Сердце билось о ребра, как сумасшедшее.

– Сок? – Спросила, не зная, что ещё подают на ярмарке.

– Прекрасный морс и ягод ктиршицы, растет она только в оврагах, да непростых, а там, где есть друзы магических кристаллов. Не только вкусно, но и полезно, в том числе и для магии, – мне подмигнули – и уволокли меня в стороны небольшого столика, где дородная матрона цветастом легком сарафане разливала чуть шипящий синеватый напиток.

– Как вы… ты сюда выбрался? И зачем? – Спросила, не удержалась.

Заслужила в ответ укоризненный взгляд. Мол: ты ещё задаешь такие вопросы? Правда? Ну что со мной поделаешь. Задаю! Бывает. Все эти женские сомнения – в нашем случае – вполне обоснованные.

– Сам виноват, понял, – кривая усмешка.

В следующий миг мне вручили стаканчик с прохладной шипящей жидкостью и бросив короткое:

– Сейчас вернусь, подожди две секунды, – растворились в толпе.

Мне только и оставалось, что проводить лорда Сейлира – этого невозможного, невыносимого мужчину ошарашенным взглядом. Впрочем, я даже обидеться не успела, как он уже снова появился – как из-под земли.

Даже Муль пискнуть не успел – впрочем, рург был слишком занят – у него глаза разбегались – один вправо – в сторону аппетитно пахнущих разукрашенных кренделей и печенья ручной работы, а второй влево – туда, где отчетливо пахло жареным мясом.

– Вот, драгоценная лесса, надеюсь, я смогу загладить перед вами свою ужасающую вину, – сверкнули белые клыки зубов – и мне протянули небольшой поднос, заставленный самыми разными вкусностями. А сбоку, рядом с чашкой, сделанной в виде бутона цветка, лежал набор: брошка, кулон и серьги.

Невероятной красоты вещи. Завораживающие. Волшебные. Нереальные.

Хотелось закрыть глаза – потом открыть снова – и удостовериться, что мне не мерещится. Что это есть на самом деле. Тонкие, словно из лунного луча сотканные цепочки. Брошь в виде удивительного, лениво свернувшегося мощными кольцами змея, и, настоящее сокровище – кулон, на котором взлетал дракон, и сережки в виде тонких звенящих на ниточках листиках. Казалось, что это не листочки, а глазки изумрудные, змеиные сверкают.

Я замерла завороженная, околдованная, ошеломленная. В горле встал ком. Куда только вся боевитость характера делась!

– Да примерь уже, тоже, встала, а, непутевая, – ворчал Муль над ухом, но я не слышала.

Смотрела глаза в глаза, взгляда не могла оторвать от мужчины в чужом обличье, который замер напротив. Что он там прочел в моем взгляде? Благодарность? Восхищение? Неверие? А, может, то самое чувство, что полыхнуло ярче солнца в один миг, окутывая меня золотой вспышкой томительного восторга и нежности, жаркой признательности и искренней теплоты?

– Мне показалось, что юные лессы не должны оставаться без маленьких приятных сюрпризов в такой дивный день, – чернота в чужих глазах затягивала, не давала вырваться из сладкого плена. Голос Сейлира звучал хрипло, совсем на него не похоже.

– Я… – и что, ломаться? Кричать «я не могу это принять»?

После того, как мы фактически помолвились, это смешно, право слово. Единственное, что мне остается – это принять подарок и насладиться короткой вспышкой удовлетворения в чужих глазах.

– Свет мой, пойдем-ка пройдемся, погуляем, – чужой голос звучал неожиданно хрипло, как-то тихо, – перекусишь по дороге, а потом свернем к качелям-каруселям. Не то, чтобы я был большим любителем человеческих праздников, но мне кажется, что тебе здесь понравится.

Дожевывая чудесный теплый кекс и поглаживая Муля второй рукой, я неловко подняла глаза. Не учила меня мама, как нравится «мальчикам», которые мне в дедушки годятся. Что за перемены в характере? Что за готовность меня признать? Откуда эта пугающая теплота и что задумал на самом деле лорд Сейлир? Мне не верилось, что древний Верховный Владыка, невероятной силы мужчина вдруг воспылал к навязанной ему высшими силами девчонке любовью. Ещё недавно он был слишком категоричен.

Но как же сладко обманываться и как хочется поверить… Где твоя решительность? Разве ты, Киа, любви недостойна? Возраст и опыт – штука преходящая, разве не будешь ты достойна Владыки? И вообще – разве любовь оценивают именно так?

Да, со всем пылом юности хочется думать иначе. Хочется, чтобы эти упрямые губы раздвинулись не в оскале, а в теплой улыбке, чтобы коснулись моих, чтобы хоть на миг стало возможным расслабиться, довериться, почувствовать, что я не одна среди толпы. Больше не одна в это огромном мире.

Минута слабости. Я доела пирожок, запила вкуснейшим взваром, пока поднос продолжал парить в воздухе – простейший фокус для адептов старших курсов.

Усмехнулась про себя – и замерла, когда поняла, что Сейлира напротив уже нет. Он за моей спиной. Его пальцы касаются моей шеи – легко, едва-едва, вызывая дрожь – теплую, волнующую. Я знаю, что эти пальцы крепче стали. Что они легко могут свернуть шею. И сейчас они медленно надевают на меня кулон, застегивая цепочку. Вдевают сережки – хорошо, что уши проколоты.

– Брошку наденешь сама, приколешь, где тебе больше нравится. Красиво…

Сухие губы щекочут ухо. Мне хочется улыбаться, смеяться, парить на волнах этого невыносимого счастья.

Можно я поверю, пожалуйста? Плевать мне на слова, плевать на взгляды чужие, на зависть и ненависть. Я чувствую его вдруг как-то особенно остро. Взбудораженного, настороженного, капельку опасливого – как дикий зверь, что не привык ластиться.

Чувствую – и с ума схожу от того, что чужие эмоции накрывают меня с головой. От того, что к горлу подступает предательский ком, а я знаю – мне не мерещится – едва уловимое, жаркое, жадно-нежное и собственническое чужое чувство.

– Давай погуляем, – кажется, у меня тоже голос сел. Бывает.

Как будто мне снова пятнадцать. А наши пальца переплетаются вдруг – и меня ведут мимо шумных и смеющихся компаний, мимо палаток и прилавков, мимо серьезных немолодых торговцем и северных кланов магов, мимо травницы из Восточного предела, мимо артистов, мимо…

– Никогда не думал, что могу быть счастливым, глядя на совершено по-детски, казалось бы, счастливое существо рядом с собой. Удивительно пакостное чувство, ломающее все преграды… – Негромкий голос. Устал, Владыка?

Конечно, устал. Даже гадости говорить разучился.

Хотелось обнять его, закрыть его от всего мира, позволить и ему расслабиться, ощутить вкус праздника.

– Может, это просто потому, что впервые позволить себе доверять и радоваться – тяжело? – Спрашиваю негромко. – Знаешь, меня ведь тоже… предавали. Даже не здесь, – машу рукой, – там, на Земле…

Думала уже, что не расскажу никому, не вспомню. А тут как-то само собой вырвалось.

– Предавать люди умеют, как никто другой, – светлые сейчас глаза невидяще смотрели перед собой.

А над головой Сейлира мелькнул хвост. Да-да, натуральный такой хвостище, принадлежащий моему старому знакомому – упитанному дракончику-хранителю. Я про него и думать что-то забыла, давно чешуйчатого прохвоста видно не было! Интересно, где пропадал?

Дракончик, сейчас принявший ярко-красный окрас, гордо продемонстрировал мне длиннющий раздвоенный язык, перекувырнулся в воздухе, помахивая упитанным коротким хвостом, и подмигнул левым глазом, молитвенно сложив лапки.

И что бы это значило, а, чешуйчатый? Я мысли читать не умею!

Впрочем, мне сейчас и не надо…

Чужая горячая ладонь сжала крепко мою, перебирая бездумно пальцы.

– Свет мой, скажи мне, насколько опасно оставлять тебя наедине с твоими мыслями? – Скосили на меня мерцающий глаз.

А потом вручили какую-то карамельку в виде пряника на палочке. Съем, но не замолчу, не надейтесь!

– Не только люди. Это свойство не расы – а характера. Благоприобретенное, чаще всего, – откликнулась.

Меня ухватили за руку сильнее и бережно повели куда-то в один из небольших проулков, подальше от основной толпы. Кажется, там виднелись палатки и прилавки с изделиями из дерева, тканевые ряды, диковинные и явно магические приборы.