– Догадываюсь, чо задумал, да только не выйдет! – покачал головою Грабл, до этого момента, как ни странно, молча наблюдавший за действиями товарища. – Как сильно ты топор в опорную балку вышки иль в доски навеса ни вгони, а он всяко вывалится, когда тельце твое тщедушное пушинкой на веревке повиснет. Тута крюк нужен или иная фиговина, вострая и с зазубринами.

Дарк знал, что товарищ прав, но не стал объяснять, что задумал нечто иное… Переложив топор в левую руку, он подобрал нож правой и взвесил его на ладони, после чего ловко пару раз прокрутил. Промышляя разбоем на дорогах графства Дюар, а затем просиживая неделями в лесной тиши, Аламез не терял времени даром. Уж в чем-чем, а в ножах он толк знал, да и умел не только приставлять их к горлам беззащитных прохожих.

Не успел Зингер от удивления даже ахнуть, как Дарк поднялся в полный рост и метнул нож в сторону ближайшей вышки. Вокруг было тихо, но морроны так и не услышали ни свиста быстро понесшегося к живой цели оружия, ни предсмертного крика, зато отчетливо увидели в свете факелов, как повернувшийся на звук часовой вскинул руки, отшатнулся назад и, натолкнувшись спиной на опорную балку, сполз по ней на пол смотровой площадки.

– А смысл? – флегматично вопросил Зингер, так и не понявший затеи соратника.

– Нам свидетели не нужны! – кратко ответил Дарк, перекладывая топор из левой в правую руку и прицеливаясь. – Они вообще всем без надобности и всегда умирают… Уж лучше злодеем быть, чем свидетелем! Те хоть личности и отвратные, но куда дольше живут!

Грабл не успел ни согласиться с подобным высказыванием, ни оспорить его. Вложив в резкое движение правой руки все без остатка силы, Аламез метнул топор и замер в ожидании результата броска. Через миг по его губам пробежала улыбка. Моррон был рад, поскольку попал, куда метил, притом с первого раза. Вопреки ожиданиям Зингера топор впился не в доски навеса, не в одну из четырех опорных балок вышки, а пронзил и углубился по самую рукоять в только что умерщвленное тело охранника. Острое, тяжелое лезвие поразило мишень над ободом кирасы, рассекло нижнюю часть горла и наверняка застряло в расщепленных, верхних костях грудной клетки. Дарк сперва осторожно потянул за веревку, а затем, когда она натянулась, с силой рванул на себя. Расчет Аламеза оказался верным – холодная сталь не только основательно застряла в мертвой плоти, но и низ лезвия топора ушел под кирасу, которая, естественно, не дала выскользнуть орудию убийства из раны. Труп охранника повалился на пол, притом упал очень удачно, лицом вниз, так что топор был придавлен к доскам мертвым телом. Этого показалось Дарку мало, и он снова рванул нить на себя, тем самым продолжив бессовестное издевательство над убитым. Влекомое, как глупая рыбешка, попавшаяся на крючок, мертвое тело поползло по площадке, пока не уперлось в доски ограждения. Дело было сделано, свежий мертвец стал достойной заменой абордажного крюка.

– Цинично, противно, но дельно! – одобрил работу напарника Грабл, сев на крышу и наблюдая, как Дарк натянул веревку, а затем, отвязав ее второй конец от руки, закрепил его тройным узлом на флюгере крыши. – Прими мое одобрение!

– Лучше пообещай портки при мне больше никогда не спущать! – ответил Дарк, видимо, все еще сомневаясь, насколько верны его расчеты и выдержит ли конструкция довольно немалый вес их тел. – Полезем осторожно, по одному… Я первый. Коль сорвусь, на выручку не иди!

– Да, как ж… – пытался возразить Зингер, но не успел.

Ухватившись за веревку обеими руками, Аламез спрыгнул с крыши и, раскачиваясь на весу, как маятник, стал быстро перебираться к вышке. Веревка впивалась в ладони моррона, но выдерживала нагрузку. Доски ограждения, в которые упиралось мертвое тело, жалобно поскрипывали, но также не подводили. Дарк уже почти достиг цели, почти ухватился руками за деревянные поручни вышки, когда произошло непредвиденное, чуть ли не сведшее на нет все усилия… Несмотря на свет факелов, видимость ночью была плохой. Дожидавшемуся на крыше своей очереди Граблу показалось, что его спутник уже зацепился руками, и он поспешил: слишком рано и слишком резко повис на веревке, отчего ограждение вышки не выдержало, затрещало под весом давившего на них противовеса в виде стражника, и мертвое тело, ломая державшие его доски, полетело вниз.

Аламезу повезло, он успел перепрыгнуть на опорную балку и повиснуть на ней, крепко обхватить гладкий, без сучка и задоринки ствол всеми четырьмя конечностями. Затем моррон подтянулся и через миг уже стоял на помосте смотровой площадки. Виновнику же случившегося повезло меньше. Судя по тому, что ни на крыше, ни на тюремной стене товарища видно не было, Дарк пришел к единственно возможному выводу. Зингер не выпустил из рук провисшую, падающую веревку и, по инерции перелетев через стену с торчащими за нею кольями, очутился внизу, там, где простиралась кромешная темень. Предположение вскоре подтвердилось, буквально через пару секунд откуда-то из-под вышки стали доноситься тихое ворчание, шорохи и… злобный звериный рык.

Дарк испугался, притом не на шутку. В любой миг ночную тишь мог пронзить яростный собачий лай, и тогда морроны оказались бы в западне. К месту схватки легионеров с собаками быстро сбежалась бы добрая половина дежурной смены тюремщиков, а им даже некуда было отступить. Единственный путь бегства был отрезан; по нелепой случайности уничтожен тяжеловесным, подслеповатым напарником, который вот-вот должен был расплатиться у основания вышки за свою торопливость. Подняв тревогу звонким, но недолгим лаем (собаки далеко не глупые животные и во всем знают меру), хвостатые охранники сворой накинулись бы на чужака и растерзали его в клочья, по крайней мере, приложили бы к тому массу стараний.

Дарк испугался, но, как оказалось, зря. По каким-то непонятным причинам клыкастые сторожа решили пропустить лающую прелюдию и сразу перешли к делу. Возможно, они были слишком голодными и не желали отдавать подоспевшим людям заслуженную добычу до тех пор, пока не обглодают ее до вкусной кости, а может быть, в поведении здешних собак имелись свои странности и особые черты; не стоит забывать, что их хозяевами были шеварийцы…

Рык в темноте усилился, стал более злобным, а затем вдруг оборвался, уступив место целому набору разных как по громкости, так и по характеру звуков, объединенных одним емким словом «возня». Грабл вступил в неравную схватку, а проще говоря, как мог отбивался от накинувшейся на него своры. Шансы на победу не имевшего при себе оружия Зингера были ничтожно малы, и Дарку, как верному боевому товарищу, просто не оставалось иного выбора, как приумножить их своим участием. Подобрав валявшийся под ногами арбалет, который, как назло, оказался даже не заряжен, Аламез спрыгнул в пугающую неизвестностью темноту. Конечно, куда безопаснее было бы спуститься… съехать вниз по идеально гладкому опорному столбу, обхватив его крепко руками да ногами, однако это привело бы к определенной задержке, а в бою, как известно, дорог каждый миг.

Полет продлился недолго, ведь смотровая вышка не была высокой, а приземление прошло гладко, не считая несильной, тупой боли в поврежденной ранее ноге. Едва ступни Дарка коснулись земли, как он тут же собирался броситься в атаку, чтобы оттащить от товарища наседавших на него собак. Но, как ни странно, нападать было не на кого. За те мгновения, что Аламез провел в воздухе, возле вышки успела воцариться гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим, жалобным, отдаляющимся поскуливанием.

К сожалению, морроны не видят во тьме так же зорко, как вампиры, но, к счастью, их обоняние намного слабее, чем у кровососущих гордецов, именующих себя «детьми ночи». Дарк не мог разобрать вокруг себя ровным счетом ничего, а кроме трусливого протеста ретировавшейся своры, ничего не слышал. Зато его нос тут же почувствовал тошнотворное амбре из насыщенных, перебивающих друг друга запахов крови, испражнений и пота, довольно быстро усиливающееся, а значит, и приближающееся к нему справа. Окажись на месте моррона вампир, он бы сразу потерял сознание от зловонного удушья.