— Хотя как сказать… — пробормотала Юрика, рассматривая отчетливую границу задетой Крэйном области. Она была довольно близко. Сможет ли Ирисса защитить ее от этой способности?

Крэйн был совсем рядом. Багровая тень Ириссы накрыла Юрику собой, в голове раздался яростный рык могучего зверя. Ощущение неуязвимости вернулось, а вместе с ним словно замедлилось время: готовясь к последнему прыжку, девушка накопила в себе мощный электрический разряд, которым собиралась испепелить Столсанга на месте, и вновь перешла в то состояние предельной концентрации, в котором сокрушила Шепчущего. Мышцы, кости, нервы — все пронзила острая вспышка боли, поднявшаяся по позвоночнику и ударившая в мозг. Обострившая восприятие, словно глоток чистой энергии. У нее всего несколько секунд — и их будет вполне достаточно.

За миг до прыжка Юрика затылком ощутила легкий укол, похожий на прикосновение ледяной иглы. Посмотрела вниз и увидела Викторию, смотревшую на Крэйна так сосредоточенно, словно захватила его в перекрестие прицела. И Юрика, похоже, тоже попадала в это перекрестие прицела.

Виктория вытянула вверх руку с раскрытой ладонью, и девушка отпрыгнула в сторону, уходя с линии огня.

Точнее, льда: ее племянница выстрелила в Крэйна целым потоком ледяных стрел, они звенели и хрустели, проносясь мимо и разбрасывая в пространство миллионы алых бликов заходящего солнца.

Мощь выстрела пугала. Если бы Крэйн выстрелил навстречу этому потоку из своей воздушной пушки, взрыв их столкновения разнес бы этот гравитационный вихрь. Но Крэйн не выстрелил, и встретил грудью удар ледяной мистической способности.

Его сильно подбросило вверх, на несколько десятков метров, но каким-то образом Столсанг смог защититься, не понеся заметного урона. Его оранжевая броня и правда была очень крепка, а новые щупальца быстро отрастали из обрывков и лохмотьев старых.

— Рия… Я ведь почти-почти до него добралась!

Виктория вряд ли могла услышать приглушенные сетования Юрики. Впрочем, она все равно не стала бы придавать им большое значение, потому почти сразу за первым выстрелом последовал второй, более мощный. Крэйн не успел регенерировать свою воздушную пушку, поэтому ему снова пришлось принимать на себя весь удар разогнанного до впечатляющих скоростей льда — он почему-то не мог свободно перемещаться в это гравитационном вихре. Только поднимался вверх, представляя собой великолепную мишень. Если бы только Юрика могла стрелять молниями…

Несмотря на то, что ледяной поток был сильнее предыдущего, урона он нанес еще меньше. Девушка успела рассмотреть, что он выставил навстречу ледяному копью ладонь. Видимо, он просто разрушил весь лед, превратив его в безвредную водную пыль.

— Силен, гад, — не могла не признать Юрика. В этот момент Ранмаро швырнул в Крэйна свой меч: бросок получился сильный и точный — явно подправил его скорость и траекторию манипуляциями с воздухом — и лезвие оставило глубокий порез на шее Столсанга. Только из раны не пролилось и капли крови. Но идея была ясна: раз Крэйна не беспокоит сквозное отверстие в голове, то возможно, что ситуацию исправит само отсутствие головы. Юрика делала ставку на полное испепеление, но Ран был ближе, и ему было выбирать метод решения проблемы.

Меч, черкнув по незащищенной шее Столсанга, продолжил свой полет, но не успел тот как-то отреагировать на рану, как у него за спиной возник Фредерик — и обрушил на его шейные позвонки свой топор. Отчетливо звякнуло, словно сталь столкнулась с чем-то металлическим — и Сольряйн немедленно телепортировался обратно, оставив оружие торчать в шее противника. Крэйн только поморщился, а через мгновение топор обратился в пыль, недвусмысленно намекая, что следующая попытка нанести ему урон напрямую может стать последней для смельчака. Ну или стоить руки, что, собственно, одно и то же — если только кому-то будет не жалко лишиться одной конечности исключительно в рамках научного эксперимента, а потом, в целях подтверждения теории, что все, что коснется кожи Столсанга, будет дезинтегрировано, отдать и вторую руку. Или ногу.

Виктория выстрелила в третий раз. На этот раз ледяной поток оказался интенсивным и продолжительным, словно девушка проверяла выносливость разрушительной способности Крэйна. Он отразил все, полностью, и направил вниз свою воздушную пушку с каймой из лиловых щупалец.

Спиральное лимонное облако в небе было все ближе. Воздух становился все холоднее и разреженнее.

После последнего ледяного выстрела Юрика заметила, что там, где пронеслись снаряды Виктории, осталась мельчайшая водная пыль, а сам воздух стал заметно наэлектризованным. Она почувствовала это, потому что сама сыпала во все стороны зелеными искрами, и как нельзя лучше ощущала все изменения в окружающих ее электрических полях. И решила, что все может получиться.

Сосредоточилась на Крэйне — и сунув руку в невидимый канал, обозначенный только наэлектризованными капельками влаги, выпустила наружу накопленный внутри мощный электрический разряд.

Ударила ярка зеленая молния.

Юрика сама изумилась мощи, сорвавшейся с кончиков ее пальцев; ее ослепило и оглушило, кожу на лице и руках обдало жаром, а короткие волосы опалило, скрутив кончики мелкими пружинками; о том, что стало с ее ресницами и бровями, она предпочла не думать вовсе. Но какой бы ощутимой не была отдача, Столсангу пришлось куда тяжелее: когда зрение вернулось к ней, вверху она увидела почерневшее тело, лишенное щупалец и живых змей вместо волос.

А потом Крэйн ударил в ответ. Ну, или так могло показаться, потому что в затягивающем их в лимонную спираль вихре разлилось противоестественное черное сияние. Черного света просто не могло быть, но все же пространство внутри вихря потемнело, а из втягивающего его в себя центра спирали вниз устремились неисчислимые крошечные черные частицы, которые пронзали насквозь плоть и камень, не причиняя вреда. Но вихрь остановился. Замер. Все движение в нем прекратилось. И Юрика, как и все остальные, не могла пошевелиться. Даже простой вдох давался с трудом.

Девушка заметила слабое черное сияние, исходившее от ее кожи, и от камней вокруг. Она не была уверенна, что видит его именно глазами. Скорее, оно, как и поток черных искр, было только плодом воображения. Картинкой, которую рисует мозг, пытаясь хоть как-то объяснить то, что видят глаза.

Иррациональный ужас парализовал сознание Юрики прочными стальными тисками. Она уже была неуверенна, что именно ее держит на одном месте — недоступная ее пониманию неведомая сила, или же самый обычный страх перед неведомым. И допустив мысль, что она просто боится, внезапно поняла, что может двигаться.

И прыгнула. Высоко вверх.

Этот прыжок был самым сильным, самым мощным из всех, что она когда-либо совершала. И стрелой взлетела к Столсангу, окутанная изумрудными разрядами молний, и багровой тенью Ириссы, материализованной настолько отчетливо, что можно было рассмотреть каждую шерстинку ее шкуры, и подрагивающие от ярости длинные кошачьи усы.

Кривые когти вспороли оранжевую броню Крэйна, словно бумагу, оставив глубокие раны на груди и животе. Обрубок его руки, из которого раньше росли щупальца, превратился в длинный костяной клинок, которым он попытался ударить Юрику, но она уже падала обратно вниз — рядом с ним не было никакой опоры. И спиной врезалась во что-то мягкое и пушистое.

Девушка повернула голову — и увидела длинную белую шею, заканчивающуюся удлиненной белой головой зверя из отряда псовых, с лишней парой глаз и ушей. И с рогами. На шее, обхватив ее ногами, восседала Виктория, вцепившись в серебряную гриву побелевшими от напряжения пальцами.

Повернув голову в другую сторону, Юрика увидела, что тело зверя по-змеиному узкое, свитое в подвижные петли, и парит в воздухе без помощи крыльев. И сразу в памяти всплыла иллюстрация из старинной книги по астрономии: именно так в ней выглядел Кирин.

— Привет…

Рядом на спине мифического зверя из золотой вспышки возник Ранмаро, и отшвырнул от них Столсанга мощным воздушным ударом. Теперь они могли объединить против него свои силы, и это воодушевляло.