– Я понял, что произошло! – Дарк поспешил поделиться с другом своими догадками. – Мусор с моста вы прибрали, стружку и прочий хлам смели, а вот о запахе не подумали…

– Ошибаешься! – уверенно возразил Альто. – Не считай ся умней других! Мы всё продумали и хоть изрядно вокруг моста напотели, но затем запах тел наших развеяли… Ведом нам один секретик…

– Я не о том! – повинуясь привычке, покачал Аламез головой, хоть Альто явно так же, как и он, стоял с закрытыми глазами и того не видел. – Вампиры чуют запах крови морронов. Скорее всего они так же могут учуять одного из вас, когда он находится рядом. А тут под мостом целая дюжина Сынов Великого Горна засела… Глянь, только глянь, я правду говорю!

В подтверждение предположения Аламеза вампиры из клана Мартел интенсивно зашевелили носами, а затем произошло то, что объясняло, почему диверсанты оказались застигнуты врасплох и даже не успели подать товарищам сигнал тревоги. К тому же Дарк теперь понял, что за странный звук он и махаканцы слышали, пока томились в ожидании обвала. Почти одновременно члены клана Мартел взмахнули руками, образовав мощный поток воздуха, буквально сдувший спрятавшихся гномов с опор и оборвавший все до одной страховочные веревки. Восседавшие верхом на соседней балке диверсанты так и не поняли, что же сталось с их товарищами, как второй воздушный шквал отправил из самих в пропасть.

– Теперь понятно, почему четыре раза звук слышался, – тяжко вздохнул Альто и ударом секиры о камень заменил картинку в головах: как в своей, так и Дарка. – Узнать надобно, сколь у нас еще времечка про запас осталось…

– Лучше Аргахар покажи, полезней будет! – пытался возразить Дарк, не желавший более видеть печальных зрелищ, но опоздал.

Картинка с мостом исчезла, причем еще до того, как четвертый по счету порыв ветра смел в пропасть последнюю троицу гномов. Её место заняло покинутое беглецами поле боя, на котором, как ни странно, ещё шло сражение. Небольшая группка окруженных с трех сторон махаканцев каким-то чудом умудрялась удерживать заваленную телами убитых и раненых позицию и не пускала наседавших врагов в глубь подземелья. К радости Дарка, Альто не собирался досматривать последние минуты сражения. Они узнали, что хотели, и не желали видеть, как гибнут остатки отряда.

– Щас я тя развеселю! Негоже пессимизме пораженческой настроение нам портить! И без того на душе погано! – сперва пояснил Румбиро свой выбор следующего зрелища, а уж затем ударил сталью о камень.

Как ни странно, но старый друг оказался прав. Следующая картинка не просто вызвала улыбку на опечаленном лице Дарка, но заставила его непозволительно громко рассмеяться. Глазам моррона предстал караванный путь, притом его участок, до которого они еще не добрались, и десять гномов, поспешно облачающихся в доспехи возле разбитой телеги. Обломки поломанных задних колес валялись у них под ногами. Ну а передних не было вовсе. Это означало, что они отвалились гораздо раньше. Пока большая часть воинов заканчивала застегивать ремешки доспехов и поправлять наплечники с налокотниками, парочка их уже одевшихся товарищей катила по ухабам каменистой дороги бочонки, внутри которых не только плескалось вино, но и кувыркались спящие разведчики. Именно это и вызвало у моррона необузданный приступ смеха. Дарк живо представил, как барахтаются внутри своих тесных, дурманных узилищ разведчики сейчас и каково им будет при пробуждении.

– А ты злой! – прицокнул языком Румбиро. – Видно, и те спутнички поднадоели… хоть в бою они вовсе и не плохи!

– Долго объяснять. – Аламез не желал утруждать себя объяснениями своих непростых отношений с герканской разведкой в целом и с каждым из навязанных ему попутчиков в частности. – Что-нибудь еще покажешь?

– Попытаюсь, – ответил Румбиро, в очередной раз опустив секиру на камень и тут же грязно выругавшись, причем почему-то не на родном языке.

Картинка бесследно исчезла, а новое видение не возникло. Перед глазами моррона была черная пустота, а его слух изрядно страдал от следовавших один за другим сильных ударов железа о камень и ругани не закрывавшего рта гнома. Видимо, Великий Горн не желал показывать старшему из своих «сынов» то, до чего он пока не дорос, или то, что не предназначалось для просмотра гостям в большом семействе гномов.

– Будущее узреть хотел? – спросил Аламез, открывая глаза. – Или что-то, что только вас, урожденных махаканцев, касается?

– Нет, – покачал головой Румбиро, собиравшийся в последний раз изо всех сил ударить оружием о каменную твердь, но вовремя передумавший и убравший секиру за спину, – То есть да, но только частично… Хотел посмотреть, как входят мои уже погибшие воины в Залы Почестей и Славы!

– Наивный, – тихо рассмеялся Дарк, качая головой. – К чему похлебку пробовать, которая ещё не сварилась? К чему поселяться в дому, который еще не достроен? К чему чинить телегу, которая ещё не сломалась?!

– Ты щас на вислоухого эльфа похож! Старого, вечно брюзжащего вислоухого эльфа! – привёл раздосадованный гном устаревшее сравнение, как будто пришедшее из глубины забытых времен. – Такой же занудный, мудреный не в меру и чепуху с важным видом городящий, вместо того чтоб кратко и четко всё разом выложить! Те чо тут, за каждое слово глупости золотом платят?!

– Когда дело ещё не сделано, о какой награде может идти речь? – выразился яснее моррон. – Задание Великого Горна ещё не выполнено, проклятие еще не снято, так чего ты увидеть-то хотел? Как товарищи твои верные перед вратами Залов толпятся или как их души по тоннелям летают?!

– Верно говоришь, – кивнул гном, мгновенно переставший злиться. – Ладно, отдохнули, что хотели, выяснили, нечего почём зря лясы точить… Пора в путь отправляться. Коль повезет, ребят наших еще до Аргахара догоним. Дюжина бойцов, всё ж отряд… – тихо произнес командир заставы, жестоко коривший самого себя за невольный просчет, обернувшийся роковой ошибкой.

Продолжившим отступать к Аргахару друзьям не повезло. Нет, вторая часть пробежки давалась им намного успешней, чем начало пути. Попривыкшее к нагрузкам и вовремя отдохнувшее тело Дарка двигалось намного легче и не мстило утруждающему его хозяину болью. Да и дорога хоть была и извилистой, но уже более не изобиловала ямами, оврагами да прочими затрудняющими бег препятствиями. Но вот шедшую впереди группу гномов, фактически теперь и составлявшую весь отряд, они в дороге так и не нагнали.

Всё размышлявший об увиденном моррон и не заметил, как добрались они до поломанных передних колес телеги, оставленных прямо посередине дороги. Минут же через пять, не более, их глазам предстала и поставленная «на попа» повозка, на днище которой был нарисован волосатый, округлый и полностью обнаженный зад. Этот шедевр народного гномьего творчества был частично исполнен грязью, а частично соками сорванной с обочины травы, что придало ему некую рельефность и заставило краски играть. Под как будто ожившим изображением красовалась неаккуратная, но зато яркая надпись на неграмотном шеварийском: «Дабро пажаловать в Аргахар!»

– Ребята шуткуют! – пояснил на бегу Румбиро, захотевший что-то подрисовать, для чего остановился и зачерпнул из лужи полную ладонь мокрой глины, но потом передумавший. – Да ладно! Пущай у вражин фантазия поработает! Должна же быть в искусстве недосказанность!

– Не мешало б, – согласился Аламез, хоть и сам был не прочь сделать пару-другую мазков. – До города далеко?

– Недалече, – буркнул в ответ гном, а затем не обнадеживающе добавил: – Должно быть…

Еще минут десять они пробежали молча, экономя дыхание и только пыхтя. Но вот Румбиро резко остановился и поднял вверх правую руку, подавая знак находившемуся на несколько шагов позади Аламезу не шуметь и приготовить оружие. Дарк и сам уже услышал, что впереди, за подъемом дороги, кто-то был, притом не человек и не гном, а хищник или сразу несколько хищников. Издалека раздавалось урчание и тихое клацанье челюстями. Звери трапезничали, и моррону не хотелось даже думать о том, кто же стал для них пищей. Он только надеялся, что занятые поеданием трупов убитых махаканцев дикие твари пока еще не добрались до смоченной в отменном вине поживы в бочонках. Шанс на это был, и его усиливали сразу три обнадеживающих обстоятельства. Во-первых, воины подземелий не отдали бы свои жизни легко, схватка не могла быть уж очень скоротечной, а значит, хищники только-только приступили к вкушению плодов удачной охоты. Во-вторых, плоть из махаканской брони было не так уж и просто выковырять клыками да когтями. Ну, а вино из бочонков заглушало естественные запахи тех, кто в них находился. Если герканцы проснулись, но не сглупили: не запаниковали, не задергались, пытаясь высвободиться, то наверняка были еще живы.