Бледный дрожащий молоденький подавальщик, у которого даже кисточки мохнатые на ушах тряслись, принес Моршеру бокал чего-то багряно-черного и тут же исчез.

– Я никого не дрессировала и не собираюсь, – ответила сухо.

Умеет же тирлесс говорить гадости с самым невинным выражением лица.

– Ну, может, я не совсем верно выразился, – лениво зевнул Черная Длань, – не дрессировка, а… хм… – смешок, – укрощение? Диким зверям ведь требуется укрощение, хищников сложно приручить… и…

– Может быть, вы немного и звери, – решительно подняла голову, – но, тирлесс, не настолько. Все, чего я хочу – чтобы милорд Сейлир воспринимал меня всерьез. При этом я осознаю, что пока это едва ли возможно, но… – зачем я делюсь почти с посторонним существом этим?

– Мне почти жаль, что Сейлир углядел тебя первым, – почти проурчал лорд Моршер. Сделал глоток из своего бокала и резко посерьезнел, – так зачем звала? Хотя не говори, замри.

Он поднялся, резко подойдя ко мне и вставая за моей спиной. Было не очень уютно, но приходилось сохранять спокойствие. Тем более что моя пипетка-пожирательница сейчас беззастенчиво дрыхла и ничего не комментировала.

– А мне вот совсем не жаль. Боюсь, вы бы меня сожрали в один прекрасный день, не удержи я язык за зубами, – ох уж мой характер, не могу смолчать. Видимо, намолчалась в трактире дядьки на много лет вперед.

– Такому очаровательному язычку просто преступление оставаться за зубами, я бы на него посмотрел… поближе, – выдохнули мне прямо в ухо.

– Обожамс-с брачные игры смертных… вкуснос-с, много эмоций, – не просыпаясь, блаженно прошипел мой чешуйчатый браслетик.

– А ничего, если я вам случайно дам головой в подбородок? – Уточнила невинно.

– Голову свою пожалей, придется потом Сейлиру тебя к целителям тащить, пробуждающаяся кровь хрупкая, – лениво огрызнулся Моршер.

Мне показалось, что он был доволен нашей пикировкой. А вот заигрывал он невсерьез… Хотелось надеяться, что нет. Впрочем, это чувствовалось. И эти шальные искры в черных глазах... очно играется. Твар-рька.

– А теперь замри. Я смотрю… – ледяной командный тон. Ни следа игривости.

Чужие тонкие пальцы меня почти не касаются – как будто порхают надо мной. Аккуратно. Почти бережно. Вот они доходят до булавки в платье. Покружили над ней, о чем-то похмыкали. Я не видела, что происходило. Была рада только, что от улицы нас закрывают кусты – огромные, цветущие золотисто-розовыми цветками со странными рваными по краям лепестками.

Спустя ещё одно мгновение и судорожное трепыхание сердца я оказалась зажать между чужими руками-ногами. Вернее, ноги Моршера зафиксировали меня – встал по обе стороны – не шевельнуться, а руки просто-напросто перестали меня слушаться, когда чужие, полные черноты глаза уставились прямо в мои. Мира не было – был только он. Его тьма – жесткая, ледяная, но сейчас как будто стремящаяся робким касанием уберечь.

Жжение возникло, но не успело по-настоящему перекинуться в огонь. Боли не осталось. Страха не осталось. Только легкое щекотное ощущение. Пустота. Темнота. И… щелчок по носу.

– Уже все, мелкая. Давай, открывай глаза, – видимо, чтобы открывала быстрее, мне отвесили ещё и обидный, хоть и совершенно неболезненный щелчок по лбу.

– Ай, не деритесь! – Возмутилась.

Широко распахнула глаза, наблюдая за ухмыляющимся лордом Сейлиром. Нахмурилась, поджав губы, как обиженная шиншилла. Подождите-ка…

– Все в порядке? – Осторожно уточнила, чувствуя, как немного саднит в горле.

В остальном организм ничего сверхъестественного не испытывал и вроде бы вполне благополучно пережил все перипетии странной процедуры. Изменилось ли что-то? Не знаю. Не могу сказать. В голове – суматоха, то ли радоваться, то ли все ещё беспокоиться, то ли…

– Ты просто везунчик, козявочка, – порадовали меня новым прозвищем. Лорд Моршерр задумчиво цокнул языком, рассмотрел что-то на кончике своего когтя – и это нечто мгновенно сгорело синим пламенем – в самом прямом смысле этого слова, – ещё бы немного – и эта гадость в самом деле присосалась бы к твоей ауре так, что отдирать пришлось бы… кхм… скажем так, весьма болезненно и не факт, что без последствий.

Меня запоздало передёрнуло.

– Но теперь все в порядке, – уверили меня, улыбаясь ледяной улыбкой, от которой кожу продирал мороз, – посылочка отправилась в обратную сторону адресату, – мужчина отвернулся от меня, уставившись на виднеющийся в проеме край неба, – Сейлир, входи, хватит уже там дежурить.

Миг – и лорд Сейлир каким-то образом просочился через дверь, оказавшись рядом со мной. Прохладная жесткая ладонь сжала плечо, серебристые сейчас глаза сверкнули, словно сканируя мою фигуру с кончика носа до кончика стоп.

– Я уже все понял. Тени займутся, – хмуро заметил Сейлир, – подумать только, малейшее снисхождение с моей стороны восприняли как слабость, зарвались, обнаглели. Посчитали, что могут что-то решать за меня. И... благодарю, Мор. Я действительно теперь знаю все, что необходимо.

Мужчина не повышал голоса, нет. Но почему-то каждое слово отпечатывалось в сознании, наводило жуть и… вызывало искреннее восхищение. Восторг. Вот тьма, вляпалась ты, конечно, леди Киа, ой, вляпалась. И, кажется, всерьез и основательно.

– Лорд Сейл…. Сейлир, – исправилась мгновенно под огненным взглядом, – меня хотели убрать как вашу потенциальную избранницу – или?..

Что или – я и сама не очень понимала, но неужели на такой риск могли пойти – нет, не из ревности, тут не стоит обольщаться, но лишь из одной жажды урвать кусочек власти побольше?

– Никаких или. И… – меня неожиданно подхватили и… буквально одним рывком взяли на руки, вырывая ошарашенный вскрик, прижимая крепко-накрепко под насмешливым взглядом Моршера к владычному телу, – я должен извиниться, – мне показалось, что где-то над головой скрежещут клыки недовольной твари, – я виноват, неугомонная моя девочка. Только я. Не предусмотрел, понадеялся на других, не уберег...

Я застыла, не шевелясь, ощущая судорожно-отрывистые поцелуи, беспорядочные, обжигающие, что россыпью следовали один за другим, покрывая лицо, шею, плечи, руки. Я не знала, как на это отреагировать. Я не понимала, что происходит сейчас с эти ледяным, почти вымороженным обычно мужчиной с безупречной маской скуки и сдержанности. Я… бросила растерянный взгляд поверх чужого плеча на бесстрастно наблюдающего за нами Моршерра.

– Откат. Впервые за все время наблюдаю настолько живую реакцию. Ты положительно на него влияешь, – сообщили мне, пока острые зубки «жениха» пробовали на вкус кожу на плече – видимо, прикидывая, стоит ли питаться невестой с голодухи – или отравится?

– Мор, скройся, – рыкнул Сейлир, продолжая прижимать меня к себе.

Мне наверняка мерещилось, что его руки дрожали. Самую капельку дрожали, разумеется. Ведь этого просто не могло быть.

Но сильные пальцы зарылись в мои волосы, чуть оттягивая пряди, но чужие глаза смотрели на меня испытующе, жадно, с каким-то доселе совершенно неведомым мне чувством. Возникало странное ощущение, что мы сейчас никак не можем надышаться друг другом, что что-то ужасное, безумное, что могло все сломать, коснулось лишь краешком – и исчезло, растаяло, как марь на болоте.

– Выс-сшая мер-ра, Морр, займис-сь… и помни, что я тош-ше с удовольствием в этом поучаствую, – прошипела тьма, сгустившаяся за спиной Сейлира.

Лорд Моршерр, все же несколько смущающий своим присутствием, несмотря на неоценимую помощь – не забыть бы его как следует поблагодарить! – вдруг подернулся едва заметной дымкой – и истаял.

«Страх потери пробуждает самые яркие чувства… даже те, в которых мы боимся признаваться сами себе, помни это», – чужие слова эхом отразились в голове.

Спустя мгновение я поняла, что мы остались вдвоем. Лучи светила – светло-оранжевые, насмешливо-яркие, золотили террасу кафе, а ощущение растерянности и беспомощности исчезало, уступая место какой-то исступленной нежности, робкому восхищению, едва уловимому желанию, чтобы этот миг не заканчивался никогда…