А король по-прежнему пьянствует, выезжает на охоту да таскает к себе в постель великосветских шлюх. Нет, оно понятно, конечно, дело молодое, но ведь иногда и головой думать надо. Корбин все больше и больше подозревал, что король просто заставляет себя не видеть надвигающуюся угрозу – так птица, видя приближающуюся змею, продолжает как ни в чем не бывало клевать ягоды, теряя драгоценные секунды, когда еще можно что-то сделать…
Корбин пробовал поговорить с ним – его не поняли. Как так? Какая война, если буквально только что посол Руалии передал от ее короля привет и наилучшие пожелания своему венценосному брату? Граф, да вы белены объелись…
Корбин пробовал найти поддержку в других сферах – увы, сейчас его репутация играла против него. Друзей у него практически не было, а слухи о том, что он попал в опалу, и вовсе сделали его чуть ли не парией. Единственными, пожалуй, людьми, которые отнеслись к предостережениям Корбина со всей серьезностью, были Епископ и та группа магов, которая и подкинула Корбину в свое время задачку со школой боевых магов. Увы, маги были не слишком многочисленны и, хотя в случае войны на их поддержку рассчитывать можно было смело, серьезной помощи ждать не приходилось. Маги, пусть даже каждый приведет с собой учеников – это не армия.
Епископ тоже пообещал помощь – он был умным человеком и понимал, что церковь в грядущей войне может пострадать не меньше, а возможно, даже и больше, чем остальные. Слишком много в армии Руалии было язычников и слишком богатыми были церкви в Багванне, так что в том, что церкви будут усиленно грабить, сомневаться не приходилось. Боевые монахи – это, конечно, сила, но их тоже было не слишком много, поэтому по всему выходило, что победоносная война, на которую Корбин с Его Святейшеством и примкнувшими к ним магами рассчитывали вначале, вполне может обернуться жестоким разгромом.
Корбин пробовал просчитывать варианты, исходя из имеющихся у него самого сил. Получалось, что он может задержать продвижение даже самой мощной армии, используя тактику выжженной земли и летучих отрядов, может выиграть сражение, если очень уж припрет, но для того, чтобы выиграть войну, его сил в любом случае будет недостаточно. Элитные подразделения могут изрядно подпортить кровь противнику, могут в разы увеличить его потери, но выиграть ими войну… Простите, но это нереально. Был еще вариант с мятежом и переходом на сторону противника, при котором граф наверняка сохранил бы и свои богатства, и свое положение, но как-то очень уж не хотелось Корбину предавать…
Вот в таком состоянии мучительного поиска решения нерешаемой задачи он и находился последнее время, пока Прим, обеспокоенный состоянием друга, просто не пришел да не вытащил его из-за стола. Как оказалось, не зря – во всяком случае, лыжная прогулка помогла Корбину успокоиться, отвлекла от мрачных мыслей. Плюнув на все на свете, он как мальчишка устроил пробежку, а потом предложил на спор догнать себя. Ну что же, у Прима почти получилось… Только вот кто кого догнал?
Распорядившись истопить баню и с удовольствием узнав, что Лик распорядился об этом заранее и баня уже протоплена, Корбин с удовольствием сбросил куртку, налил себе грога прямо тут, в караулке – посидеть за одним столом со своими солдатами он никогда не брезговал и искренне удивлялся снобизму многих дворян. Ну как, как, скажите мне, можно брезговать подать руку человеку, вместе с которым ты завтра, возможно, пойдешь на смерть? Впрочем, те самые дворяне точно так же не понимали де'Карри.
Пока он пил восхитительно-горячий напиток, заставляющий кровь быстрее бежать по жилам и пробирающий, кажется, до последней косточки, подтянулись и отставшие. Прим, не мудрствуя лукаво, тоже плеснул себе грога и надолго присосался к кружке – ну да, его пробежка вымотала куда больше, чем графа, который такой вот забег и за серьезную нагрузку-то не считал. Альберт остановился в дверях, жалобно посмотрел на магов, но получил щелчок по носу от графа и укоризненный взгляд от Прима. В таком возрасте пить спиртное противопоказано, поэтому пришлось подрастающему поколению скорчить уморительно-обиженную рожицу и удовольствоваться чаем. Правда, тоже горячим, но все же это было не то, даже не с точки зрения эффекта, а с точки зрения психологии. Мальчику очень хотелось чувствовать себя большим и сильным, как взрослые пить пиво и громко ругаться в промежутках между отрыжками… Это, конечно, было образно, но в целом соответствовало желанию любого мальчишки скорее повзрослеть.
Корбин украдкой посмотрел на пацана. Тот, конечно, выглядел старше своих лет, во всяком случае, ростом он заметно превосходил своих сверстников. Прим грешил на побочный эффект лечения, которое он проводил, но Корбин подозревал, что все дело просто в том, что организм, долгое время зажатый болезнью, стремится наверстать упущенное, и потому обреченное раньше практически на полную неподвижность тело радостно растет. А так – обычный мальчишка, худощавый, но крепкий – тренировки, которые прописал ему Прим, Альберт проводил с неистощимым энтузиазмом, и Корбин его прекрасно понимал.
– Эй, мужчины, вы там долго?
Ну да, и Карина тут же, куда же без нее? Сейчас будет за стол звать…
– Вы есть будете, или нет?
– Сейчас, мам!
– Карина, ну дай ты отдышаться… – это уже Прим.
– Вижу я, как ты отдышиваешься… Отдыхаешь… Тьфу, прости Господи, дух переводишь. Опять пьете?
– Так, Карин, спокойно. Мужчины мы, или нет? Имеем мы право посидеть в мужской компании? Сейчас в баню, а потом уже – за стол. А то будем на весь замок потом вонять…
Ну вот, Корбин на правах хозяин навел порядок. Почему нет? Он граф, или так, погулять вышел? А примерно час спустя, красные и распаренные, они уже с удовольствием наворачивали мясо – что бы женщины не говорили о пользе салатиков, но мясо – еда истинных мужчин.
Насытившись, Корбин откинулся на спинку стула и умиротворенным взглядом посмотрел вокруг. Остальные закончили раньше – ну да, Приму такое количество еды, как ему, не нужно, он мельче, поэтому и насытился быстрее. Карина, как обычно, поклевала чуть-чуть – и сыта. Вон, опять о чем-то с Примом шепчется, лукаво вокруг глазами постреливает. Альберт – тот и вовсе задремал прямо за столом. Хорошо хоть, не лицом в салат, а на подлокотнике кресла, которое нагло узурпировал у самого Корбина. Весело, однако – никто, кроме, пожалуй, Прима, и то редко, не решался к этому креслу даже приблизиться. Любимое место графа со всеми вытекающими. А Альберт в два счета залезал в него с ногами и, устроившись в его уютных кожаных недрах, читал какой-нибудь роман. И, самое смешное, Корбин его ни разу оттуда не шуганул. Тревожный симптом, однако.
В этом кресле пацан и заснул сейчас – разморило, видать. Все правильно – сначала бешеная гонка по заснеженному лесу, потом – жаркая баня и, под конец, обильная еда. Вот и разморило мальчишку – как бы он не пытался казаться взрослым, а возраст все равно берет свое. Спит сейчас, чуть посапывая, и лицо – совсем спокойное. Не то, что четыре с лишним года назад, когда они в первый раз встретились…
Да, Корбин и предположить не мог тогда, к чему приведет его пьяный визит в задрипанное поместье на окраине Шлипентайна. Ну, смотался туда в обществе не менее пьяного Прима, ну, совершил там Прим доброе дело. Кто, спрашивается, его об этом просил? Впрочем, сразу вслед за этим события начали развиваться по такой бешеной спирали, что подобная мелочь как-то сама собой отошла на второй план.
Вначале вызов Учителя, который чудом выжил после визита сумасшедшего некроманта, потом – разборки с этим самым некромантом… Корбин, конечно, в бараний рог скрутил старикашку, но от этого ему, в конечном итоге, легче не стало. Ученица Корнелиуса, из-за которой он, если говорить честно, и поперся на смертельно опасную, как он ошибочно считал тогда, встречу с некромантом, вместо благодарности (Корбину благодарность была, конечно, не очень и нужна, но ласковое слово, как известно, и кошке приятно) обругала его и ушла, хлопнув дверью. Как оказалось, вешаться или, точнее, самосжигаться, но это оскорбленному боевому магу в тот момент было уже как-то безразлично. Потом заявился Учитель – и тоже обругал… За что, спрашивается – за то, что спас всех? Словом, домой Корбин вернулся усталый, взбешенный и не совсем адекватный, чего с ним не случалось уже давно. Обычно характер, доставлявший Корбину массу неприятностей, в то же время берег нежную психику своего хозяина. Вспыхнув и спустив пар, Корбин быстро успокаивался и обиды ни на кого не держал, даже если и убивал потом своего оппонента, то не со зла, а только для того, чтобы другим неповадно было. А тут получилось, как ни удивительно, совсем иначе – обида почему-то не ушла, более того, со временем она трансформировалась в устойчивую неприязнь… Хотя, признаться честно, этому были и другие причины.
