— Напоминает орнаменты из книги одного Забытого Автора, — заметил Просперо. — «Кельтские орнаменты». Между прочим, подобные традиции плетения существуют во многих культурах нашего мира.

«На моей родине плетения запрещены, — тихим рокотом ответил Дзаа-Тхон-Кгар. — И мы боролись с ними здесь, на Тейзое. Людям не следует связываться с этой силой».

— Но узел есть узел, верно? — инспектор догадался о причине необъяснимой сдержанности эмоций обычно прямолинейного ному-за-грим.

«Узел есть узел, — согласился Забытый. — Нить есть нить. Если бы мы могли понять все узоры, то не оказались бы здесь,» — он развел руками, указывая на абстрактные стены своей абстрактной темницы.

Просперо задумался. Уже второй раз за день Забытый Бог предлагает ему самому принять решение — потому что самому ему неизвестны последствия выборов. Ному-за-гримм не всеведущи — он понял это в самом начале их необычного сотрудничества. Но завуалированный страх в этом существе наблюдал впервые.

«Я не боюсь, — сдержанно прогремел Дзаа-Тхон-Кгар в ответ на его мысли. — Разумно остерегаюсь неизвестности, которая ждет, между прочим, тебя. Это ведь ты можешь сгинуть на веки вечные. Я здесь останусь при любом исходе — за Вратами».

— Какова вероятность того, что я найду путь сквозь туман, если попытаюсь обойти этот вихревой узел? — прямо спросил Просперо.

«Околонулевая».

— А если впереди есть ключ к загадке этого места?

«Мы не знаем. Это только допущение».

— То есть пятьдесят на пятьдесят?

«Да, шансы высокие,» — подтвердил Забытый Бог с ухмылкой.

И Просперо шагнул вперед — в направлении места, которого страшился бессмертный ному-за-гримм.

Через несколько шагов туман начал рассеиваться, и он различил впереди силуэт человека. Кто-то сидел на большом камне, подперев подбородок рукой — в классической позе мыслителя. Еще шаг — и инспектор оказался в полностью свободном белой завесы пространстве, очерченном правильным кругом туманного водоворота.

Человек на камне поднял на него взгляд своих ярко-синих глаз, и Просперо поразился тому выражению абсолютного спокойствия, сформированного необычными чертами совсем молодого лица. То, что он издали принял за капюшон, оказалось длинными волнистыми волосами золотистого оттенка, свободно падающими на спину и плечи, оставляя открытыми лицо. Облачение незнакомца состояло из серого плаща, синей куртки и зеленых штанов необычного покроя. На ногах были старые стоптанные сапоги. Справа от камня на земле лежала дорожная сумка.

— Добрый день, синьор, — поприветствовал мужчину инспектор.

— Добрый, — с улыбкой ответил ему незнакомец.

— Вы не подскажете, как мне добраться до города? Я заблудился в этом тумане.

— Я здесь как раз для того, чтобы отговорить вас от этой идеи, — вздохнул незнакомец. — Или хотя бы предупредить вас, инспектор Просперо Эспозито — или Сальваторе Анаклето ди Мартино. Так вас назвала ваша мать.

— Габриэлла ди Мартино, — холодно ответил Просперо, ощущая в голове и сердце яростную бурю гнева, радости и скорби. Гнев — потому что этот человек затронул тему, слишком болезненную для инспектора. Радость — потому что он оказался прав, и ответ на загадку прошлого нашел свое внезапное подтверждение. Скорбь — потому что он знал, что произошло с его матерью.

— О, вы знаете, — на лице незнакомца отразилось сожаление и понимание.

— Нетрудно было сложить исчезновение беременной девушки и появление меня на пороге сиротского приюта с разницей в одну неделю, — ответил Просперо. — Ее родственники сказали мне, что она собиралась назвать сына Сальваторе. И раз вы знаете так много моих имен, почему бы вам не представиться?

— Раддар Даррад, — мужчина встал и поклонился.

— Имя-палиндром? Вам не кажется невежливым представляться псевдонимом? — позмутился Просперо.

— Так меня назвали родители, — в глазах мужчины мелькнула обида, и инспектор ему поверил.

— Извините.

— Пустое, — отмахнулся Раддар, и сел обратно на камень.

— Откуда вы узнали, что я буду здесь? — начал свой допрос Просперо.

— Мне сказали. Попросили предупредить вас об опасности.

— Кто?

— Этого я сказать не могу…

Инспектор нахмурился.

— Кто вы такой?

— Человек? — Раддар задумчиво взъерошил пальцами густые волосы, и лишний раз закинул их назад.

Просперо хотел было указать, что имел ввиду род занятий, но вспомнил свой диалог с Дженази и отказался от этой идеи.

— Какая опасность меня ожидает впереди? Смерть?

«Есть вещи хуже смерти, Просперо,» — произнес Дзаа-Тхон-Кгар очень тихо. Инспектор ощущал, с каким задумчивым вниманием он изучат Раддара Даррада.

— Ответьте мне, Сальваторе, так ли необходимо вам попасть в Эрту? — спросил мужчина.

— Прошу, называйте меня Просперо Эспозито. Или просто Просперо.

— Если только вы не станете называть меня «синьор Раддар Даррад», — улыбнулся мужчина, и инспектор испытал странное чувство де жа вю. Вспомнил свой не такой уже давний диалог с Иваном Рыковым.

— Хорошо, — ответил Просперо, пряча руки в карманы плаща. И вспомнил о странной кости, которую ему подарил Фредерик. Она лежала во внутреннем кармане.

Желание достать ее показалось невыносимым.

— Я предполагаю, что в Эрте находится мой учитель — человек по имени Дженази.

— Это так, — подтвердил Раддар.

— Ему может быть нужна моя помощь.

— Вы уверены?

— Я не знаю…

Раддар Даррад сплел пальцы в замок и опустил на них подбородок.

— Вы не знаете. И вас это не страшит?

— И да, и нет, — честно ответил Просперо.

— Вы понимаете — с учетом всех обстоятельств — что опасность, о которой я вас предупреждаю, может превзойти все ваши ожидания?

Пальцы правой руки начало жечь фантомным огнем — именно ими инспектор намеревался достать кость. И он подчинился этому подсознательному требованию.

— Забавно, — с иронией улыбнулся Раддар Даррад, увидел в руке Просперо белый двадцатигранник. — Весьма и весьма.

— Вы знаете, что это?

— Разумеется. Вы уже бросали ее?

— Нет, — честно ответил инспектор. — На ней нет обозначений.

— Бросьте.

— Зачем?

— Я решу, помочь вам с выбором, или нет.

Просперо колебался лишь пару секунд. Желание проверить, что такого в этом резном куске кости, было слишком велико.

Многогранник практически беззвучно стукнулся о сухую землю, прокатился немного — и остановился. Одна из его граней теперь смотрела точно вверх. Но она по прежнему была пустой.

— Хорошо, — Раддар снова улыбнулся. — Пусть так и будет.

— Вы их различаете? — удивился Просперо.

— Да, — мужчина ответил с такой позитивной убежденностью, что инспектор решил воздержаться от дальнейших расспросов.

Раддар извлек из внутреннего кармана толстую колоду крупных карт. Гадальных, не игральных.

— Вытяните карту из колоды, Просперо Эспозито. Вытяните — и не показывайте мне.

«А вот сейчас тебе и правда лучше повернуть обратно, парень, — прогремел Дзаа-Тхон-Кгар, сверкая молниями. — Найдем другой путь».

Пальцы Просперо застыли в сантиметре от колоды карт. Тело парализовал ужас неведомого.

Но потом он посмотрел Раддару Дарраду в глаза — и увидел в них белые искорки веселья.

Интерес. Любопытство. Азарт.

И Просперо Эспозито вытянул карту. Взглянул на нее — и спрятал обратно в колоду таким образом, чтобы Раддар не смог увидеть ее значение.

— Ну и что вы решили?

— Прошу, давайте на «ты», — Просперо улыбнулся так широко и искренне, как не улыбался уже очень давно. Так широко он не улыбался даже Ивану Рыкову перед своим отбытием во Фламби.

— Хорошо, — только и пожал плечами Раддар.

— Я иду в Эрту.

Мужчина вздохнул.

— Ну раз так… Вам понадобится проводник.

Раддар скорее спрыгнул, чем встал с камня, и вытянул правую руку чуть выше уровня плеча.

Над головой раздался пронзительный птичий крик, отдаленно напоминающий соколиный. Очень громкий и звонкий.