— Зачем мне это?

— Я — Смерть, — из ее уст это прозвучало в самом всеобъемлющем и абсолютном значении.

— Ты — девчонка со здоровенной косой и в дурацкой шляпе, — не изменившись в лице, парировал Дженази.

— Косу меня заставляют с собой носить, — обиделась Смерть. — И шляпа моя не дурацкая.

— Кожа — это тоже распоряжение вышестоящих? — усмехнулся Дженази.

— Ага, точно. И еще пара деталей.

Дженази против собственной воли опустил взгляд на ее грудь. Не слишком большая, но и не слишком маленькая, как раз в его вкусе. Если задуматься, то в точности до микрометра.

— Я имела ввиду волосы и шляпку.

Дженази поспешно отвел взгляд в сторону.

— В виде скелета ты бы произвела куда более сильное впечатление. Очарование и ужас неотвратимого конца. Обреченное понимание неизбежности, у которой есть своя собственная воля.

— Я — лишь завершение этапа в бесконечном цикле. Посмотри на меня под другим углом — и увидишь Жизнь.

Он промолчал. Потом повторил основной вопрос:

— Зачем ты пришла?

Смерть еще раз поправила косу на плече, но слишком резко, и цилиндр съехал ей на лоб. Поправляя его, она едва не выронила свой основной атрибут и чертыхнулась. Дженази наблюдал за процессом, сохраняя ледяное спокойствие.

— Ты только что пытался вернуть душу, которая после меня покинула пределы этого мира и успела несколько раз возродиться в других. Когда подобное происходит, я не могу не вмешаться. А коса мне нужна на тот случай, если ты ответишь отказом на просьбу больше не вмешиваться в мою работу. Раньше я не беспокоилась из-за твоих проделок, потому что ты возвращал тех, чьи души я не успела забрать, но сегодня… Воскресить человека, чья душа ушла сто пятнадцать лет назад? Ты серьезно? Ты вообще слышал такие слова, как Вселенское Равновесие, Космический Баланс?

— Однажды я воскресил ребенка через неделю после того, как ты его забрала. Почему ты не вмешалась тогда?

— Ты о Джое? Я все то время сидела рядом с ним, потому что не могла увести его душу. Ты когда-нибудь рассказывал ребенку истории семь дней подряд, без остановки? Я, между прочим, истории предпочитаю слушать, но ему было всего пять, так что его собственный рассказ уложился в полчаса. Иногда я думаю, что рассказала ему слишком много…

— Значит, если мне суждено вернуть человека, то ты не можешь увести его? Значит, мне незачем тебя бояться. Ты зря взяла с собой косу.

Смерть расстроилась, когда поняла, что сказала лишнее. Но и Дженази не сильно обрадовался этой маленькой победе.

— Дарр говорил, что ты не можешь лгать.

— Не могу, — подтвердила Смерть.

Г'ата нахмурился.

— Но ты сказала, что заберешь меня, если я откажу в твоей просьбе.

— Когда? — искренне удивилась Смерть.

— Пару минут назад, я даже процитировать могу: «…коса мне нужна на тот случай, если ты ответишь отказом на просьбу больше не вмешиваться в мою работу…» — конец цитаты.

— Вот видишь, я не обещала тебя забирать. Просто не уточнила, что цель косы — психологическое воздействие, а не физическое. Понимаешь, мне сказали, что острые штуки особым образом действуют на людей, они сразу представляют, как те вонзаются в них, режут…

— Я не боюсь острых предметов. Но раз мы выяснили, что ты ничего не можешь мне сделать, почему бы тебе просто не уйти? Меня ждут племянники.

Смерти надоело возиться с косой и она с видимым облегчением положила, а точнее, уронила ее на землю, безжалостно придавив пучок нежных анафилисов.

— Я предлагаю тебе сделку.

— Сделка со Смертью? — Дженази задумался над звучанием и смыслом данной фразы.

— Да. Ты больше не будешь воскрешать тех, за кем я пришла не на твоих глазах.

Дженази покачал головой.

— Это неприемлемо.

— Но ты даже не услышал, что я предлагаю взамен.

— Это неважно. Речь идет о жизнях, которые можно вернуть.

Смерть сдвинула свои изящные брови и крайне строго ответила:

— Послушай, я понимаю, что ты хочешь подобным способом… как это называется… замолить грехи тех дней, когда я по твоей милости забирала сотни и тысячи в день. Но так уже случилось. Я с ними случилась, и если быть до конца объективными, не только благодаря тебе. Ты должен знать, как это бывает: человек встает рано утром, умывается, чистит зубы, одевается, завтракает, выходит из своей квартиры и идет на работу. По пути здоровается с соседями и знакомыми, с кем-то завязывает разговор на одну-две минуты. Потом решает, как ему быстрее добраться до места — в метро спуститься или остановить такси. Выбирает такси, кричит «Шеф!» — и в этот момент ему на голову падает цветочный горшок, который уронила сонная домохозяйка, которая решила начать утро с кофе и сигаретой на балконе. На первый взгляд незначительные моменты выбора трех-четырех человек привели ко мне, но поступи хотя бы один из них иначе, встреча со мной отложилась бы лет на тридцать-сорок. Конечно, ты убивал сознательно, но что мешало твоим жертвам в этот момент находиться в другом месте? Пойми, это Судьба, мой брат единственный, кто знает, как, что и зачем должно произойти.

Дженази оскалил клыки, и пусть они сейчас были человеческими, менее жутким его выражение лица не стало.

— Я не умею перекладывать вину за свои преступления на всю Вселенную. И разве то, что я уже вернул несколько жизней, нельзя назвать Судьбой и волей Вселенной? Если ты заговорила о том, что убийства, совершенные мной, предначертаны, то почему нельзя также назвать и случаи воскрешения?

— Почему нельзя? Можно, — согласилась Смерть. — Но не нужно. Ты своими действиями привносишь дополнительный элемент Хаоса, а Хаос — это то, чего по возможности нужно избегать. Это моя позиция. Я не могу утверждать, что поступаю правильно, но если могу исключить хотя бы один фактор, который нарушает космическое равновесие, то должна сделать это. А теперь вернемся к обсуждению условий нашей сделки. Ты не будешь воскрешать ушедших из-за старости и погибших не на твоих глазах…

— Эй, раньше условия про старость не было… И не забывай, что мое восприятие не ограничивается зрением.

— Может, ты наконец дашь мне сказать, что я предлагаю тебе взамен?

— Одним из твоих условий должны быть требования, которые на заставят меня в последствие пожалеть о сделке. Я ведь не возвращаю жизни направо и налево, а твои условия легко могут привести к тому, что я не смогу вернуть действительно дорогого для себя человека.

— Ты должен научиться отпускать, — насупилась Смерть.

— Но я могу и не отпускать, — веско ответил Дженази.

Смерть подобрала косу и снова закинула ее себе на плечо.

— Так мы никуда не приедем.

— Согласен. Тебе лучше уйти и смириться с тем Хаосом, который я буду приносить в этот мир.

Смерть очень долго смотрела Дженази в глаза, и никто, кроме Судьбы, не мог знать, что в тот момент творилось в ее голове. Наконец она тихо вздохнула и извлекла из-за ворота черной куртки крохотный шарик белого светящегося тумана.

— Это память Нолы Орчи. Она просила передать ее тебе, но как поступить с этим на самом деле, решать только мне.

В этот момент выражение лица Дженази, и без того непроницаемое, стало по-настоящему каменным, и это красноречивее любых нюансов мимики свидетельствовало о том волнении, которое его охватило.

— Предлагаю поступить так: я передаю ее тебе, если ты пообещаешь использовать возвращение души раз только в сто лет.

— Раз в год, — ни секунды не раздумывая, ответил г'ата.

— Неприемлемо, — возразила Смерть.

— Не обсуждается.

И снова продолжительное столкновение взглядов личностей, которые очень не любили идти на компромисс.

— Раз в год так раз в год. Я даже начну отсчет с момента твоего следующего вмешательства в мои дела. Теперь-то договорились?

— Нет. Память Нолы ценна для меня, но ведь я могу обойтись и собственными воспоминаниями о ней. Мне нужна информация о том, где сейчас находится ее переродившаяся душа.

Смерть закатила глаза, но почти неуловимая тень облегчения, промелькнувшая в ее глазах, выдала Вечную с головой.