Вернувшись в комнату, Дарк еще раз осмотрел углы в поисках острого предмета. Однако самым острым и одновременно стерильным инструментом в темнице оказались его зубы. Моррон прокусил себе руку и, присев на корточки снаружи перед дверью, наблюдал, как тонкая струйка собственной крови стекала на выщербленные камни пола. Примерно через минуту после того, как на полу образовалась лужица, из темноты донеслось желанное попискивание. На запах крови сбежались крысы, те самые мерзкие разносчики заразы, ради которых ему пришлось терпеть боль, а затем еще и мучиться, пытаясь зализать ранку языком.

Восемь маленьких красненьких бусинок засветились в темноте. Аламез замер и боялся даже дышать, чтобы ненароком не спугнуть пришедших полакомиться тварей. Первую дочь подземелий и сточных канав оказалось поймать довольно легко, притаившийся в метре от лужи моррон еще не ассоциировался у стаи со смертельной угрозой. Дарк быстро выкинул вперед правую руку, схватил пальцами крысу за шейку и резко надавил, пережимая артерии и ломая позвонки. Зубастый зверек не успел даже пискнуть, как его жирное тельце отправилось в последний полет и, поднимая фонтан брызг, приземлилось точно в центре камеры.

То, что вначале казалось противным и гадким, впоследствии превратилось в увлекательное времяпрепровождение. Горка мертвых тушек в луже росла, благо из темноты прибывали все новые и новые крысы. Однако главное на охоте – не поддаться азарту, стремление придушить как можно больше зверьков чуть не стоило Дарку жизни. Одной из самых жирных, кажется, четырнадцатой по счету, крыс удалось вывернуться из стального захвата пальцев и, пронзительно заверещав, кинуться на агрессора. Ее примеру последовала и остальная стая, крысы – существа коллективные во всем. Перепуганный перспективой быть растерзанным взбесившейся дичью, Дарк быстро вбежал обратно в темницу и плотно закрыл за собой железную дверь. Крысы верещали и грызли стенку, в конце концов их усилия непременно увенчались бы успехом. Попискивание и повизгивание за дверью раздражало Аламеза, но не более… Моррон недаром душил только тех крыс, которые не успели лизнуть его крови. Аламез знал, что, как только упадет замертво первый грызун, стая в панике разбежится и еще долго не вернется в эту часть подземелья.

Что и говорить, самосохранение – основной инстинкт для всех разумных существ и неразумных тварей, он сильнее голода, мести, жажды наживы и прочих страстей. Вампир будет умирать от жажды, но не притронется к отравленной крови, крысы убегают, почуяв опасность, олень уступает самку сильнейшему, и только человек, возомнивший себя царем природы, не ценит собственную жизнь. Может быть, с точки зрения всего человечества это большой плюс, но для отдельно взятой личности – огромный минус.

Мертвая тушка крысы упала Миранде на грудь. Девушка не отреагировала, ее глаза по-прежнему оставались закрытыми. Второй бросок был более точным, еда попала в голову, но и это не вернуло вампиру сознание. Судьба испытывала моррона, пытаясь точно определить ту грань, до которой Дарк был готов дойти, чтобы вернуть к жизни потенциального союзника. Зажмурившись и стараясь не думать, что он творит, Аламез поднес тельце третьей крысы ко рту и впился в нее зубами. Он почувствовал, как зубы пронзили тонкую шкурку и впились в еще теплую плоть. На лицо и губы брызнула теплая, вязкая жидкость, несколько солоноватых капель попали в рот и вместе с удушающим ароматом помойки, проникшим в нос, чуть не вынудили моррона оросить пол желудочным соком.

Миранда зашевелилась, но еще до конца не очнулась от болезненного забытья. Потрескавшиеся губы девушки стали подрагивать, и если бы Дарк в этот момент не был занят борьбой со своим желудком, то стал бы свидетелем редкого зрелища – клыки вампирицы выдвигались в боевую позицию. Окровавленная тушка описала дугу в воздухе и приземлилась точно у носа Миранды. Умирающая кошка почувствовала запах мышки и, даже не открыв глаза, впилась в ее тельце зубами.

– Приятного аппетита, – пожелал Дарк и, чувствуя, что сейчас сам потеряет сознание, принялся полоскать рот водою из лужи.

Холодная жидкость помогла справиться с приступом тошноты, она очистила рот и освежила кожу. По завершении водной процедуры Дарк отошел в дальний угол комнаты, сел на пол и закрыл глаза. У него не было сил смотреть, как возвращающаяся к жизни Миранда жадно осушала тушки наловленных им крыс.

«Теперь я знаю, почему у всех крысоловов дурной характер и они много пьют. Работенка у них ни к черту…» – посетила моррона последняя мысль, перед тем как разум затуманился и он заснул.

Сон как рукой сняло, когда поблизости раздался легкий плеск воды. Дарк открыл глаза. Прежняя Миранда, та самая красавица, которую он видел в самолете, а не бледная, сморщенная старуха, стояла перед ним буквально в нескольких шагах и приветливо улыбалась. Грязные волосы и разорванная одежда, конечно, немного портили незаурядную внешность, но вампирица по-прежнему оставалась красивой и чертовски привлекательной. Наверное, желание прикоснуться к этому шедевру неземной красоты сгубило не одного любвеобильного мужчину, но Дарк был морроном, вечным скитальцем, перевидавшим многое и многих за долгие века порою утомительной жизни. Он знал истинные мотивы завлекающих улыбок и томных взглядов, его было не удивить и уж тем более не обворожить смиренной позой и нежными придыханиями. Аламез умел разговаривать с вампирами на одном языке и не гнушался применять свои навыки при беседе с дамами.

– Слушаю, – отрывисто произнес моррон, бесстрастно взирая на милое личико.

– Я… я хотела поблагодарить, – произнесла девушка, виновато улыбаясь, – не каждый моррон пойдет на такое ради вампира.

Миранда сделала шаг вперед, но Дарк резким жестом приказал ей оставаться на месте. Моррон знал, как талантливо умеют вампиры втираться в доверие и использовать природную красоту в корыстных целях. У него не было времени играть в увлекательную игру «романтический флирт», и уж тем более отсутствовало желание быть манекеном, на котором вампир оттачивал бы навыки обаяния.

– Во-первых, не каждый моррон попадает в подобную ситуацию, – голос Дарка был нарочито холоден, а взгляд суров, – а во-вторых, дежурным «спасибо» ты не отделаешься. Ты мне обязана жизнью, и я великодушно позволю тебе вернуть мне долг.

– Хорошо. – Миранда кивнула и смущенно потупила взор, продолжая разыгрывать из себя милую невинную овечку. – Если мы выживем, то я попытаюсь уговорить Самбину…

– Слушай, девочка! – Дарк рывком поднялся на ноги и, совершенно не смущаясь своей наготы, подошел к вампирице вплотную. – Я знавал сиятельную графиньку еще лет за пятьсот до того, как твой папаша осчастливил твою мамулю! Мне протекция не нужна, и уж без чего я точно обойдусь, так это без вампирского прощения. Ложа объявила мне войну, прекрасно, но только где же толпы желающих надрать мою тысячелетнюю задницу?! Мне нужно от тебя совершенно другое!

– Не кричи, я сделаю все, что ты скажешь, – прошептала Миранда и, как-то осунувшись, отошла в сторону.

Вампирица упорно продолжала играть роль молоденькой наивненькой девочки, только что снявшей с глаз розовые очки и робко вступившей в мир взрослых, озлобленных друг на друга людей. Моррону просто не оставалось ничего другого, как вжиться в образ злого нервного дядьки, боровшегося с кучей скрытых комплексов и легким психическим расстройством на почве крайней сексуальной озабоченности.

– Ты расскажешь мне о делах полесской общины! Чем они занимаются, кто их партнеры и что хранится в холодильнике?! – решил на всякий случай спросить Дарк, сильно сомневаясь, что Миранда обладает хоть какой-то информацией о засекреченных полесских аферах.

– Не знаю, я ничего не знаю, – замотала головой девушка и отвернулась, чтобы Дарк не увидел ее слез. – Все произошло так быстро, так внезапно, я даже не успела сообразить! Сначала мы искали тебя, а потом… потом они накинулись на меня!