В Спарте глухонемых относили к разряду неполноценных или уродливых существ, которых было бесполезно оставлять в живых, поскольку они не могли принести никакой пользы республике. Поэтому, едва заметив у них такой изъян, их предавали смерти. В Риме законы предусматривали ограничение ряда гражданских прав для таких людей: их объявляли неспособными распоряжаться своим имуществом, назначали им опекунов и отсекали их от общества. Христианская религия, исполненная любви и милосердия, признала в этих несчастных людей, которых скупая природа наделила лишь тремя чувствами; она открыла перед ними двери монастырей, где стали зарождаться первые ростки их обучения; однако это обучение было очень грубым и крайне несовершенным: так, один писатель XV века рассказывает как о чуде, что глухонемой зарабатывает себе на жизнь плетением рыболовных сетей.
Испанский бенедиктинец Педро де Понсе из Саагун-ского монастыря в королевстве Леон, умерший в 1584 году, первым осознал, что глухонемые, хотя они и лишены дара речи и слуха, способны воспринимать мысли и передавать их. По воле случая он приобрел четырех учеников из знатных семей: это были два брата и сестра коннетабля де Веласко, а также сын губернатора Арагона. Методика, которую использовал Педро де Понсе, к сожалению, неизвестна, поскольку он не оставил никаких сочинений на эту тему, но она имела такой успех, что ученики из низшего сословия стали прибывать к нему со всех сторон, а некоторые из них достигли столь больших успехов, что способны были вести открытые дискуссии по вопросам астрономии, физики и логики, причем делали они это так хорошо, утверждают авторы того времени, что могли бы сойти за людей толковых и образованных даже в глазах самого Аристотеля. В том же веке и примерно в ту же эпоху, а именно, с 1550 по 1576 год, итальянский философ по имени Джироламо Кардано занимался, хотя и косвенно, этой проблемой, и в его сочинениях впервые отмечена возможность обучения глухонемых чтению и письму.
В 1620 году, через тридцать шесть лет после смерти Педро де Понсе и через сорок четыре года после смерти Джироламо Кардано, в Испании появилась книга под названием "Arte para ensenar a hablar a los mudos"[42]. Ее автор, некий француз, секретарь коннетабля Кастилии, задумавший облегчить участь его брата, онемевшего в четырехлетием возрасте, направил свои изыскания в эту новую область педагогики. В книге, оставшейся после него, Пьер Бонне преподносит себя как изобретателя этой методики; впрочем, и этого нельзя отрицать, что, как бы то ни было, именно он первым включил в свой труд ручную азбуку, принятую позднее, хотя и с некоторыми поправками, просвещенным и добрым аббатом де Лепе.
Примерно в 1660 году Дж. Уоллис, профессор математики в Оксфордском университете, попытался сделать для Англии то, что Пьер Бонне сделал для Испании, то есть предоставил глухонемым возможность выражать свои мысли жестами или письменно и понимать мысли других. В письме, адресованном доктору Беверли, он сам восторгается своими успехами на избранном им поприще.
"За короткое время, — сообщает он, — мои ученики усвоили значительно больше знаний, нежели можно было ожидать от людей в таком положении, и они вполне могли бы, если бы их развивали, усвоить все знания, обретаемые посредством чтения".[43]
Через некоторое время швейцарский врач по имени Конрад Амман опубликовал трактат, названный сначала "Surdus loquens"[44], а позднее — "Рассуждением о речи"; этот трактат был переведен на французский язык Бове де Прео.
В начале XVIII века этой проблемой занялись и в Германии. Кергер направил Эттмюллеру датированное 1704 годом письмо о способе обучения глухонемых. Семьдесят четыре года спустя курфюрст Саксонии основал школу в Лейпциге и назначил ее директором Хайнике.
Франция, однако, в этом отношении отставала: португалец Родригес Перейра, явившийся в Париж как изобретатель новой дактилогической методики и получивший от короля пенсион и звание секретаря-переводчика, предложил продать секрет этой методики, однако цену, которую он назначил, сочли непомерной и правительство отказалось от этого приобретения; в итоге Родригес Перейра приступал к обучению лишь после того как ученики давали ему клятву не открывать его секрета, и неукоснительно хранимая тайна умерла вместе с ним. Как раз в это время случайное обстоятельство раскрыло аббату де Лепе его святое призвание.
Придя однажды по своим церковным обязанностям в дом некой дамы, жившей на улице Фоссе-Сен-Виктор в Париже, он увидел двух ее дочерей, занимавшихся шитьем, и заметил, что они были настолько поглощены своим занятием, что на звук его шагов не подняли глаза; тогда славный аббат подошел к девочкам и попытался заговорить с ними, но тщетно: они, казалось, не слышали его. Посетитель, не допуская мысли, что это может быть розыгрыш, присел рядом с труженицами и стал терпеливо ждать. Через десять минут в дом вошла их мать, и все тотчас объяснилось: девочки были глухонемыми.
Эту встречу аббат де Лепе воспринял как наставление свыше, указывающее на путь христианского служения, которым ему надлежало следовать; он испросил разрешения заняться обучением двух девочек, начатым отцом Ваненом, и с помощью одних лишь гравюр, поскольку ему не была известна ни одна из принятых методик, приступил к труду, требующему терпения и сострадания; однако он не хотел ограничиваться лишь двумя этими ученицами и начал проводить открытые занятия, призвав на помощь все свои способности и обратившись к европейским ученым с просьбой поддержать его в предпринятом им начинании.
Во время одного из таких открытых занятий какой-то незнакомец предложил ему испанскую книгу, где обсуждалась данная проблема. Аббат де Лепе, не знавший языка, на котором была написана эта книга, хотел было отказаться от такого приобретения, но вдруг, открыв ее наугад, наткнулся на ручную азбуку Пьера Бонне, воспроизведенную способом глубокой печати. Эта книга носила название "Искусство обучать речи немых".
С этого дня аббат де Лепе обрел твердую почву под ногами и устремился к цели. Из четырнадцати тысяч ренты, которые были в его распоряжении, он оставил для своих личных нужд лишь две, а все остальное предназначил на нужды учеников. Наконец, после его десятилетних ходатайств, обращенных к королю, Людовик XVI выделил ему из своих собственных средств годовое содержание и предоставил в пользование дом по соседству с монастырем целестинцев. Через два года после кончины аббата де Лепе этот дом, согласно указам от 21 и 29 июля 1791 года, стал королевским учреждением. Произошло это за несколько лет до того, как г-н Шерр основал школу в Цюрихе, которую мы собирались посетить и которая прилегает к школе для слепых, основанной г-ном Фауком примерно в тот же период времени.
В данное время в этом учебном заведении занимались восемнадцать или двадцать глухонемых, причем некоторые из них, помимо ручной азбуки, овладели еще и лабиальным копированием. Поскольку такого рода обучение мало распространено во Франции, так как оно считается бесполезным, мы сообщим некоторые подробности о нем нашим читателям.
Лабиальное копирование — это приобретенная учениками способность читать по губам тех, кто с ними говорит, а также повторять слово в слово то, что они произнесли. К нам привели красивого пятнадцатилетнего юношу с умными глазами и печальным выражением лица; войдя в комнату, он бросил взгляд на своего учителя, а затем, переведя глаза на нас, без всякого выражения произнес по-французски:
— Здравствуйте, господа.
Мы тотчас заговорили с ним, и на все наши вопросы, обращенные к нему, он, немедленно переведя взгляд на учителя, отвечал нам одним и тем же ровным и монотонным голосом, нисколько не изменяя интонации в зависимости от того, какую мысль выражали произносимые им слова. Нам казалось, что происходит чудо, а это было просто-напросто механическое действие: мальчик читал ответ, который ему следовало дать нам вслух, по губам учителя, беззвучно произносившего его, а затем с величайшей точностью воспроизводил сказанное им.
