуня наконец образумится и вернется домой.

– Зря ты так, дорогая. Мне этот молодой человек нравится. И девочка за ним – как за каменной стеной. Воспитания, конечно, не хватает, ну да это – дело наживное. А вот если он и впрямь погиб – тогда беда.

– Это почему еще?

– Да потому, что тогда Джурайя точно не вернется. Будет мстить – уж в этом-то я уверен, а Шалопай поможет. Не из любви к Корбину, а просто потому, что Джу – его дочь. Вот тогда кровью будет залит весь континент – мы оба прекрасно знаем, на что способен съехавший с катушки маг такого потенциала, как наша девочка. Не приведи Творец, активируется наше наследие…

– Да, этого допустить нельзя.

– Но и помешать мы вряд ли сможем. Надо подождать, посмотреть, как будет складываться ситуация. При нужде вмешаемся, деваться некуда, но пока нам остается только контролировать процесс и не дать ему пойти вразнос.

– Да, дорогой, ты, как всегда, прав…

Его с детства презирали сверстники. Мало того, что он был ниже всех ростом и слабже физически, так он еще и драться не умел. Не умел и боялся. Ну скажите, что еще ждать от эльфийского отродья? И пусть эльфийской крови в нем всего четверть, это не мешало мальчишкам дразнить его.

Выручал отец. Огромный, заросший шерстью, как медведь, охотник, он брал в руки широкий кожаный ремень с тяжелой железной пряжкой, выходил из дома – и горе тем обидчикам сына, которые не успели сбежать. Старый Табаз никогда не грозил – он просто бил, и его совершенно не волновало, что от этого удара у какого-нибудь недостаточно шустрого сорванца вполне могла сломаться рука или нога. Человеколюбием и, тем более, чадолюбием этот нелюдимый человек не страдал никогда, предпочитая решения простые и наглядные, а вот детей своих и свою жену, невысокую, изящную полуэльфийку, он, напротив, любил и готов был пришибить любого, кто посмеет на них косо посмотреть. Соседям это, надо сказать, не очень нравилось, особенно когда дети в слезах и соплях домой прибегали, но связываться с Табазом никто не рисковал. Мало того, что единственный в селе охотник, так еще и самый сильный. Даже кузнецу, когда он спьяну права качать приперся, морду так начистил, что его жена не узнала… Говорят, такой жаркой и страстной ночи, как тогда, у кузнеца в жизни не было.

Все дело было в том, что Табаз был оборотнем. Ну, никто, кроме жены, про это не знал, естественно, даже дети узнали только когда выросли и повзрослели. Ну а жена… Они ведь через это и познакомились. Нарвался молодой совсем оборотень, вышедший в лес поохотиться, на девчонку-малолетку, полуэльфийку. Дитя войны, каких много бродило по дорогам после очередной заварушки. Что поделать – обрюхатил ее мать неизвестный наемник, не успела она спрятаться. А город был на копье взят, поэтому наемникам, как и положено, три дня на разграбление. Эльфийка после этого, естественно, домой вернуться не могла, пока от бремени не разрешилась, ну а потом с легким сердцем подбросила ребенка в приют и смылась. Там девочка до двенадцати лет и воспитывалась, потом опять война, и снова город враги приступом взяли. Но на сей раз при штурме они много людей потеряли, да и удержать город не рассчитывали – вот и запалили его с четырех сторон. Сгорело много домов, приют тоже сгорел. Впрочем, девочке было без разницы – ее, как и ее сверстников и многих других людей, угнали с собой, ведь люди – тоже товар. Но по дороге на караван напали, она не знала кто, главное, в заварушке ей удалось сбежать, после чего она благополучно заблудилась в лесу, где на нее и наткнулся Табаз и от большого ума привел домой. Родители ему за это, естественно, всыпали по заднице, но выгнать или прибить ребенка у них рука не поднялась. А девочка оказалась достаточно умна, чтоб держать язык за зубами и никому не говорить о второй ипостаси своего спасителя. Так и выросла в их доме, а когда подросла, как-то само собой получилось, что стала из приемной дочери невесткой. И ни разу не пожалела.

Так вот, пойдя статью в хрупкую мать, в детстве Гринвальд бегал к отцу. А когда подрос, превратился в угрюмого, нелюдимого подростка. От отца-оборотня дара перекидываться ему не досталось, равно как и силы, зато достались зоркий глаз и отменная реакция, а от матери – ловкость и гибкость. А от них обоих перешел к нему талант владения луком. Так вот и вышло, что когда в очередной раз пришла пора идти на войну, и местный дворянин мобилизовал всех, способных держать оружие, сильные, но простоватые деревенские парни пополнили собой ряды ополчения в первой линии, смертников, а Гринвальд попал в отряд лучников. Ну а там ценили таланты к стрельбе, и потому невысокий и угрюмый, но метко стреляющий парнишка прижился, остался на службе и после войны и с годами стал одним из лучших стрелков королевской армии, ветераном многих войн. Если бы не низкое происхождение да природная нелюдимость, быть бы ему офицером, но он и так не жаловался на судьбу. Вплоть до этой вот битвы не жаловался, когда решил, что пришел его последний час.

Нет, он слышал, конечно, что навстречу им идет армия Багванны, но это было нормально. Слышал он и то, что с армией врага идет непобедимый боевой маг, но и это было не страшно – их собственная армия в нынешнем походе этими магами прямо кишела, к любому подразделению придавался маг, а то и не один. Даже ужасы, что рассказывали немногочисленные уцелевшие кавалеристы, чудом вырвавшиеся из жуткой бойни, что багваннцы устроили их авангарду, его не испугало. Слухи в солдатской среде разносятся быстро, но все вместе говорило лишь о том, что сражение будет тяжелым. Не в первый и не в последний раз, очевидно. Однако то, что случилось, превзошло все самые страшные ожидания.