Закончив траурный ритуал, мужчины распределили добытое продовольствие по мешкам с поклажей и тронулись в путь. Дарку досталось самое неблагодарное занятие, тащить за собой на веревке связанную Ильзу. Амазонка была норовистой, постоянно упиралась ногами в землю, моталась из стороны в сторону, яростно пытаясь освободиться от пут, в общем, доставляла начинающему конвоиру массу неудобств. Вскоре ему надоело терпеть капризное поведение пленницы. Резким рывком на себя он повалил Ильзу на землю, а затем, подойдя вплотную к пытающейся подняться девице, сильно сдавил правой рукой ее горло.

– Послушай, ты меня знаешь, ты меня помнишь. Я имперский офицер и остаюсь им даже в вашем богом забытом лесу. Все, что я делаю, делаю в соответствии с кодексом чести, о котором ты, скорее всего, даже и понятия не имеешь. Так вот, этот кодекс заставляет меня относиться к женщине, как к женщине, даже если она амазонка, а к пленному, как к пленному, то есть уважительно, коль его все-таки взяли в плен, а не вздернули на первом попавшемся суку. Если ты хочешь, чтобы я помнил о своих принципах, веди себя спокойно. Если же нет, то ты пройдешь через все, что прошел я, благодаря стараниям твоих падких на издевательства подруг.

Рука разжалась, отпустив горло. Неизвестно, подействовала ли на Ильзу пламенная речь или сила руки, сдавившей горло, но девушка больше не сопротивлялась и покорно побрела за своим конвоиром.

Находясь на «спорных» участках леса, как выражался ведущий группу Профессор, нужно было сохранять бдительность и по возможности избегать встреч, любая из которых могла оказаться последней, в особенности, когда ведешь на привязи сильно помятую и растрепанную предводительницу отряда амазонок. Нападения стоило ожидать не только со стороны воительниц, случайно наткнувшихся на разгромленную стоянку подруг и пошедших по следу обидчика, но и охотников, не любящих праздно мотающихся по их владениям чужаков.

Естественно, в такой ситуации путники шли осторожно, внимательно осматриваясь и прислушиваясь; часто петляли, заметая следы, указывающие на истинное направление их движения. Группа кралась по дебрям леса, избегая не только попадавшихся на пути большаков, но и обычных троп. Профессор, бывавший когда-то в этих местах, весьма логично и доходчиво объяснял цель их хитроумных маневров:

– Тропы называются тропами, потому что их протоптали, значит, иногда кто-нибудь по ним да бродит. Есть вероятность на этих топтателей натолкнуться, а лучший способ выиграть бой, как известно, – избежать его…

Дарк отметил, что, несмотря на свой чудаковатый вид, Профессор был совсем не глупым малым.

Тревожное чувство подозрительности появилось сразу, как только они тронулись в путь. Мозг Дарка отошел от шока после неожиданного боя и тут же начал посылать сигналы потенциальной опасности своему беспечному хозяину. Глас рассудка бесновался в голове и громко орал: «Очнись, дурак, что ты делаешь? Ты идешь по дремучему лесу с людьми, о которых ничего не знаешь!!!» – Действительно, офицер не знал, ни кто его попутчики, ни зачем они пришли в лес. Цель же их нападения на превосходящие в четыре раза силы амазонок вообще оставалась загадкой.

Логичнее всего было предположить, что они обычные контрабандисты, отбившиеся от каравана, но в этом случае слишком уж много оставалось непонятных моментов. Ни Гаврий, ни Серафим, ни тем более Профессор не были похожи на тех пленных бандюг, которых он несколько раз встречал еще по дороге в охотничий лагерь. Уж больно дорогая одежда и амуниция, да к тому же оружием все трое владели, как закаленные в боях, хорошо обученные наемники, а не деревенские лопухи.

Граница была далеко на северо-востоке, дня три-четыре пути от того места, где они впервые встретились. Сейчас же, как ему удалось определить, они шли точно на север, то есть немного не в том направлении. Если его попутчики просто так сильно заплутали и теперь специально петляют, ища безопасный обратный путь, то где их поклажа? Контрабандисты обычно носят товары в обе стороны, иначе это невыгодно… И, наконец, почему напали на лагерь и перебили амазонок, зачем тащат с собой Ильзу?

Вопросов было много, и на них следовало получить ответы как можно скорее, желательно до наступления темноты, в которой куда легче напасть и вонзить кинжал в спину. До сих пор его попутчики вели себя дружелюбно, пожалуй, чересчур дружелюбно. Кто знает, каковы их истинные намерения?

Как будто прочитав полные сомнений и беспокойства мысли Дарка, Гаврий неожиданно остановился и сбросил свою поклажу на землю.

– Ну все, Профи, хватит на сегодня, давай огонь разводить. А ты, паря, стреножь-ка принцессу, пока мы по-шустрому привал организуем. Чую по твоему озабоченному виду, поболтать хочешь. Так всяко лучше трепаться за жрачкой да выпивкой, чем на ходу мух глотая.

Гаврий оказался прав, накалившаяся атмосфера взаимного недоверия начала быстро разряжаться по мере опустошения мисок с бобовой похлебкой и трофейных кувшинов с вином. Утолив голод, спутник Дарка решил начать разговор первым:

– Кажется, парень, тебя больше не устраивает видеть в нас случайных попутчиков, просто людей, с которыми идешь в Кодвус. Мучают сомнения, ту ли компанию ты выбрал. Ну что ж, вполне нормальная ситуация: у тебя есть вопросы, а у нас, возможно, найдутся ответы. Может, начнешь?

– Не люблю лезть в чужие дела, Гаврий, но согласись, что, пока мы вместе, они и меня касаются. Если постоянно грозит опасность, то хотелось бы знать простые, даже скажу так, элементарные вещи: кто твои попутчики, чем занимаются, что делают на чужой территории? Прикроют ли они тебе спину в бою или нет? Мне необходимо знать это, в свою очередь тоже готов все рассказать о себе.

– Угу, совершенно точно, расскажешь… Я хочу наконец-то услышать твое имя, остальные подробности ни для меня, ни для Профи не имеют никакого значения. Мы знаем о тебе достаточно, чтобы сидеть у одного костра и пить эту омерзительную кислятину; достаточно, чтобы не прибить тебя еще там, на стоянке; достаточно, чтобы позволить целый день идти позади нас и не оглядываться при каждом шорохе.

На суровом, густо покрытом растительностью лице Гаврия промелькнула загадочная ухмылка, затем он весело подмигнул Дарку:

– Хочешь послушать твою историю, паря?

– Валяй, обожаю беседовать с прорицателями.

– Я не прорицатель, не маг и не сумасшедший, просто сорок лет топчу эту поганую землю и порою кой-чему да учусь, например, быстро разбираться в людях. Поправь, если в чем вдруг не прав!

Он зажмурил глаза и сидел молча минуты две-три, не более, затем быстро выпалил на одном дыхании:

– Ты офицер имперской кавалерии, попал в Лес после недавнего поражения вашей армии, идешь в Кодвус, причем по пути успел подружиться с охотниками настолько, что они направили тебя с поручением к амазонкам. Девицам ты чем-то не понравился, и они решили тебя прикончить, но ты сбег. Все верно?

– Но как, как ты узнал?!

– Я бы мог, конечно, притвориться ясновидящим, колдуном и т. д. и т. п., как это делают бродячие шарлатаны различных мастей, но все просто… – Гаврий улыбнулся еще раз. – Наблюдательность и никакой мистики, никакой… Что ты имперский офицер, сразу заметно по одежде, хотя она и перекрашена. Кавалерист, так как сапоги мало сбиты и ранее часто чистились, в то время как у пехтуры подошвы стерты и пыль обычно въедается в кожу. Кроме того, во время боя заметил, что ты активно передвигаешься по полю, в то время как пехотинцы привыкли к другому стилю – драться в куче, то есть когда мало места и передвижения затруднены. Насчет Кодвуса? А куда тебе еще идти?

– Поразительно, но остальное как ты узнал?

– Охотники собирали имперских по всему лесу, видно, для какого-то дела, ты был в Лагере и достал свой щит там. Это, наверное, единственное место в мире, где так небрежно относятся к оружию – щит ржавел несколько месяцев, прежде чем попал к тебе. Сбежать из Лагеря, да еще с оружием ты бы никогда не смог, следовательно, тебя добровольно вооружили и отпустили. Приступов щедрости у Лесничего не бывает, значит, тебя послали с поручением к девицам. Если набрел бы на них случайно, то так глубоко на их территорию не прошел бы. С девицами ты повздорил, они тебя долго били, а потом связали.