Все персонажи и события придуманы автором. Любые совпадения с реальностью случайны.

***

— Садясь в машину к незнакомцу, будь готова расхлёбывать последствия! Вот я и расхлёбываю… — горько усмехаюсь, глядя на чёрную гладь крепко заваренного чая. — Ты наливай себе кофе, бери печенье, кури, если хочешь. Сейчас я всё расскажу…

Встаю из-за стола, подхожу к окну. На улице зимняя ночь, в форточку сквозит. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу. От моего дыхания оно запотевает. Смотрю на утонувший в темноте прямоугольник детской площадки.

— На той лавочке мы впервые с ним поцеловались… — так, мысли вслух.

Спиной чувствую взгляд карих глаз. Терпеливо ждёт, когда я перейду к главному, не торопит. Я глубоко вздыхаю и, не оборачиваясь, начинаю говорить:

— В тот вечер Кирилл назначил мне свидание у "Корзиночки". Прислал сообщение с чужого номера. Я должна была сразу насторожиться, но он так убедительно сожалел о разрядившейся батарее и нулевом балансе, что я поверила. Ну, взял телефон у друга, с кем не бывает…

Я приехала к назначенному времени. Кирилл задерживался. Примерно через полчаса от него пришло ещё одно сообщение:

"Прости, приехать не могу! Отправил за тобой Стаса!"

А минутой позже неподалёку остановилась синяя тонированная "ауди". Из переднего окна высунулся незнакомый парень.

— Соколова! — крикнул он. — Садись, прокатимся!

Услышав свою фамилию, я подумала:

"Стас!"

И быстрым шагом направилась к машине. Дура…

Стучат…

Я откладываю книгу и прислушиваюсь.

Нет, показалось.

Беру с тумбочки кружку, делаю глоток остывшего чая, ставлю обратно. Глаза цепляются за надпись на керамической поверхности:

"Любимой внучке от бабули"

Сердце сжимается. Бабушка умерла четыре месяца назад. Эта кружка да чёрно-белый снимок в рамочке — вся память, оставшаяся о ней.

Чтобы прогнать нахлынувшую тоску, я снова утыкаюсь в книгу. Нахожу предложение, на котором остановилась, но едва опять погружаюсь в действие романа…

Стучат…

В этот раз стучат громко и настойчиво. Больше нет никаких сомнений. За дверью кто-то есть.

Бросаю взгляд на часы. Минуту назад они распечатали новые сутки.

Кто может стучаться ко мне в первом часу ночи? Ошиблись квартирой? Дурачатся подростки? Пришла соседка за солью?

От последней мысли сердце съёживается, потому что…у меня нет соседей.

Две другие квартиры на моём этаже давно опустели. Одна из них опечатана. А во второй жила старушка, но она померла год назад.

Что же за незваный гость явился ко мне в такое позднее время?

Между тем стук в дверь продолжается. Звонок у меня не работает, с тех пор как его расплавили сигаретой. Не спрашивайте.

Я поднимаюсь с дивана и осторожно иду к двери.

Она вздрагивает от каждого нового удара. Боюсь, один из них станет последним.

Застываю в двух шагах от порога. Мысли путаются от страха.

Что делать, если дверь не выдержит, и кто-то ворвётся в мой дом?!

Прыгать в окно? Драться? Что?

На моё счастье, стук прекращается, и слышатся удаляющиеся шаги.

Наступившая тишина оглушает и вместе с тем снимает оцепенение с моего тела.

Я осторожно приближаюсь к двери и подтягиваюсь к глазку.

Лестничную площадку заливает грязно-жёлтый свет. Напротив чернеет прямоугольник соседской двери. Снаружи никого нет.

А вдруг этот человек просто затаился между этажами и ждёт?

Прислушиваюсь к каждому шороху. Если он ушёл, рано или поздно хлопнет уличная дверь. Но ничего не происходит. Значит, он всё ещё в подъезде.

«Не открывай!» — кричит мой внутренний голос.

Но вместо того, чтобы вернуться в комнату, забраться на диван и взять книгу, я достаю из сумки ключи, вставляю ноги в резиновые сланцы, поворачиваю замок и выхожу на площадку.

Снаружи вишнёвый дым Этот запах мне противен. Вместе с тошнотой он вызывает у меня неприятные воспоминания.

Я максимально бесшумно прикрываю за собой дверь, подхожу к перилам и смотрю вниз, в лестничный пролёт.

На трёх этажах из пяти нет электричества. Никого не видать. Слышно только убегающий вниз топот и… мужской кашель.

Когда человек берётся за перила, я замечаю его руку в чёрной кожаной перчатке и манжет пуховика.

Красный…

Я ненавижу этот цвет. На то есть свои причины.

В голову закрадывается шальная мысль.

А что, если это… он.

Нет! Это невозможно! Просто дурацкое совпадение.

Почувствовав, что за ним наблюдают, мужчина прижимается к металлической перекладине. Но я успеваю разглядеть только серую спортивную шапочку и тут же отбегаю назад.

"Он ведь не заметил меня? Верно? В противном случае этот человек сейчас поднимется обратно!"

Я разворачиваюсь, чтобы скорее вернуться в квартиру, и… зажимаю рот ладонью, чтобы не закричать.

В углу на деревянном ящике, в котором покойная баба Зина хранила картошку, сидит… потрёпанный плюшевый медведь.

Выходя на площадку, я не заметила его.

Обыкновенный, набитый синтепоном плюшевый мишка. Такие продаются сейчас в любом детском магазине.

Но этот медведь вгоняет меня в ужас. Глаза вмиг наполняются слезами, потому что я знаю эту игрушку. Я уже видела этот прожжённый сигаретой бант и чёрную пуговицу-глаз, висящую на нитке, это надорванное плюшевое ухо и промасленную от времени картонную бирку «Мир Детства и Ко».

Поверх заводской надписи на ней чёрным маркером выведены два слова:

«Я ВЕРНУЛСЯ»

Крупные печатные буквы неровным почерком.

Я знаю, кто написал эти слова…

Внизу хлопает уличная дверь. Я должна срочно вернуться в квартиру, из кухонного окна хорошо просматривается двор. Если я потороплюсь, то увижу, каконвыходит из подъезда.

У меня не сразу получается вставить ключ в замочную скважину. Руки дрожат, потёкшая тушь щиплет глаза. Но со второй попытки замок всё же поддаётся.

Бросаю дверь открытой и, не разуваясь, бегу на кухню. Рывком дёргаю занавеску и припадаю к окну.

Вижу, как от дома отдаляется мужская фигура. Человек идёт к автобусной остановке, где его ждёт…синяя "ауди".

Моё сердце срывается в пятки, а потом подпрыгивает и комком застревает в горле.

«Этого не может быть…» — непроизвольно прикладываю ладонь к губам, наблюдая, как парень садится в машину.

Свет уличного фонаря на мгновение выхватывает из темноты его красный пуховик с серебристой надписью "Лайк" на спине, и у меня не остаётся сомнений. Это он… Стас Полянский.

Но… Стас Полянский умер полгода назад.

Чуть помедлив, иномарка срывается с места. Уверена, скрывшись за тонированным стеклом, Полянский обернулся и посмотрел на мои окна. Он наверняка заметил меня, а потому обязательно вернётся.

Волной накатывают воспоминания…

Полгода назад. Июль.

Светка Лапина, моя лучшая подруга, собирается ехать на море. Мы с ней с самого утра бродим по торговому центру на Полевшенко. Она перебирает купальники всех цветов и фасонов, примеряет огромные плетёные шляпы и чёрные очки. А я помогаю ей носить покупки.

Подруга смотрит на себя в огромное зеркало выставочного зала и хохочет, как ненормальная. Я притворяюсь, что мне тоже весело. Смеяться искренне я разучилась три недели назад. В тот проклятый вечер… Светка ничего по это не знает.

К обеду мы обе не чувствуем ног от усталости. Подруга уговаривает меня на чашку кофе от «Котейки». Мы потягиваем латте из бумажных стаканчиков и глазеем на оживлённый проспект. Светке звонит очередной воздыхатель. Она подхватывает свою крошечную лаковую сумочку и огромный бумажный пакет из «МальДИВО», посылает мне воздушный поцелуй и испаряется.