— Небесные Города, — узнал Ранмаро. — Здесь была битва между Гвардией и Великими Домами?

— Еще два города до сих пор на дне моря к югу, лет сто назад убрали последний корпус разбитого корабля — здесь все было усеяно ими, — подтвердил Кенсэй. — Сигурд успел перевезти все самое ценное на Дакиэрро прежде, чем Белгорро создал Федерацию, хотя, если покопаться, можно отыскать немало интересного. Поэтому «Молот» до сих пор охраняет эту территорию, отваживает любопытных идиотов.

— Радиация? — догадался Ранмаро.

— И не только. По-хорошему, без последствий, сунуться туда можем только мы с Дженази. Когда-нибудь Федерация разгребет это безобразие, когда Белгорро воспитает в достаточном количестве сообразительных малых, способных избежать того, чтобы ненароком не взорвать что-то похуже термоядерной бомбы.

— Так что здесь произошло? — Просперо полностью проникся спящим в руинах технологическим ужасом, и ему хотелось узнать, откуда он здесь вообще взялся.

— После того, как мы — Гвардия, то есть — захватили Вердиро, — ответил Дженази, — Небесные Города собрали большую часть своих сил, расположенных над Судо, и выдвинулись сюда, намереваясь создать плацдарм для контрнаступления. Мы двое суток отбивали атаку, но когда они потеряли половину флота и городов, то решили наконец отступить.

— Сколько вас было? — спросила Виктория.

— Восемь Гвардейцев и пара десятков кораблей ренегатов из Великих ДомовБронзлевен, Коккинавье, Амавази и Сатронг. Но они почти не принимали участия в бою, хотя линкор и пара крейсеров свое получили.

— Не слишком трепетное отношение к союзникам, — заметила девушка, соотношение потерь производило впечатление.

— Они подняли руку на своих, — пожал плечами Дженази. — В те дни Великие Дома были сплоченны как никогда за всю свою историю. Общий враг объединяет, хотя люди забывают о том, что сами приложили руку к его возникновению.

— О чем ты?

— О том, что жизнь — сложная штука, — ответил Кенсэй вместо бывшего ученика. — Особенно если ее целенаправленно усложнять.

Его слова отбили у Виктории желание дальше задавать вопросы.

— Сколько людей… погибло? — с трудом спросила Юрика. Перед ней лежали раздробленные кости погибших городов. А города, даже летающие, называются так потому, что это крупные населенные пункты. И в них живет много людей.

Кенсэй задумался. Дженази отвел взгляд.

— Многие спаслись на эвакуационных шлюпках и в задуманных на случай крушения гравибункерах, — ответил наконец Хоодо. — Падение тоже кто-то пережил.

— Сто тысяч, — мрачно и тихо уронил Дженази.

— В битве с Глашатаем мы убили гораздо больше, — зачем-то напомнил ему Кенсэй. Наверное, хотел сказать, что где-то есть могильник по-больше и не стоит принимать так близко к сердцу вид именно на эту ошибку молодости. Забыл только, что это не беседа тет-а-тет, да и г'ата от этого не полегчало.

— Это того стоило? — спросила Юрика. — Это хоть чего-то стоило?

Гвардейцы долго ничего не могли ответить, и все молча смотрели на следы катастрофы более чем столетней давности.

— Да, — неожиданно вспылил ее дед. — И теперь…

— Не надо, — резко прервал его Дженази, почти грубо схватив за плечо. — Не надо, — добавил уже мягче. — Или все это станет действительно напрасно.

Кенсэй в удивлении замер, глядя на него широко раскрытыми глазами. Но потом словно понял, что Дженази хотел ему сказать; посмотрел на Юрику, Викторию, Ранмаро и Просперо.

— Да. Да, верно, — и сник. — Наша вина безмерна, — ответил он уже Юрике и всем остальным. — Не важно, ради чего, убийство все равно остается убийством. Даже если война. Просто победители живут дальше. Мы можем только сожалеть о прошлом и обещать, что это не повторится в будущем. Большее человеку не дано. Верно, Дженази?

Г'ата промолчал. И Кенсэй не выдержал, отвел свой взгляд в сторону. Посмотрел на Просперо и вытащил из внутреннего кармана бумажник. Вручил инспектору со словами:

— Мы не виделись друг с другом больше ста лет, есть о чем поговорить. Отведи ребят в Креслан, на месте разберетесь, где можно остановиться и перекусить. Осмотритесь — город красивый. А потом мы вас сами найдем.

Просперо оставалось только взяться за выполнение поручения. А Юрике, Ранмаро и Виктории — последовать за инспектором. Спорить никто не захотел.

Когда они преодолели больше половины пути к подножию, Кенсэй и Дженази прекратили провожать взглядами их спины и повернулись друг к другу. Ветер сразу стих, и даже гора дрогнула, едва заметно, но обитавшие на ее склонах насекомые встревожились, первыми ощутив неладное — то ли приближавшуюся бурю, то ли землетрясение. Или все сразу.

— Привет, Дженази, — произнес Кенсэй, словно они снова встретились только что.

— Привет, Кенсэй, — ответил г'ата, принимая условия игры бывшего учителя.

— Где твой меч?

— Сломал, — рука Дженази инстинктивно потянулась к поясу и как и всегда нашла только пустоту. Он со странным удивлением посмотрел на ладонь, и сжал пальцы.

— Давно?

— Лет пятьдесят назад. Нет, больше.

— Наверное, славный был клинок. Тот меч, который ты оставил здесь сто пятнадцать лет назад, сейчас у Ришари. Она убила им ребят, но ты и так уже знаешь об этом. Не самая плохая смерть — меч великолепен. Хотя я уже столько раз говорил это… Почему ты не выковал для себя новый?

— Я больше не ношу меч, — ответил Дженази. — Мне он не нужен.

Кенсэй рассмеялся.

— Ты — мечник, Дженази. Ты был им, им и останешься. Признай, прошло пятьдесят лет или больше — и тебе все равно не хватает клинка под рукой. Каким бы сильным ты не стал, без меча ты… незавершенный, — Кенсэй произнес последнее слово медленно, наклонив голову набок, словно пробуя получившуюся фразу на вкус.

— Я не хочу становиться прежним, — нахмурился Дженази. — Ни тем, которым ты знал меня, ни тем, каким ты меня не видел.

— Может быть, это и к лучшему? — усмехнулся Акаяма. — Сколько всего славных клинков ты сломал или потерял?

Дженази прикинул что-то в уме.

— Пять.

— Иные клинки передаются из поколения в поколение.

— Мои были не так хороши. А эти до сих пор с тобой, — г'ата кивнул на изогнутые мечи в красных лакированных ножнах на поясе Кенсэя. — Алый Рассвет и Багровый Закат. Работа господина Бете Батео. Почти двести лет прошло, а на них до сих пор ни щербинки?

Кенсэй снял один из мечей с пояса и бросил Дженази. И в тот миг, когда пальцы г'ата сомкнулись на ножнах, он полностью преобразился. Акаяма сразу почувствовал это: пусть Дженази ни на миллиметр на сдвинулся с мечом в руке, тень прикосновения холодной стали уже легла на шею, и как понять, отвалится голова через секунду или нет?

«Нет, — мысленно покачал головой Акаяма, глядя в фиолетовые глаза Дженази, которые уже видели, как именно будет нанесен смертельный удар. — Пока в моей руке меч — нет».

Хищник со стальным клыком, которым на пару мгновений вновь стал г'ата, с неудовольствием отступил, оттесненный добряком, которым настойчиво прикидывался Дженази. Лезвие Алого Рассвета на треть покинуло ножны, чтобы позволить оценить общее состояние клинка. Которое было превосходным, и Дженази со стуком гарды об устье ножен задвинул клинок обратно.

— Мастер был бы доволен.

— Может быть, он до сих пор жив, — возразил Кенсэй. — Мы ведь так ни разу и не вернулись на Эко.

— Ты так и не посетил Внешний Архипелаг? — удивился Дженази.

— Нет, — ответил Акаяма. — Если бы я сделал это, то уже не смог бы вернуться обратно. Ты ведь сам помнишь — это лучшее место в мире. Помнишь, как мы впервые встретились? Помнишь время, когда мы просто плавали от острова к острову? Я до сих пор считаю то время самым лучшим. Золотые дни…

— Да, — произнес Дженази и с тоской посмотрел на восток. — Архипелаг — лучшее место во Вселенной.

***

8 января 818 года. Внешний Архипелаг, острова Дгаен, остров Эко.