— Откажись от своего Забытого, немедленно! Иначе он станет тобой, а когда это случится, твое тело не выдержит его присутствия в себе и погибнет — вместе с тобой. У тебя больше нет выбора!

Несколько минут ничего не происходило, и Августо отрастил длинные когти на пальцах, чтобы в случае ментального поражения Сигурда просто убить его. Печальный исход, но необходимый, ведь если он этого не сделает, то Тхан-Озу-Бай уничтожит древнейшую реликвию шик'чи'зо…

И вот, наконец, император Дакиэрро встал с колен и выпрямился. Он был страшно бледен, испарина покрыла его лицо, но как бы внимательно Августо в него не всматривался, признаков чужеродного вмешательства в сознание Сигурда не обнаружил. Чародей справился со своим Забытым, хотя и дорогой ценой: больше никогда добровольно Тхан-Озу-Бай не ответит на его зов. Сигурд стал просто человеком. Беспомощным в мире мистических искусств.

— Скажи мне, что это того стоило, — прохрипел он, покачиваясь и хватаясь за черный балахон Августо — чтобы не потерять равновесие и не у пасть.

— Стоило, — ответил Первый Гвардеец. — Просто выслушай эту историю. Многие эры назад в мире под названием Эйзоя жила пара белых волков — Гата и Таги. Они обладали разумом и мистической силой, и не прекращали расти на протяжении всей своей жизни. Когда они стали размером с дом, существо, которое принято называть Черным Искателем, убило Таги, и чтобы отомстить ему, Гата проглотил Сердце Мира Эйзои и обрел божественную силу. Он заморозил родной мир и положил начало Волчьей Зиме — новой реальности с иными законами бытия. Она существует до сих пор, и обычному человеку не дано выжить на ее ледяных равнинах. А люди, которые жили в Эйзое в ту эру, очень хотели выжить. Но удалось это лишь двум племенам: Шу и Ашшу. Они жили по соседству с охотничьими угодьями Гата и Таги и издавна враждовали друг с другом. Шу были друзьями наших волков, а Ашшу, стало быть, врагами. И когда мир замерз, охотники Ашшу нашли мертвое тело Таги и срезали с него мясо, чтобы накормить своих жен, детей и родителей. Но знаешь, что стало со всеми, кто притронулся к этой плоти? Все они превратились в шик'чи'зо. Гата возненавидел их и приказал племени Шу уничтожить их всех, а чтобы им это удалось, подарил часть своей силы. Так появились г'ата. И с тех пор идет бесконечная, беспощадная война, из-за которой пострадал и наш мир.

— Шик'чи'зо победили и запечатали Забытых Богов, а г'ата изгнали шик'чи'зо из нашего мира, — произнес Сигурд, не отрывая взгляда от обсидианового цилиндра в руках Августо.

— Нельзя с уверенностью сказать, что г'ата сильнее шик'чи'зо, — ответил Первый Гвардеец. — Просто они эффективнее распоряжаются полученной силой, тогда как большая часть шик'чи'зо — безмозглые твари. Но те немногие, кто сохранил рассудок после того, как вкусил плоть Таги… Они стали подобны богам — совсем не таким беспомощным, как твой Тхан-Озу-Бай. Бесконечная сила и бессмертие… Любой из них стер бы Дженази в порошок — без особых усилий.

— Но их здесь нет, — ответил Сигурд, разжимая пальцы и выпрямляясь. — Если спустя столько лет кто-то из них вообще выжил.

— Они еще живы, — ответил Августо с уверенностью. — И один из них дал мне это с условием, что я найду достойного, сильного духом человека. И я нашел тебя. Ты ведь уже понял, что в этом футляре?

Первый Гвардеец медленно снял с цилиндра крышку и извлек содержимое — длинную и узкую полоску засушенного мяса, обретшего за долгие годы хранения прочность и твердость если не железа, то уж камня точно. На нем не было ни единого признака тлена и гниения.

— Плоть Таги. Последний из кусков, срезанных охотниками Ашшу. Съешь его — и станешь шик'чи'зо. Бессмертным и непобедимым.

Сигурд с сомнением посмотрел на древнюю реликвию.

— Ты сказал, что все, кто съел это, превратились в шикчизо… Это ведь чудовища, верно? Ты хочешь превратить меня в монстра?

— Ты сможешь сохранить свой рассудок, а значит, трансформация не будет значительной, — быстро ответил Августо.

— Откуда такая уверенность? — спросил император, подозревая подвох.

— Если ты не веришь мне, я просто уничтожу это прямо сейчас, — и Первый Гвардеец извлек из складок балахона бластер, чтобы направить его на кусок плоти Таги.

— Стой! — Сигурд продолжал сомневаться, но просто не мог позволить себе упустить такой шанс превзойти Дженази. — Погоди… Кто дал тебе это? Когда? На нашей планете есть шикчизо?

— Нет, — ответил Августо. — Иначе рано или поздно г'ата учуяли бы их запах. Дженази или Ришари… Нет, их нет под нашим небом. Я не могу открыть эту тайну никому, кроме другого шикчизо.

— Ты служишь им? — в гневе воскликнул Сигурд, сжимая кулаки. И вспоминая, что сейчас он практически беспомощен. Августо так долго служил ему, что в конце концов он все-таки потерял осторожность и оказался вот в таком уязвимом положении.

— Нет, — последовал убедительный ответ Первого Гвардейца. — Я служу нашему общему делу — спасению человечества.

Сигурд молча взял древнюю плоть из рук Августо. Глубокая искренность Первого слегка развеяла мрачные подозрения, и этого хватило, чтобы решиться на такой рискованный шаг.

— Если я съем это, то все г'ата будут охотиться за мной, верно? — произнес он с мрачной усмешкой, готовясь откусить первый кусок.

— Только если узнают о тебе, — ответил Августо. — А этого не произойдет, если ты будешь следовать мои советам.

— Хорошо, — усмехнулся Сигурд в последний раз — и его челюсти сжались, кусая окаменевшую плоть.

Сначала он нахмурился — по-видимому, мясо оказалось слишком твердым для его зубов.

— Слушай, ты уверен, что я смогу съесть его в таком виде? — спросил император, и тут же черты его лица исказились, обезображенные внезапным приступом звериного голода. Из горла вырвался дикий рык, когда он с остервенением рвал плоть Таги на части и судорожно глотал, не обращая внимания на те раны, которые получает в борьбе с окаменевшим мясом, которое не рвалось, а раскалывалось на мелкие острые куски. Зрелише было настолько ужасным, что Августо попятился — он, столько всего повидавший за невероятно долгую жизнь.

Проглотив последний кусок, Сигурд припал на четвереньки, и Гвардеец заметил первый признак трансформации — изменяющийся цвет глаз. Алые глаза наследника Первого Дома Отори приобрели глубокий насыщенный цвет, радужная оболочка и белок сливались в единое кровавое целое, и только зрачок остался черным, лихорадочно сужаясь и расширяясь. Потом стала чернеть кожа, начали выпадать зубы и отваливаться ногти — чтобы на их месте появились клыки и когти. С душераздирающим воем император Дакиэрро начал крошить ими прочный пол, пока Августо терпеливо высматривал остатки разума в его глазах.

— Что же, как и ожидалось, ты не сможешь совладать с этим безумием сразу, — произнес он, обращаясь к стремительно теряющему человеческий облик зверю. — Я совсем забыл упомянуть, что даже старейшие и сильнейшие из шикчизо не сразу вернули себе разум, вкусив плоть Таги. На это потребовалось время. Месяцы и даже годы… Но у нас нет столько времени. Поэтому придется рискнуть.

И Августо снова запустил руку в складки балахона, чтобы на этот раз извлечь длинный нож с обсидиановым лезвием. И резко, внезапно вонзил его в сердце Сигурда, всаживая каменный клинок по самую рукоять.

— Вот так… — прошептал Первый Гвардеец и поднял сразу обмякшего императора, чтобы отнести его к ближайшему ложу.

Ему пришлось ждать целый час, прежде чем Сигурд наконец открыл глаза. Трансформация в шикчизо остановилась, взгляд измененных глаз был осмысленным. И первое, на что они обратили свое внимание, была рукоять ножа, торчавшая из груди.

— Что это значит? — с трудом спросил Сигурд.

— Что ты оказался слабее, чем я рассчитывал, — уверенно солгал Августо. — Если не предпринять дополнительные меры, ты превратишься в безмозглого людоеда… Твой дух слаб, увы.

— Лжец! — пальцы императора сомкнулись на горле Первого Гвардейца, когти впились в черную плоть.

— Может быть, — удушающая хватка не смутила Августо. — В любом случае, не мог же я сказать раньше, что мне, возможно, придется пронзить твое сердце ритуальным оружием шикчизо для того, чтобы спасти твой разум… Ты ведь жив, верно, хотя оно не бьется — твое сердце.