– … на пороге появился городской управитель, – Шак помнил, что ему юноша рассказывал в первый раз.

– Да нет, меня изволил посетить сам дядюшка, – поверг в удивление единственного слушателя Кевий.

– Так, значит, он был в то время в городе, а не в замке, – наморщив лоб, принялся размышлять вслух Шак. – Теперь понятно…понятно, почему слуги Вилара появились возле города.

– Он предложил мне на выбор: либо пожизненное пребывание в его замке, что в принципе равносильно заключению, либо я отправляюсь с тобой и сообщаю о каждом твоем шаге. Вот вроде бы и все, все тайны раскрыл, больше скрывать нечего, – развел руками юный граф.

– И как часто ты о моих подвигах сообщал?

– Да ни разу, и не потому, что придерживаюсь строгих моральных правил, – честно признался юноша. – Его люди, через которых я записки передавать должен был, как-то все не попадались. Не знаю почему, но я же столько времени в беспамятстве валялся, да и путешествие наше не простым было, все с приключениями да изворотами судьбы…

– Так что же ты все-таки в верхней части города забыл? Хотел перед дядюшкой оправдаться да на нерадивость слуг его пожаловаться?

– Не без этого, – кивнул головой Кевий. – Правда, прежде всего лекаря искал, но дядины слуги почему-то о графе Осваре, моем отце, не слышали. Сам же видел, что у ворот случилось…

– Видел, – кивнул головой Шак, осмысливая сказанное юношей и пытаясь выстроить логическую цепочку.

– Теперь вроде твоя очередь откровенничать, – заявил парень, ожидая встречного признания компаньона.

– О чем это ты? – удивленно вскинул брови Шак, то ли прикидываясь дурачком, то ли действительно не понимая, что хочет от него услышать юноша.

– Кто ты, точнее, что ты за тварь? Какова твоя природа и что за цель ты преследуешь?

– Столько сделал для людей…и не только для людей, и вот дожил, какой-то графенок, щенок в эполетах, обзывает меня тварью, – Шак тяжело вздохнул, прошептал несколько слов на непонятном собеседнику языке, а затем посмотрел на юного графа пристально, с укором. – Меня звали Кенс Соври-Голова, Шак, Дубайло, Мортас, Огун Тридцать Первый, Инотий Пирланн Отавус, Цебарик, Йок Громила, и это только имена за последние двести лет. Я был королем, казначеем, секретным агентом тайного сыска Геркании, хозяином бродячей цирковой труппы, наемным убийцей, вором и, конечно же, шарлатаном. Какая из тех ролей, что я играл, какая из тех жизней, которыми я жил, тебя, малыш, интересует?

Пронизывающий взор, которым на него взирал бывший попутчик, поразил Кевия и лишил дара речи. Обилие же имен, некоторые были даже знакомы ему по книгам, прочитанным в детстве, создало в голове юноши непроходимый ступор. Мысли не могли пробиться через него к языку и обрести форму слов.

– Кто ты, кто ты на самом деле? – наконец-то произнес Кевий, уже не решившись употребить применительно к собеседнику оскорбительное местоимение «что».

– Я дракон, – произнес Шак без пафоса и так же просто, как если бы предложил собеседнику присесть, – правда, проклятый, обреченный вечно скитаться среди людей и жить в не столь уж и приятном человеческом теле.

– Не может быть, – прошептали побледневшие губы таращившегося на Шака юноши.

К чему слова, они лишь сотрясают воздух. Ни одно разумное существо не будет говорить, когда намного проще и убедительней показать. Шак моргнул, и обомлевший Кевий всего на миг увидел его глаза; те самые глаза, что видел рыцарь-оборотень незадолго до смерти; те самые глаза, бесстрастного взгляда которых испугался громила в корчме; глаза матерого хищника; глаза дракона, уставшего жить в чужом обличье и чуждом мире.

Жизнь не только многогранна, но и состоит из многих уровней. Как бы далеко ни отползал муравей от своего муравейника, но ему все равно не понять, каково быть дельфином или, к примеру, горным козлом. Сколько бы умнейшие из животных ни пытались осмыслить сложную жизнь человека, но их постигнет неудача, сколько бы ученые умники ни утруждали свой мозг раздумьями о сущности бытия, им не суждено узнать, как мир устроен. Многого не знал и дракон, опустившийся до уровня вселенского муравья-человека, а большее из того, что знал, не смог объяснить внемлющему его рассказу, разинув рот, слушателю. Однако он сделал попытку, постарался найти нужные слова и не утруждать довольно примитивно устроенный мозг Кевия сложными понятиями и длинными цепочками логических размышлений.

«…аш мир не единственный, существует множество различных миров, в каждом из которых живут, плодятся, воюют и размножаются свои формы жизни. Их объединяет лишь два фактора: относительная близость друг к другу и Создатели, преследовавшие при их взращивании свои интересы и цели. Любой мир – это поле. Бывают поля засеянные, а бывают ждущие свой черед; на одних растет тыква, на других зреет пшеница, поэтому и жизнь в вашем мире не похожа на жизнь у соседей. Все существующие расы и виды, которые когда-либо обитали там, где находимся мы, и которые будут обитать, – всего лишь сорта, выведенные кропотливым трудом, культивированные и заботливо взлелеянные. Тот, кто создал и вас, и меня, заботится о посевах и надеется на богатый урожай. Я не знаю, что он от нас получает какую-то материю или нематериальную субстанцию, но могу сказать точно, он сам несовершенен, его заботит урожай в целом, и ему нет дела, что один колос пытается погубить другой, что одна тыквина объявила войну или торговую блокаду соседке. Он или они выше этого и не размениваются по пустякам. Именно по этой причине мне и смешно, когда священники устремляют взор в небо и надеются на чудеса.

Для человека, эльфа, гнома, орка и любого иного, проживающего на земле существа, мир – это поля, леса, горы, море, небеса, все то пространство, что вас окружает. Вы ведете оседлый образ жизни, вы – растения, в то время как драконьи стаи были созданы совершенно для иного дела. Мы – пчелы, переносящие пыльцу, но цветочки у нас побольше. Мы не только способны парить в небесной выси, но и странствовать по тому, что воспринимается вами как огромное черное пространство, усеянное мелкими точками звезд. Мы летаем от одного мира к другому и помогаем всходам быстрее расти. Ведь любой крестьянин с детства знает: мало бросить зерно в землю и сложа руки сидеть в ожидании богатого урожая.

Твой мир был засеян недавно, и спустя несколько сотен тысяч лет не случайно, а в точно означенный срок его посетили мы. Был бы ты тогда с нами, видел бы, какие забавные мохнатые и грязные уродцы ползали по равнинам и горным склонам, а ведь это были далекие предки людей, эльфов, гномов и других здешних существ. Пчелы разносят пыльцу, смысл нашего труда в том же, мы помогаем всходам расти и совершенствоваться, но с точки зрения практического исполнения наша миссия выглядит немного по-другому. Мы принесли будущее неразумным расам, даже не задумавшимся над тем, каким образом улучшить свою мерзкую жизнь, мы даровали им существ, ставших их лидерами. Мелкие паразиты, выползшие из-под чешуек на наших телах, стали плодиться и развиваться в вашем мире. Они хорошо адаптировались, намного быстрее прошли, почти пробежали тот же путь, который преодолели здешние формы жизни, путь от неразличимой взором букашки до человека, и через какой-то десяток тысяч лет их уже внешне было не отличить от первобытных людей. Говорят, что эльфы да гномы появились гораздо раньше людей, это чушь, просто они развивались быстрее. Это колосья, которые взошли слишком рано, и мы не успели их опылить, именно по этой причине они постепенно вымирают, у них нет того, что даровано людям, они – тупиковые ветви развития, неплодоносящие всходы.

Вижу скептическое выражение на твоем лице, но иного я и не ожидал. Не каждый день услышишь такое, и для того, чтобы осмыслить и понять, нужно время. Тем не менее факт остается фактом. Те, кто для нас, для драконов, были лишь «жалкими паразитами», быстро развились, быстро приспособились к существованию в вашем мире и, став для только что сбившихся в племена людей всесильными божествами, повели их за собой. Это они научили древних затачивать палку перед тем, как проткнуть ею шкуру зверя, разводить огонь и не есть сырое мясо. И все, что нас окружает сейчас, создано, как ни странно, именно благодаря их лидерству, порой жестокому, расчетливому и несправедливому.