Однако страху старик изрядно натерпелся, в особенности когда в самый разгар его пылких излияний в трактир ворвались солдаты. Что было потом, трактирщик не помнил, как будто кто-то вычеркнул из его головы два, а может и более, часа жизни. Когда он очнулся, то вооруженного люда не было и в помине, вокруг были все те же лица посетителей и навоз… Огромные кучи смрадного навоза заполнили не только двор, но и залу трактира. Откуда они взялись, оставалось загадкой, но, судя по внушительным размерам пахучих куч, во владениях трактирщика попаслось многотысячное поголовье коней, коз да коров.

Превозмогая головную боль и жуткую тошноту, старику все-таки удалось организовать прислугу на вывоз в ближайшие поля неизвестно откуда появившихся удобрений. Как ни странно, но постояльцы не разбежались, брезгливо зажав платками носы, а оказали его слугам весьма ощутимую помощь в этом довольно дурно пахнущем дельце.

И вот теперь, когда груженные навозом телеги с полчаса назад уехали и вокруг не было ни души, старик стоял посреди вычищенного двора и пытался понять, стал ли он жертвой неведомых чар или его на старости лет начал подводить рассудок; навел ли на него порчу богомерзкий колдун в отместку за поношение шеварийских властей иль память настолько ослабла, что уже не в состоянии удержать в голове то, что случилось каких-то пару часов назад? Ответа не нашлось, хоть желание продать трактир и уехать куда-нибудь в тихую глушь заметно окрепло.

Старик еще немного постоял во дворе, вдоволь насладившись свежим воздухом, перед тем как отправиться спать, а затем побрел обратно в опостылевшую темницу винных паров и съестных ароматов. Однако дойти до порога трактирщик не успел, судьба преподнесла ему иной сюрприз, еще более нелепый и несуразный, чем залежи свежего навоза на дворе. Из леса откуда ни возьмись появились герканцы: не изможденные голодом беглые пленные, а трое полных сил и облаченных в боевые доспехи воинов. Не обращая внимания на застывшего в недоумении хозяина придорожного заведения, идущий впереди небольшой процессии рыцарь уверенным, четким шагом направился прямо к открытым дверям корчмы. Его молодое, но уже отмеченное уродливым шрамом лицо было спокойно и бесстрастно, а во взоре не было ни страха, ни вражды. Следовавшие за господином оруженосцы вели себя менее уверенно или более осторожно (в зависимости от того, как посмотреть). Завидев шеварийца, они состроили грозные рожи и обнажили мечи, однако не напали на замершего от страха старика, поскольку не получили на то разрешения господина. Когда же рыцарь переступил порог и скрылся внутри опустевшего заведения, то его слуги просто встали у крыльца, заградив корчмарю проход и испепеляя его гневными взорами.

Душевные потрясения чрезвычайно опасны для престарелых людей, в особенности когда следуют одно за другим и на них имеется пикантный налет загадочности. Сердце тучного старика не выдержало новых переживаний, и он, потеряв сознание, повалился наземь. Когда же напуганный трактирщик очнулся, то он уже лежал на мягкой кровати в собственной спальне, а вокруг бегали со склянками да примочками встревоженные слуги. Не желая более разбираться, стал ли он жертвой колдовских чар или обычного старческого слабоумия, бывший солдат решил окончательно уйти на покой и, продав за любую цену трактир, уехать туда, где травы душисты, воздух свеж и совсем нет людей…

Ни царивший на дворе трактира почти идеальный порядок, ни относительная чистота тщательно, но далеко не безупречно прибранного трапезного зала не смогли сбить Дарка с толку и хоть на краткий миг заставить усомниться в реальности посланного ему некромантом сна. Этой ночью, то есть всего несколько часов назад, здесь безумствовало иллюзорное пламя, витали по воздуху диковинные твари, отчасти страшные, отчасти смешные, и резались вполне настоящие глотки. Пока магические видения Гентара отвлекали шеварийских солдат своими ужасающими видом да воплями, немногочисленная группа морронов методично и хладнокровно сокращала их поголовье при помощи всех имевшихся в наличии колющих, режущих, костедробящих и духвышибающих средств.

Про боевую иллюзию Аламез слышал давно, и хоть стать очевидцем столь будоражащего кровь зрелища ему ни разу не доводилось, но он точно знал, что это являлось одним из самых малых чудес, на которые был способен Мартин Гентар: то ли ученый, то ли маг, наполовину хладнокровный злодей и опытный искуситель, наполовину борец за права человечества и бескорыстный защитник людей от мерзкой нечисти и от самих себя, – одним словом, персона неординарная даже для Легиона.

Сделав пару шагов по скрипучему, еще сырому после недавней помывки полу, Дарк прошел на середину трапезной и внимательно осмотрелся. Как ни старались полотеры, как ни потели, намывая липкие доски да выскребая грязь из дальних углов, а он все-таки заметил на стенах и под аккуратно расставленными скамьями несколько бледных, размытых, но не отмытых до конца пятен крови. Это стало еще одним косвенным подтверждением того, что командир лесного отряда не сошел с ума, а увиденное им во сне действительно имело место и в жизни. Моррон не знал, зачем его ученому соклановцу понадобилось щеголять сложными, искусными чарами в придорожной корчме, да еще под носом у доброй половины шеварийской армии. На его взгляд, конфликт с наемниками можно было уладить куда более простыми и менее эффектными средствами, тем более что маг путешествовал не один, а в сопровождении целой группы наверняка отменно владевших оружием морронов. Оставалось также загадкой и то, каким таким чудесным образом хитрецу Гентару удалось заставить спящего в нескольких милях от этого места товарища, то есть его, стать свидетелем разыгравшихся ночью событий. Впрочем, Аламез не собирался долго строить догадки и ломать голову над скучными, учеными, да к тому же совершенно праздными вопросами «что?» да «как?». Он пришел сюда не для того, чтобы праздно упражнять мозг, вдаваясь в суть сложных магических субстанций, а чтобы прочесть секретное и явно важное послание, оставленное ему на стойке трактирщика козлобородым любителем тайнописи и прочих мелких причуд, порой излишних и лишь усложнявших жизнь…

Прислушавшись к звукам, доносившимся из-за плотно закрытой двери, и не обнаружив среди них ничего, что могло бы помешать или вовсе отвлечь от изучения секретного послания, Дарк позаимствовал с ближайшего стола одинокую, медленно догоравшую свечу и подошел к стойке, за которой обычно на высоком дубовом табурете восседал несдержанный на язык корчмарь. Едва взгляд моррона скользнул вниз, непослушный воле хозяина рот тут же издал череду тихих, неразборчивых звуков: то ли протяжный, сдавленный вздох, то ли вырвавшееся наружу в виде шепота забористое чертыханье.

Всего лишь беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что задача предстояла не из легких. Выщербленная, бугристая и кособокая поверхность стойки поразила взор моррона изысканной замысловатостью и стойкостью намертво въевшихся в подгнившую древесину узоров грязевой, жировой и бог весть еще какой природы. Если там и было начертано послание, то невооруженным глазом его не разобрать, обладай Аламез даже зоркостью Лорда-вампира.

Припомнив наставление некроманта во сне, рыцарь снял стальную перчатку с левой руки и нехотя сделал кинжалом небольшой надрез на безымянном пальце. Капли его крови неприятно зашипели, соприкоснувшись с изъеденными сыростью досками. Как ни странно, кровь моррона оказалась хорошим чистящим средством. Грязи заметно поубавилось – застарелые пятна потекли, растворенные живительной влагой багрового цвета, однако буквы не проступили. Тогда Дарк вспомнил про молоко и потянулся за крынкой, то ли случайно позабытой возле ножек шаткого табурета, на который рыцарь даже не отважился бы присесть, то ли предусмотрительно оставленной там заботливым другом, решившим пожалеть его обоняние и избавить от вдыхания удушливых паров дешевой придорожной кухни.