Схватив за ворот куртки мгновенно обмякшее тело, моррон с силой толкнул его на соседа. Пока второй охранник сталкивал с себя ставшего обузой напарника, что было весьма затруднительно, учитывая узость пространства, полковник уже оказался внутри кареты и каблуком сапога помог обоим парням прогуляться на свежем воздухе. Испуганная дама отрывисто вскрикнула, но на том ее возмущение и закончилось, поскольку сильные пальцы налетчика бережно, но надежно сдавили ее красивую шейку.

– Пасть закрой и гони, скотина! Иль хозяйку твою прирежу! – что есть мочи взревел полковник, жестко пресекая попытку возницы остановить экипаж и позвать на помощь.

Кучер не был дураком и не стал геройствовать, рискуя жизнью своей госпожи. Лошади быстро помчались по улочке, и через несколько минут езды похититель и его жертва были уже далеко от места нападения. Штелер расслабился и, пребывая в уверенности, что красавица не станет кричать, убрал руки с ее горла.

– Держи и пшел прочь, хам! – испуг дамы быстро перерос в гнев, и на колени полковника упало рывком сорванное с шейки колье.

– Не стоит горячиться, сударыня, – с трудом произнес еще не отдышавшийся после схватки Штелер и, вернув даме украшение, пересел к ней на сиденье.

Красавица была необычайно хороша в гневе. Ее тонкие губки поджались, прекрасное личико налилось румянцем, а обольстительная грудь призывно вздымалась. В этот миг Штелер поблагодарил Небеса, надоумившие прелестницу надеть к вечеру строгое платье. Если бы в ее наряде имелось хоть маленькое, скромненькое декольте, полковник не удержался бы, и их разговору не суждено было бы состояться.

– Кто вы, что вам угодно? – необычный поступок разбойника настолько обескуражил жертву, что она даже обратилась к низкому мерзавцу на «вы».

– У меня есть к вам вопросы, много вопросов, – усмехнулся полковник, которому приходилось следить через маленькое смотровое окошко впереди за спиною кучера, и поэтому он был лишен возможности в полной мере насладиться прелестью гневного выражения на лице собеседницы. – Но вначале прошу вас представиться!

– Вот это наглость, неслыханная дерзость! – возмутилась танцовщица, довольно умело разыгрывавшая из себя благородную госпожу. – Да кто вы такой, чтобы вам представляться?!

– Я?! – ответил вопросом на вопрос Штелер. – Я тот человек, который вас похитил и от которого зависит ваша жизнь.

– Ну что ж, извольте, господин лиходей! – довод полковника показался даме убедительным. – Вы имеете честь ограбить графиню Агнеллу ванг Штелер! – гордо задрав носик и, пожалуй, чересчур напыщенно заявила дама.

– Вот как? – рассмеялся полковник, чем еще больше поверг красавицу в недоумение. – Сударыня, мой вам добрый совет, – вежливо произнес моррон, усилием воли подавив приступ смеха. – Когда вы в следующий раз будете воровать чье-то доброе имя и фамильный герб, то соизвольте осведомиться о родословной! Ванг Штелеры не графы, а бароны.

– Да кто вы, черт побери, такой?! – воскликнула дама уже с немного иной интонацией, в которой было значительно меньше презрения и гнева, но зато появился неподдельный интерес.

– Я? – усмехнулся моррон. – Я Аугуст Фердинанд Отто ванг Штелер и, судя по всему, ваш законный супруг.

Полковник много раз представлял, как назовет свое имя и как изменится выражение лица красавицы. В принципе, порожденные его воображением образы полностью соответствовали действительности, но сама беседа пошла дальше совсем не так, как он надеялся. Вместо того чтобы возмутиться и продолжать ломать комедию, женщина вдруг ловко нанесла удар, и ее остренький локоток больно вонзился в левую бровь внезапно объявившегося супруга. Полковник всего на миг упустил инициативу из рук и поплатился за это, вернее, даже не он, а его спина и многострадальный затылок, ощутившие жесткость денборгской мостовой. Воспользовавшись замешательством, дамочка выпихнула «муженька» из кареты и голосом, совсем не соответствующим ее светлому образу и правилам этикета, прокричала кучеру: «Гони, сволочь, гони!»

Говорят, что мужчины созданы для хаоса и разрушения, а женщины призваны созидать и наводить порядок в том несусветном бардаке, который сотворили их любимые. Данное утверждение неверно в корне, поскольку оно делит людей по неправильному критерию, а именно – половой принадлежности, в то время как более логичным было бы взять за основу суждения теорию противоборства эгоизма и альтруизма. Эгоисты всегда разрушают, поскольку подстраивают мир под себя; альтруисты создают, ибо заботятся прежде всего не о себе, а о ближних, тех людях, кто живет с ними рядом и ради которых они существуют.

Мужчина-эгоист никогда не построит дом, поскольку ему проще выжить из дома другого; не воспитает ребенка, поскольку озабочен исключительно продолжением своего рода и подсознательно стремится наделать по свету как можно больше детей. Привязка же к одной женщине и одной семье не только затормаживает реализацию его грандиозных планов, но и лишает свободы, подменяя ее ответственностью, то есть фактически ставит в условия, при которых его основная задача невыполнима. Эгоисты ленивы, они не станут утруждать себя монотонной, изматывающей работой, поскольку гораздо проще воровать или отбирать у других силой. Женщина-эгоист ставит себя в центр мироздания. Она врывается в жизнь мужчины, подобно необузданному урагану, и крушит все, что до нее было построено, а затем заставляет обескураженного, растерянного чудака-избранника возвести на руинах его души храм любви к ней, на худой конец – обычный дворец…

Барон ванг Штелер искренне считал себя закоренелым эгоистом, но в тот вечер, с трудом поднявшись с мостовой и растирая множество ушибленных мест, он с ужасом понял, что совершенно неожиданно для себя превращается в альтруиста. Разрушительная метаморфоза шла неимоверно быстро, и он не в силах был ее остановить. Хотя прекрасная обладательница острых локотков вроде бы и не проявляла к нему интереса, но она уже порушила многие из его планов. Спасая ее, он ввязался в драку с вампирами и получил звонкую пощечину в качестве вознаграждения. Жалея ее, он отказался от мести и вместо того, чтобы просто прирезать мошенницу, осмелившуюся присвоить его имя и родовой герб, как презренный неженка и последний слюнтяй решился поговорить, завязать знакомство, которое по большому счету ему и не нужно. Зачем моррону женщина, зачем ему возлюбленная? Наличие дамы сердца весьма осложняет существование того, кто возрожден для решения важных задач. Результаты проявленного милосердия были очевидны, их сейчас Штелер весьма болезненно ощущал, пытаясь остановить кровь из рассеченной острым локотком брови и судорожно растирая ушибленную при падении из кареты спину. Полковнику даже страшно было представить, в какой кошмар превратится его жизнь, когда и если своенравная танцовщица ответит ему взаимностью.

Вскоре ранка над глазом затянулась, перестала болеть и спина, но, к несчастью, организм моррона оказался неспособен залечить раны, нанесенные женскими глазками в сердце. Штелер чувствовал, что его еще сильнее тянет к танцовщице, что он попал под власть ее чар и уже не в состоянии освободиться. «У-у-у, проклятая ведьма, околдовала! – подумал полковник, но тут же и нашел для прелестной чаровницы весьма убедительное оправдание. – Все женщины ведьмы, с этим нужно просто жить!»

Незаметно подкралась ночь. Солнце окончательно скрылось за крышами домов, небо потемнело и вот-вот должно было превратиться в черный ковер, усыпанный мелкими блестками. Месть не удалась, разговор с красавицей не получился, а несчастный полковник по-прежнему был все в той же одежде; теперь уже не только окровавленной, но и изрядно попачканной грязью из луж да обычной городской пылью. Что и говорить, вторая половина дня не задалась. Штелеру оставалось лишь надеяться, что встреча с вампиром и его компанией в трактире, куда он, хромая, брел, пройдет немного удачней. В конце концов разногласия не должны возникнуть. Моррон не горел желанием спорить с предводителем нежити, он просто собирался вступить в его небольшой отряд. Осложнений с поступлением на службу не предвиделось, но, как известно, планы – это особая реалия, почти всегда стопроцентно противоположная действительности.