Стоит оратору произнести каждое из этих имен, и его речь прерывают аплодисменты; имена, которые народное одобрение освятило в Палате депутатов, во второй раз освящены в Ратуше.

Вскоре крики раздаются на площади: они извещают о прибытии других членов Временного правительства. Члены правительства поднимаются по лестнице, сразу же входят в назначенную им комнату и начинают заседание, которое продлится шестьдесят часов.

Тем временем какой-то человек входит в главный зал, пробивается сквозь заполнившую его толпу, залезает на кресло и говорит:

— Я гражданин Лагранж, из Лиона; бойцы, собравшиеся в редакции газеты «Реформа», назначили временный комитет, который скоро явится сюда заседать; так что я прошу всех присутствующих освободить для нас эту комнату, чтобы комитет мог спокойно в ней совещаться.

Зал пустеет, и охранять дверь в него назначают двух национальных гвардейцев.

Спустя несколько минут являются господа Луи Блан, Арман Марраст, Фердинан Флокон и Альбер, однако зал этот кажется им маловатым.

Им указывают на соседний совещательный зал; три зажженные золотые люстры льют свой свет на народное горнило.

Каждый из ораторов поочередно обращается с речью к присутствующим; выступление последнего прервано сообщением о назначении различных членов Временного правительства главами различных министерств.

Дюпон (из Эра) назначен председателем совета министров, Ламартин — министром иностранных дел, Ледрю-Роллен — министром внутренних дел, Кремьё — министром юстиции, Араго — военно-морским министром, Карно — министром народного просвещения, Мари — министром общественных работ.

На другой день этот список будет опубликован в «Вестнике».

Народ теперь знает имена своих министров, но этого мало, он хочет видеть их; его так часто обманывали, что он боится быть обманутым снова.

Депутация стучится в дверь комнаты, где совещается Временное правительство, и сообщает о желании толпы представителям толпы. Ламартин отрывается от стола, за которым уже началось заседание, и выходит из зала, сопровождаемый с одной стороны простолюдином, а с другой — национальным гвардейцем.

Это все тот же человек с благородным спокойствием и взволнованной улыбкой; в разгар страстей, кипящих вокруг него, никто ни разу не увидит, чтобы он побледнел от страха или побагровел от гнева; Ламартин не человек, это олицетворение человечности.

И тогда начинается одна из тех великолепных импровизаций, какие так хорошо удаются великому поэту; из уст его льются слова убеждения, сулящие золотые цепи, и тотчас стихает весь тот рев и весь тот ропот, что превращают народ во второй океан.

— Друзья, — говорит в заключение поэт, — победа! Победа! В течение трех часов вы окончательно завоевали все права гражданина и свободного человека, и, если какая-нибудь слепая и нечестивая власть вновь пожелает воспользоваться ночным мраком для того, чтобы отнять их у вас, вы знаете, как их защищать. Мученики и бойцы этого великого дня, да будете вы возблагодарены от имени отечества, от имени всего мира!

В этот момент подает голос какой-то человек из народа.

— Ну а вы сами, — спрашивает он, — каковы ваши намерения, ваши помыслы? Ведь до сих пор вы говорили нам лишь о нас.

— Мы, — отвечает Ламартин, — это те, кто предан вам душой и телом, кто безоговорочно связал свою жизнь с победой вашего дела. Мы сожгли свои корабли, ибо свергли королевскую власть!

— Выходит, вы республиканское правительство?

— Да, но временное республиканское правительство; оставим решение за Францией.

— Франция — это мы! В Париже мы имеем делегатов всей Франции, здесь представлены все провинции. Мы одновременно кровь, сердце и мозг всей страны.

— Значит, вы чувствуете себя достаточно сильными и достаточно правыми, чтобы положить начало святой эре республики?

— Да! Да! Да!

— Благословен будь Господь, позволивший мне увидеть этот восход солнца! Да здравствует республика!

И громадный хор голосов вторит ему:

— Да здравствует республика!

Ламартина триумфально вносят обратно в зал, где заседает правительство.

Два часа спустя в огромном совещательном зале не остается никого, кроме какого простолюдина, сидящего в председательском кресле, в котором он, видимо, уснул от усталости, и стоящего перед ним человека с красным знаменем в руках и в красном колпаке на голове, который распевает:

— Во Франции вовек, во Франции вовек не будет англичанин править!

В одиннадцать часов вечера коридоры Ратуши почти пусты. Огромная толпа еще стоит на площади, ожидая каждое новое постановление Временного правительства как новый залог безопасности.

Однако внутри Ратуши опасения сохраняются, ибо кто-то назначил ложные пароли, чтобы вызвать ночные столкновения.

Какой-то неизвестный генерал назначил всем постам на улице Сент-Оноре пароль «Гавр и ранец».

Командиру национальной гвардии Сен-Жермена, находящемуся в Ратуше, поручено отправиться к различным постам и передать им от имени Временного правительства единственный верный пароль.

Пароль этот: «Свобода, равенство, братство; сохраняйте баррикады».

Так прошел этот день, равного которому нет в летописях мира и на глазах у которого пали последовательно два министерства, королевская власть и регентство и была провозглашена республика.

25 февраля. — Рассвет встает над Парижем, еще вчера монархическим, а сегодня республиканским.

Организационная работа, начатая в Ратуше накануне, продолжалась в течение ночи.

Газеты сообщают, что во Временное правительство входят:

Дюпон (из Эра), Ламартин, Кремьё, Араго, Ледрю-Роллен, Гарнье-Пажес и Мари.

Секретарями правительства являются:

Арман Марраст, Луи Блан и Фердинан Флокон.

Вот его первые назначения и распределение министерских постов:

председатель совета министров — Дюпон (из Эра); министр иностранных дел — Ламартин; министр внутренних дел — Ледрю-Роллен; военный министр — Бедо; министр финансов — Мишель Гудшо; военно-морской министр — Араго; министр общественных работ — Мари; министр народного просвещения и духовных дел — Карно; генерал-губернатор Алжира — генерал Кавеньяк; мэр Парижа — Гарнье-Пажес; главнокомандующий национальной гвардией Парижа — Курте.

Около десяти часов утра становится известно, что накануне, около четырех часов дня, бывший король побывал в Трианоне. Там он заметил, что потерял свой бумажник, и тотчас отбыл в город Э.

На улицах расклеивают следующие прокламации:

Правительство Французской республики обязуется обеспечить существование рабочего посредством работы.

Оно обязуется обеспечить работу всем гражданам.

Оно считает, что рабочие должны объединяться в товарищества, чтобы пользоваться прибылью от своего труда.

Временное правительство возвращает рабочим принадлежащий им миллион франков, который высвободится вследствие ликвидации цивильного листа.

Временное правительство постановляет:

Палата депутатов распущена,

Палате пэров запрещено собираться.

Национальное собрание будет созвано, как только Временное правительство определит меры поддержания порядка, необходимого для голосования всех граждан.

Париж, 24 февраля 1848 года.