— Который победил в дуэли твоего деда, — продолжил Амавази, — Витторио Коккинавье. Который, говорят, был величайшим мастером меча своей эпохи. Что же собирается делать наследник Великого Дома Коккинавье с внучкой человека, убившего вашего героя?

— Мой дед был Гвардейцем Хаоса, — нахмурившись, ответил Артур. — Он совершил много преступлений против Десяти Великих Домов…

— Благодаря чему Гвардейцы относились со снисхождением к дому Коккинавье.

— Как и к Бронзлевен и Амавази, — потемнев лицом, начал заводиться Коккинавье. — С момента своего появления Гвардия Хаоса опиралась на три наших дома. Не нужно напоминать об этом расколе между домами, Луис, все это давно в прошлом. Тем более тебе, одному из Амавази.

— Мои родители и деды не служили Гвардии, и погибли от рук своих братьев-перебежчиков, — ничего не значащим голосом ответил Луис. — Я сражался с ней до тех пор, пока Десять Великих Домов не объявили о своей капитуляции и не признали Фридриха императором. В отличие от тебя — Кандидата в Гвардейцы. И когда я понял, что кроме меня ни один Амавази больше не собирается сражаться, я пришел к Ришари, один, и сказал ей, что готов служить Гвардии вместе со своими братьями и сестрами, но если мне предоставится такая возможность — убью ее и брата без промедления. И если ей это не нравится, она может убить меня прямо сейчас. Она пощадила меня, и теперь, спустя столько лет, я понимаю, что предоставь мне судьба возможность убить ее — я ей не воспользуюсь. И мне интересно, Артур Коккинавье, как ты поступишь с дочерью женщины, которую я искренне уважаю?

— А мне, Луис, интересно, почему ты с нами, а не с «серебряными», — с недоумением произнес Ренар, закинув руки на затылок.

— Потому что Ришари оставила Судо на произвол судьбы. И я не виню ее за это.

— Но твоя лояльность вызывает большие сомнения, Луис, — ответила Ребекка с ощутимым неудовольствием.

— Тебе ли обвинять меня в сомнительной лояльности, Ребекка Сатронг? Ришари защитила остатки твоего дома от Глории, ты обязана ей больше, чем кто-либо еще из присутствующих.

— Довольно! — неожиданно громко рявкнул Крэйн, и все почтительно повернули лица в его сторону. — Мы здесь собрались не для того, чтобы выяснять, кто из нас и чем обязан Ришари.

— Верно, — спокойно ответил Луис. — Мы здесь для того, чтобы выяснить, как встретить ее детей и внучку.

— Я встречу дочь Ришари и внучку Кенсэя так, как и положено достойному воину Великого Дома Коккинавье, — наконец ответил Артур. — И обнажу против нее меч только в том случае, если она сама вызовет меня на поединок.

Крэйн Столсанг мрачнел с каждым произнесенным им словом. Скрестив руки на широкой груди, он медленно вернулся к своему креслу, и расправив полы темно-алого плаща, сел в него, сверля взглядом столешницу.

— Значит ли это, что если один из них — Ранмаро, Юрика или Виктория — объявят о своем намерении стать во главе Стаи, то вы поддержите это решение? — спросил он, бесстрастно роняя каждое слово.

— Дети Ришари не намерены претендовать на эту роль, — дрожащим голосом заявил Бенедикт Грид. — Они согласились с мнением «диких» в том, что управлять Стаей должна Мэй.

— У Мэй сложные отношения с Ришари и Ичиро, — произнес Луис в глубокой задумчивости. — И она не принадлежит ни к одному из Великих домов. Но когда она была правой рукой Ичиро, пользовалась популярностью среди всех прочих, в том числе и представителей вассальных домов. Она талантлива. Не зря «дикие» сделали на нее ставку. Только она покинула Стаю. Думаю, возвращение Дженази изменило ее отношение к этому вопросу.

— Она нам не ровня, — с долей ревности в голосе заявила Ребекка. — Но…

— Но? — левая бровь Крэйна изогнулась в легком удивлении. И раздражении.

— Но она — ученица Ришари. Ее приемная дочь. Ришари не изгоняла Мэй, она сама ушла из семьи. Не думаю, что она была бы против ее кандидатуры.

— Более того, сам Дженази согласен с таким решением, — кивнул Луис. — Верно, Бенедикт?

— Верно, господин Амавази…

— Раз так, то у нас нет причин не согласиться с ним. Крэйн, когда они придут к нам, я не вижу иного пути, кроме как признать Мэй новым лидером Стаи. Мы можем только вступить с ней в переговоры и добиться сохранения наших полномочий.

Когда Луис завершил последнюю фразу, Столсанг привстал со своего места, оперевшись руками о стол.

— Я не намерен вступать с ними в переговоры, — пророкотал он, сжимая кулаки. — Только Алая Стая имеет право решать судьбу континента, мы доказали это годами нашей упорной работы. Ни Мэй, ни Ичиро, ни его братья, сестры и дети, ни даже Дженази и Ришари не смеют указывать нам. Наши братья и сестры из Великих Домов управляют Дакиэрро под началом Сигурда, и его империя процветает, а мы позволяем управлять этими землями жалким наземникам! И к чему это привело? Регресс, экономический кризис, коррупция… Судо не хватает жесткого контроля и железной руки! Когда-то именно Юг опережал Дакиэрро и Вердиро в своем развитии, а что теперь? Судо плетется в конце, Ришари забыла о нас, Стая не способна справиться со своими обязанностями. Нет, довольно с нас правления дома Саргас!

— Предлагаешь себя в качестве альтернативы? — с улыбкой спросил Луис. — И полегче на поворотах, за этим столом сидят не только фелкамелы.

Пять пар глаз впились в Столсанга раскаленными гарпунами. Пять пар глаз, в которых не было характерных ярких пигментов, свойственных обитателям Небесных Городов.

— Я уже давно предложил свою кандидатуру на роль нового лидера Судо, — ответил Крэйн, немного успокоившись и стараясь не смотреть на присутствующих из нвелотского племени. — И вы согласились с этим. Ведь именно поэтому вы сидите за этим столом.

Среди «алых» воцарилось напряженное молчание.

— Крэйн… — слово снова взял Амавази. — Обстоятельства изменились.

— Да? — с угрожающей улыбкой спросил Столсанг. — И как же?

— Дженази вернулся. Имеет он право или нет, но ему будет совсем несложно перебить нас, словно кроликов. Он — Гвардеец Хаоса. Они такое проделывали много раз.

— Дженази не собирается вмешиваться, — холодно напомнил Крэйн.

— Даже если ты убьешь кого-то из детей Ришари? Не будь идиотом, Крэйн. Если станет жарко, он вмешается. И мы все погибнем.

— Кто еще согласен с Луисом? — Глава Великого Дома Столсанг обвел взглядом всех присутствующих.

Результат его не обрадовал.

— Значит, никто из вас не намерен отстаивать свои права?

— Это Дженази, Крэйн, — чуть слышно пробормотала Ребекка, отведя взгляд.

— Хорошо, — скрестил пальцы в замок и оперся на них подбородком. — Тогда у меня нет иного выхода, кроме как объявиться о роспуске Алой Стаи. Вы разочаровали меня. Но я добр, и когда Дженази со своими отпрысками и сторонниками будет повержен, то верну вам то, чем вы были до того момента, пока не капитулировали перед Гвардией Хаоса. Я верну Десяти Великим Домам наше былое положение в этом мире. И тогда вы все признаете мою правоту.

***

Он видел, как посерьезнели лица предводителей «алых» — как подобрался Артур Коккинавье, потянувшись к рукояти меча, как исказила губы Луиса мрачная усмешка; как зло сверкнули зеленые глаза Ребекки и пробежала тень в неизменно насмешливом взгляде Ренара. Что-то нелицеприятное в его адрес прошептала Ариана Рэйсток — смуглокожая чародейка из центральных земель Судо, способная обратить человека в камень взглядом. Сидевший рядом с ней Бо Хон пронзил Крэйна взглядом, явно готовясь использовать одну из своих жутких отравляющих способностей, от которых практически не было спасения. И еще трое, Ракрустикрос, Боневаль Лустакин и Эхат Ястреб, совсем юные в сравнении со всеми остальными присутствующими, с оскорбленным видом готовы были встать со своих мест и выразить негодование его решением. Нвелоты. Но нвелоты талантливые. Ракрустикос — муж дочери Луиса, а Боневаль женат на младшей сестре Ребекки и даже стал отцом двух маленьких Бо-Сатронгов. А Эхату, отважному и дерзкому, Крэйн обещал в жены свою собственную племянницу, которая уже три года выполняла его тайное поручение во владениях Сигурда. И то, что даже Ястреб не поддержал его в этот критический момент, глубоко оскорбило Крэйна. А ведь они были нвелотами, которым было оказано высочайшие доверие и награда — право вступить в брачный союз с фелкамелой Великого Дома. Право основать Вассальный Дом.