— Мы все смотрели на того мечника, — Тадакаши был мрачен и собран, Адзуса заметила, что он старается не встречаться с ней взглядом. Ветеран и опытный воин чувствовал себя виноватым за то, что позволил столь опасному воину приблизиться к своей госпоже. Более несдержанный воин на его месте уже просил бы разрешения совершить самоубийство, но Адзуса знала, что ее отец взял с него слово защитить дочь любой ценой. Если он не справится, то пятно позора ляжет на всю его семью.

Их встречали чародей, охранники, так и не вступившие в бой, и несколько пожилых купцов. Адзусе сразу стало неприятно под их цепкими и оценивающими взглядами, но она ничего не сказала и решила сосредоточить свое внимание на чародее с двумя длинными мечами.

Он был яо, хотя и сильно отличался от ее народа. Слишком высокий и широкоплечий, под одеждой перекатываются стальные мускулы. И волосы его были слишком светлы. У Адзусы появилась мысль, что он яо лишь наполовину, один из его родителей мог быть гемини.

А еще он казался ровесником Котаро.

— Кого ты нам привел, Дженази? — громко и с задором спросил чародей-мечник, без стеснения рассматривая Адзусу. Правда, в его карих глазах было одно лишь восхищение, но девушке все равно стало неловко от слишком прямого взгляда.

— Всего лишь путников, учитель. Они попросили нас взять их с собой до самого побережья, — голос воина по имени Дженази был тверд и уверен, хотя сейчас его отношение к путникам разительно отличалось от того, каким оно было всего минуту назад.

— Вы ручаетесь за то, что они не опасны для нас? — настороженно спросил самый грузный из купцов.

— Да. Их мечи скорее станут помощью в вашем пути.

— Хорошо. Но охрана у нас уже есть, и мы заплатили за нее. Пусть эти люди едят то, что несут с собой, или пусть платят за нашу пищу! — это было последним словом торговца.

На долю секунды на лице Дженази возникла маска глубокого презрения.

— Я и мои люди не доставят вам проблем, — ответила Адзуса, соглашаясь с условиями купца.

***

И так они продолжили путь уже вместе с караваном. Правда, о том, чтобы им разрешили ехать на телегах, даже речи не шло, потому что дорога постепенно забирала вверх и волам все тяжелее становилось тащить груз. Им даже приходилось помогать торговцам и их слугам толкать повозки в особенно крутых местах, где флегматичные животные едва не рвали жилы, стараясь сделать лишний шаг. Дженази и его учитель, которого звали Кенсэй, в данной дорожной «забаве» принимать участие не торопились.

Адзуса, которая вызвалась помогать наравне с остальными вопреки протестам телохранителей, ощущала, как с каждой секундой в ней все сильнее закипает злость. Она еще могла понять неуважительное отношение двух воинов к себе, когда на традиционное приветствие последовал едва заметный кивок головы — они могли не знать традиций ее народа, но нежелание помочь в дорожных тяготах не объясняло даже естественное презрительное отношение воинов к торговцам, потому что сейчас все находились в одинаковых условиях, и помогать им значило то же самое, что помогать самому себе. Чем быстрее они выберутся на ровный участок дороги, тем лучше будет для всех.

— Благородные воины не привыкли работать руками? — произнесла Адзуса, не отпуская борт телеги. Правда, не для того, чтобы помогать остальным, а чтобы не упасть, потому что силы свои она явно переоценила.

Кенсэй посмотрел на нее так, словно только что заметил, в каком положении они находятся. И сразу стал рядом, уперся руками в телегу и она сразу стала легче. Настолько, что волы едва не рухнули на колени, когда груз за спиной сначала стал легче перышка, а потом еще и сам стал толкать их вперед. Кто-то из слуг торговцев упал, потеряла равновесие и сама Адзуса, но ее подхватил Дженази.

— Осторожнее, учитель.

— Тащатся, словно черепахи, — проворчал в ответ Кенсэй. — Напомни мне, почему мы еще идем с ними?

— Вы пообещали помочь им с охраной.

— Не я, Дженази. Мы.

— Помнится, я был против того, чтобы вы убивали тех несчастных сборщиков дорожной пошлины. Чем они провинились перед вами? Для этих земель платить за свободный проезд вполне нормальное положение вещей.

— Не люблю, когда на меня смотрят сверху вниз. Спесь местных феодалов не знает границ.

Адзуса сразу же записала эти слова на свой счет. А еще ее поразила манера общения Дженази с учителем. Он ставил ему в укор его поведение. Немыслимо.

— Разве вы не говорили, что местные обычаи похожи на обычаи вашей родины? — спросил у Кенсэя его ученик.

— Похожи. Но я родился на острове, а местные жители об океане разве что слышали. Не так ли, Адзуса?

— Наши предки пришли из-за моря, — ответила она. — Столетий назад.

— Мой народ живет на островах уже тысячи лет. Может быть, что какое-то из племен переселилось на материк. Их на Внешних Островах не счесть.

— Внешние Острова? Они очень далеко? — спросила Адзуса.

— Да. Чтобы попасть на мой родной остров, нужно достичь восточного побережья Вердиро, а потом еще пару недель плыть на корабле, — ответил Кенсэй.

Море, к которому караван направлялся, омывало западный берег континента.

— Да это же на другом конце света! — воскликнул Котаро, прислушивавшийся к разговору.

— А откуда родом вы, уважаемый Дженази? — спросила Адзуса у воина с фиолетовыми глазами.

— Я встретил его на острове в центре Внешнего Архипелага, — ответил вместо ученика Кенсэй.

— И там все такие, как вы? Просто у вас очень необычная внешность.

— Да, все, — Дженази решил снизойти до ответа девушке.

Странное выражение лица Кенсэя подсказало Адзусе, что странный гемини не говорит всей правды. А может, и вовсе не говорит.

***

На ночь караван остановился в небольшом ущелье, защищенном от ветров, его полуотвесные стены были покрыты скудной бурой растительностью. Если бы не запас хвороста, о кострах можно было бы забыть, а так развели пять, не настолько больших, чтобы согреть всех путешественников, но достаточных, чтобы разогреть на них ужин.

Адзуса и телохранители составили компанию Кенсэю, который после короткого спора с хозяином каравана притащил к костру большой копченый окорок и семь рисовых шариков. Разделив все это поровну, без лишних церемоний приступил к трапезе, и девушке оставалось только тихо завидовать его бодрому настроению. Чародей-мечник улыбался так, словно не трудился весь день, толкая грузы, в то время, как даже Котаро под конец дня еле-еле переставлял ноги. Его госпожа чувствовала себя ненамного лучше, все ее суставы словно налились свинцовой тяжестью, а спина, казалось, сломается при любом неосторожном движении.

— Где Дженази? — спросила она, не обнаружив ученика Кенсэя. Его порция и еще одна, только поменьше, пока оставались нетронутыми.

— Я здесь, — голос воина раздался у Адзусы за спиной, и когда она обернулась, то увидела, что Дженази держит за руку девочка лет десяти — синеглазая гемини с короткими золотыми волосами, отливающими в свете костра алым. Черты ее лица были необыкновенно миловидными и правильными, а взгляд слишком серьезным для ребенка ее возраста.

— Караванщики подобрали ее пару дней назад, — сказал Дженази, заметив интерес девушки. — Она ни с кем не говорит, поэтому мы не знаем, кто она и откуда.

Адзуса немного удивилась, когда девочка отпустила руку воина и села рядом с ней, сложив руки на коленях и уставившись на пламя костра. Дженази сел между ней и Тадакаши, который безропотно уступил ему место рядом с госпожой. Девушка почувствовала себя неуютно — ее люди теперь находились по другую сторону огня, а рядом остались только чужеземцы.

— Как вы стали чародеем, уважаемый Кенсэй? — спросил Котаро после того, как с трапезой было покончено, а повисшая между ними тишина сама собой стала предлагать просто отправиться спать, чего любопытный от природы воин допустить не мог. На недовольный взгляд Тадакаши он внимания не обратил, да и Сиитиро его весьма открыто поддержал. Адзуса не стала делать телохранителю замечание — ей тоже было интересно.