Пристальное внимание рядом сидящих мгновенно рассредоточилось по разным объектам окружающего пейзажа.

Дженази вздохнул.

— Проблема молодежи в том, что она вечно ищет простые и прямые пути решения сложных проблем. А так не бывает. Потому что нельзя исправить недостатки нашего мира, не исправив предварительно самих себя. И вообще — тебя должна волновать другая проблема: Ришари. Твоя мать. Ты не готова к встрече с ней — до тех пор, пока не сможешь управлять мистической энергией, словно воздухом в своих легких. Ран, Рия, — он повернулся к Лэйт, — вас это тоже касается. Хватит прохлаждаться. Если вы не удивите меня до захода солнца — останетесь без ужина!

***

21:30, 29 июля 1014 года. Федерация Вердиро, республика Нау, Креслан.

На ужин Дженази выловил глубоководного краба с панцирем метровой ширины и огромными клешнями, способными запросто откусить руку или ногу. Это была не первая диковинка, поднятая г'ата со дна моря, всю неделю отряд питался деликатесами разной степени редкости — рыбой, водорослями, моллюсками и ракообразными самых необычных форм, расцветок и вкуса. Готовил Кенсэй — как обладающий наибольшим кулинарным опытом работы с морепродуктами, но и он разводил руками, когда бывший ученик приносил ему особенно странные экземпляры — полностью прозрачного осьминога, закованную в хитиновый панцирь змееобразную рыбину или мясистые розовые водоросли. Опасения молодежи по поводу токсичности добычи были беспочвенными — Дженази, по его собственным словам, определял съедобность живых существ на глаз и никогда не ошибался. Кенсэй подтверждал это многозначительным кивком.

Прозрачный осьминог оказался безвкусным и крепче резины — дед Юрики так и не понял, как его нужно варить. А вот вкус розовых водорослей они запомнили надолго.

Краб был слишком велик, чтобы поместиться в котел, но щелкнув по его панцирю пальцем, Кенсэй только усмехнулся и подвесил его прямо над огнем. Ракообразный сварился в собственном хитине.

— На какой глубине водятся такие чудовища? — задал вопрос Просперо перед тем, как прикоснуться к своей части сочного белого мяса. Запах, впрочем, никого не впечатлил — особенность способа приготовления не позволяла использовать приправы.

— Чуть больше километра, — ответил Дженази, с громким треском разламывая одну из клешней. — Глубже есть особи покрупнее, но нам и такого малыша хватит.

— Хитин у него прочный.

— Да, его так просто не возьмешь, — подтвердил г'ата. — Но я видел на дне много панцирей с дырами, проделанными кислотой. Похоже, какая-то дрянь цепляется к такому крабу, прожигает хитин и съедает его изнутри. Точно не скажу — на такой глубине и в той тьме всего не рассмотришь. А если зажечь свет, к тебе слетится вся живность в радиусе пары сотен метров. Там, на глубине, они крайне чувствительны к свету.

— Тебя не было всего полчаса, — заметила Виктория. — Здорово ныряешь.

Ей комментарий пропустили мимо ушей все — не только Дженази. Юрика, Ранмаро и Проперо воспринимали его рекордные заплывы и погружения как данность, а вот дочь Валерии, как пользователь гидрокинеза, хотела узнать, каким образом их общая способность может позволит обойтись без подводной лодки. Попыталась сама проверить на практике три дня назад, но проиграла чудовищному давлению воды и едва не задохнулась, всплывая на поверхность. От декомпрессии ее спас дядя.

— Это правда, что на дне океана есть целая подводная цивилизация нелюдей? — Девушка решила подойти к проблеме с другой стороны.

— Когда-то они были людьми, — ответил Дженази, и после этого их диалог сразу же оказался в центре внимания.

— Когда-то — это когда? — решила уточнить Юрика.

— Достаточно, чтобы с тех пор они стали скорее рыбами, чем млекопитающими. Глубоководными рыбами — они не способны подняться даже на глубину, на которой я поймал этого краба. Живут в городах на самом дне и застряли в каменном веке. Настоящие дикари — тычут гарпунами во все, что не укладывается в их образ жизни.

— Неприятный личный опыт? — спросил Кенсэй. — Когда это ты успел с ними познакомиться?

— Когда искал подводные базы Небесных Городов, — ответил Дженази. — Но нашел только руины… и рыб с руками и мозгами, сплющенными огромным давлением. Еще пара тысяч лет — и они забудут, как обрабатывать камень.

— На Внешнем Архипелаге есть племена разумных жаб, тритонов и саламандр, — произнес Кенсэй. — Миролюбивые ребята, и ремесленники из них неплохие. Говорят, они тоже когда-то были людьми. Как и зверолюди Судо. Но получеловеческие расы возникли очень давно, никто точно не знает, как и почему. Есть только легенды и предания.

— Дзаа-Тхон-Кгар говорит, что к их появлению приложили руку его собратья, — ответил Просперо, тем самым обратив на себя все внимание.

— Забытый отвечает на вопросы, которые не касаются проблемы выживания его чародея? — не поверил Кенсэй, чем заслужил любопытные взгляды всех не-чародеев. Все они, даже Дженази, были не в курсе нюансов, от которых зависела эффективность чародеев Тейзои, а вот деда Юрики данный факт поразил даже больше, чем информация об этногенезе получеловеческих рас планеты.

— Э-э… да, — неуверенно ответил инспектор. — Но я у него не спрашивал, просто он сейчас слышит наш разговор… Он слышит и видит то же, что и я, и часто делится со мной своими комментариями.

Кенсэй промолчал. Молчание его было окрашено в угрюмые тона.

— То есть он наблюдает за тобой все время? — уточнила Юрика. — Даже когда ты… ну… это… спишь? — За смущенными «ну» и «это» она, по всей видимости, подразумевала справление естественных потребностей. Ее поняли правильно.

Просперо покраснел.

— У него свои понятия об этике и морали, — пробормотал он, отведя взгляд. — Но если не обращать на это внимание, он может рассказать много интересного. Правда, его иногда трудно понять — он не всегда объясняет, что именно имеет ввиду. Например, я никак не могу взять в толк, почему он зовет людей не по именам, а странным прозвищам, которые у него иногда повторяются. Например, синьор Акаяма у него — Золотой Феникс, Ранмаро — Рыцарь Света, я — Убийца Гигантов. Синьора Дженази и Викторию он зовет одним именем — Кирин.

— Это названия созвездий, — сказала Юрика и посмотрела на ночное небо, густо усеянное звездами.

— А ведь и правда, — ответил Просперо, смущенно почесав в затылке. — И как я сразу не понял…

— А меня? Как он меня называет? — спросила девушка нетерпеливо.

Просперо помедлил с ответом.

— Тебя он называет Красной Рысью.

— Рыцарь Света — это еще и название редкой мистической способности Дома Лэйт, — объяснил Дженази, опустив момент с прозвищем Юрики, данным ей Забытым. — Я и Виктория Кирины, видимо, потому, что у нас похожая мистическая способность управлять водой. Кенсэй — Феникс.

Акаяма Хоодо кивнул и добавил:

— Созвездия были названы не просто так. Род Акаяма сохранил предание о том, как во времена до прибытия Забытых люди сражались с Неназываемыми на равных. Именами величайших из них и назвали звезды. А еще там есть намек на то, что те герои… были не совсем людьми. Самым верным толкованием перевода имени их рода на наш язык будет слово Изначальные. И там сказано, что они вышли из Башни Света — места, руины которого, возможно, следует искать на одном из полюсов нашей планеты. Подо льдом.

— Башней Света называют одно из высших измерений, в которое нет хода обитателям трехмерного пространства, — добавил Дженази. — Я слышал о нем… Разное. Например, что жизнь во всех мирах — лишь проекция или отражение того, что происходит там. И что все разумные существа — тени обитателей Башни Света. Об этом мне рассказал один из Мистических Архитекторов — ученых, изучающих устройство Вселенной. Но я бы не стал принимать все его слова на веру — всезнающие и всеведущие не попадают в ситуации, из которых их может вытащить только боец вроде меня.