Второй, разбуженный теми же словами и той же басней, тихонько открыл дверь; третий, разбуженный, как и второй, позвал четвертого, и все четверо, легко, как стайка ласточек, убежали на цыпочках, размахивая руками.

— Бедный обувщик, — говорили они, — все неприятности обрушатся на него, но ведь, по правде сказать, он и говорил больше всех. Черт возьми! Пусть побережется, ведь хозяин не успел предупредить его, как нас!

Действительно, мэтр Шико, как вы понимаете, ни о чем не был предупрежден.

В тот самый момент, когда торговцы убегали, поручив его Богу, он спал самым глубоким сном.

Хозяин убедился в этом, послушав у дверей; потом он спустился в низкий зал, тщательно прикрытая дверь которого открылась по его знаку. Он снял свой колпак и вошел. В зале находились шестеро вооруженных людей, из которых один, казалось, был командиром.

— Ну как? — сказал он.

— Я выполнил все в точности, господин офицер.

— В вашей гостинице пусто?

— Совершенно пусто.

— Человек, которого мы вам указали, не был ни разбужен, ни предупрежден?

— Ни разбужен, ни предупрежден.

— Господин хозяин гостиницы, вы знаете, от чьего имени мы действуем; вы знаете, какому делу мы служим, потому что вы сами защитник этого дела.

— Ну, конечно, господин офицер; вы же видите, чтобы сдержать клятву, я потерял деньги, которые проезжие потратили бы у меня; но ведь в клятве говорится: я пожертвую моим имуществом, защищая святую католическую веру!

— И жизнью! Вы забыли прибавить это слово, — надменно сказал офицер.

— Боже мой! — воскликнул хозяин, всплеснув руками. — Неужели от меня потребуют жизни? У меня жена и дети!

— Ничего от вас не потребуют, если вы будете слепо повиноваться приказаниям.

— О, я буду повиноваться, будьте спокойны.

— В таком случае ложитесь спать; заприте двери и, что бы вы ни слышали и ни видели, не выходите, даже если ваш дом загорится и обрушится вам на голову. Как видите, роль у вас нетрудная.

— Увы! Увы! Я разорен, — пробормотал хозяин.

— Мне поручено оплатить ваши убытки, — сказал офицер, — возьмите эти тридцать экю.

— Мой дом оценен в тридцать экю! — жалобно сказал хозяин.

— Ах, Боже мой! У вас не будет разбито ни одного стекла, плакса вы этакий… Ну и ничтожества же защитники нашей святой Лиги!

Хозяин ушел и заперся, как парламентер, предупрежденный о том, что город отдан на разграбление. Тогда офицер поставил двух наиболее хорошо вооруженных людей под окном Шико.

Он сам и трое остальных поднялись к спальне бедного обувщика, как назвали его спутники по путешествию, давным-давно выехавшие из города.

— Вы знаете приказ? — сказал офицер. — Если он откроет и позволит себя обыскать, если мы найдем на нем то, что ищем, мы не причиним ему ни малейшего зла; но если он окажет сопротивление, то хороший удар кинжалом — и все! Запомните хорошенько. Ни пистолета, ни аркебузы. Кроме того, это и бесполезно, раз нас четверо против одного.

Они подошли к двери.

Офицер постучал.

— Кто там? — спросил Шико, мгновенно проснувшись.

— Черт возьми, — тихо сказал офицер, — прибегнем к хитрости. — И громко прибавил: — Ваши друзья бакалейщики собираются сообщить вам кое-что важное.

— Ого! — сказал Шико. — Ваши голоса значительно огрубели от вина, мои бакалейщики.

Офицер смягчил тон и вкрадчиво повторил:

— Да открывайте же, дорогой друг и товарищ.

— Проклятие! Как ваша бакалея пахнет железом! — сказал Шико.

— А, ты не хочешь открыть! — нетерпеливо воскликнул офицер. — Тогда вперед, ломайте дверь.

Шико бросился к окну, открыл его и увидел внизу две обнаженные шпаги.

— Это ловушка! — воскликнул он.

— Ага, любезный, — сказал офицер, услышав стук открывшегося окна, — ты боишься прыгать, ты прав. Ну, открывай, открывай!

— Черт возьми, нет! — сказал Шико. — Дверь крепка, и мне придут на помощь, если вы будете шуметь.

Офицер рассмеялся и приказал солдатам сорвать дверь с петель.

Шико закричал, чтобы позвать торговцев.

— Дурак! — сказал офицер. — Неужели ты думаешь, что мы оставили тебе помощников? Не обманывайся, ты один, а значит, пойман. Придется примириться с незадачливой судьбой. Вперед, ребята!

И Шико услышал, как в дверь нанесли три удара мушкетами с силой и ритмичностью тарана.

— Там три мушкета и офицер — внизу только две шпаги; высота всего пятнадцать футов — это пустяки. Я предпочитаю мушкетам шпаги.

И, подвязав мешок к поясу, он, не колеблясь, влез на подоконник, зажав в руке шпагу.

Оба солдата внизу стояли, подняв шпаги вверх. Но Шико рассчитал правильно. Никогда человек, даже если он силен, как Голиаф, не будет дожидаться падения хотя бы пигмея, если этот пигмей может убить его, сам разбившись насмерть.

Солдаты переменили тактику и отступили, решившись напасть на Шико, как только он упадет.

На это и надеялся гасконец. Он ловко прыгнул на носки и пригнулся, сидя на корточках. В тот же момент один из солдат нанес ему удар, который мог бы проткнуть стену.

Но Шико даже не потрудился отразить его. Он принял удар с открытой грудью; благодаря кольчуге Горанфло шпага врага переломилась, будто стеклянная.

— На нем кольчуга! — воскликнул один из солдат.

— Черт возьми! — воскликнул Шико и ответным ударом разрубил ему голову.

Второй начал кричать, стараясь только отражать удары, так как Шико нападал.

На свою беду, в фехтовании он был слабее даже Жака Клемана. Вторым выпадом Шико уложил его рядом с товарищем.

И когда, выломав дверь, офицер выглянул в окно, он увидел только двух стражников, плававших в собственной крови.

— Это демон! — воскликнул офицер. — Сталь не причиняет ему вреда.

— Да, но не свинец! — сказал один из солдат, прицеливаясь.

— Несчастный! — воскликнул офицер, отводя мушкет. — Без шума! Ты разбудишь весь город; мы настигнем его завтра.

— Видимо, надо было поставить четверых внизу, а вверху оставить только двоих, — философски сказал один из солдат.

— Вы болван! — ответил офицер.

— Посмотрим, как тебя самого назовет господин герцог, — пробормотал солдат себе в утешение.

И он опустил приклад мушкета на пол.

Шико только потому уходил не спеша, что был в Этампе, то есть в таком городе, среди таких горожан и под охраной таких чиновников, которые по первой его просьбе привели бы в действие машину правосудия и арестовали бы самого герцога де Гиза.

Его преследователи прекрасно понимали трудность своего положения.

Вот почему офицер, даже рискуя потерять Шико из виду, запретил своим солдатам пользоваться огнестрельным оружием.

По этой же причине он не решился преследовать Шико, который мог бы при первых шагах преследователей поднять крик и разбудить весь город.

Маленький отряд, потерявший треть своего состава, скрылся в темноте, оставив двух мертвецов, чтобы меньше себя компрометировать, и их шпаги, чтобы можно было подумать, что они убили друг друга на поединке.

Шико напрасно искал в этом квартале торговцев и их приказчиков.

Потом ему пришло в голову, что те, с кем он имел дело, убедившись в неудаче своего предприятия, вряд ли останутся в городе, и он рассудил, что правильная военная тактика побуждает его здесь остаться.

Он решился на большее: сделав круг и услышав на углу соседней улицы топот удаляющихся лошадей, Шико имел смелость вернуться в гостиницу.

Он нашел там хозяина, который еще не успел прийти в себя; тот не помешал ему оседлать в конюшне лошадь, хотя и смотрел на него так, словно перед ним был призрак.

Шико воспользовался этим благоприятным для него оцепенением, чтобы не платить, о чем хозяин не посмел напомнить.

Потом он отправился провести остаток ночи в другую гостиницу, среди пьяниц, которые даже и не могли заподозрить, что этот высокий незнакомец с веселым лицом и любезным видом только что убил двух человек и едва не был убит сам.