То есть ваш профессионализм – это не только владение рукой, кистью, шваброй и так далее, но еще владение всем антуражем и всем процессом, который вокруг этого. Скажите, пожалуйста, а вы только этим занимаетесь? Я сейчас объясню, что я имею в виду. Это очень красиво, здорово, захватывает наверняка, потрясающе. Могу себе представить. Но есть художники, которые занимаются, скажем, промышленной графикой, но они при этом занимаются еще акварелью. Там, может, масляной живописью, и так далее. Есть у вас еще какие-то смежные, параллельные течения, в которых вы делаете совсем другое что-то?

Я думаю, что тот подход, который у меня творческий, сформированный, он предполагает каждый год искать новые медиа, новые инструменты для того, чтобы не просто эксплуатировать какой-то один стиль, а постоянно развиваться. И здесь я работаю иногда и с современными технологиями. Это виртуальная реальность, дополненная реальность, проекции, какие-то интересные возможности технологические. Изучение даже тех же искусственных рук, роботов, которые сейчас очень хорошо начинают попадать в производство. Соответственно, стоимость работы с такими инструментами гораздо ниже, чем два-три года назад. Часто это что-то, связанное с мобильным девайсом из серии телефона. Потому что та же мобильная фотография по разрешению, по качеству изображения очень сильно выросла за последние два-три года.

Соответственно, я сейчас активно использую в том, чтобы раз сделать съемку, ее редактировать, искать какой-то авторский стиль в том, как можно изменить цвета, использовать какие-то артефакты при обработке изображений. А дальше все это идет в цифровой коллаж, в какие-то принты, в вещи, которые можно использовать, например, в одежде. И все это также формирует определенное видение и круг общения. То есть я не остаюсь в кругу, например, художников или каллиграфов, а стараюсь общаться с людьми, которые что-то снимают, как-то связаны с технологиями. И как-то за счет этого сам развиваюсь, оцениваюсь.

То есть вы не несколькими дорогами идете сразу, а вы идете, как бы вы видите следующую точку и туда. А есть ли у вас какие-то отношения, если можно так сказать, с традиционными представителями каллиграфического искусства? И если да, какие они?

Было время, когда я учился, в том числе каллиграфии. И мне было очень интересно как раз познакомиться лично с такими громкими именами. Не потому что кто-то посоветовал, потому что действительно тот уровень владения инструментом настолько запредельный и сильный, что хочется увидеть это вживую. И это был, наверное, промежуток между 2013 и 2015 годами. Когда я ездил на какие-то иногда либо мастер-классы, либо встречи, либо сам давал мастер-классы, где так или иначе мы встречались. Поэтому со многими я знаком. Но в какой-то момент я понял для себя, что та каллиграфия, которой я занимаюсь, требует абсолютного отчуждения правил, не потому, что я их не уважаю, а потому, что для развития иногда нужно все сломать и построить заново.

И здесь получилось так, что я абсолютно удалился от профессионального коммьюнити, просто чтобы не было точек для обсуждения, пока то, что я не сделаю, не сформируется в какой-то сильный, независимый объем знаний, практики и проектов.

Очень разумно. Потому что наверняка вам в спину могли доноситься какие-то, может быть, и не очень лицеприятные. Ну выскочка, чего он там размахивает шваброй своей, а мы тут сидим, зрение портим десятилетиями. Могу понять. Очень правильно.

Иногда, кстати, да. Очень интересная история, потому что на каллиграфию, в том числе на каллиграфию, которая стала популярна у молодой аудитории, повлияло технологическое решение. Раньше все писали перьями плакатными и так далее. И совсем недавно, я думаю, лет восемь назад, появился такой инструмент, как автоматическое перо. Это перо, где есть картридж с краской, как у обычной гелевой ручки. И оно оказалось настолько качественным, позволило писать практически не отрывая руки.

То есть вы не макаете в чернила.

Да. Это огромное влияние оказало на то, какой стиль может быть использован.

Я просто начинаю сразу представлять, потому что у обычного пера иссякают чернила, высыхает линия, и вы должны прерваться.

Да-да.

Макнуть и пойти дальше. В этом тоже есть своя прелесть, но несколько жесткая.

Это жесткое ограничение. И это было жесткое ограничение в том числе на те стили, которые можно понять, как писать. Условно готическое письмо, италик и так далее. Здесь появилась, во-первых, новая возможность для экспериментов. Во-вторых, абсолютная доступность. Потому что стоимость ручки была в районе 500 рублей. И это мог себе позволить реально каждый. В-третьих, возможность заправлять любыми чернилами. Не обязательно, которые продаются, а просто вы набираете в шприц или куда угодно, и просто заправлять картридж тем, что нравится. И что самое важное, этот инструмент позволил быть очень мобильным. Потому что не нужно бояться, что ты на кого-то прольешь чернила, что-то опрокинешь, испачкаешь одежду. Можно взять с собой, например, в электричку, когда едешь на учебу. Можно взять с собой куда-то в дорогу, и писать, писать, писать. Это очень сильно повлияло на индустрию, потому что пришла новая волна людей, которые реально захотели этому учиться.

И многие мастера пера сначала относились довольно скептически к этому инструменту. Но спустя время я заметил, что многие оценили. Потому что действительно потрясающий инструмент.

То, что я сейчас увидел, оно завораживает. Завораживает линия, завораживает качество пластика этих знаков и так далее.

Вообще, за что я люблю каллиграфию, она очень сильно раскрывает какую-то творческую составляющую. Потому что это практически моментальное удовольствие. Вот один штрих, и линия уже родилась. И мне кажется, это будет интересно.

Мы говорили об огромных пространствах, которые вы осваивали. Малые формы вас привлекают?

В целом, мне с разными формами интересно работать и малыми тоже.

Можно ли использовать каллиграфити в интерьере? Может, даже в обычном интерьере – в доме, в квартире и так далее.

Да, это может быть работа на полотне, на холсте либо какая-то печатная репродукция.

На самом деле инструментарии разные. Я обычно работаю с маркерами, которые работают на нитрокраске. Это краска, которая максимально быстро высыхает, и в этом плане они гораздо эффективнее акрила и так далее.

Штрих имеет определенную тенденцию, и если я буду писать штрих поверх другого штриха, я могу смазать краску, которая не высохла. Таким образом, чем быстрее высыхает предыдущий слой, тем легче мне делать какие-то тонкие детали и в целом строить композицию. Дальше я работаю с плоскими кистями. Плоские кисти в принципе типичны для каллиграфии. Тут, скорее, важен размер, что где-то бывает сорок миллиметров, где-то пятнадцать. И, таким образом, я также выбираю композицию и сразу понимаю ширину самого широкого штриха и самого узкого.

На самом деле я очень люблю работать не только с пространством, но и с массой.

Самое забавное, что маркеры в будни начала граффити были самые популярные в вандальной среде. Потому что они были самые дешевые, продавались практически во всех канцелярских магазинах, ну и профессиональных в том числе. И нитрокраска очень быстро застывала, в том числе на всяких перилах метро и так далее. И поэтому, если кто-то видел, как, ну, что-то расписано, скорей всего, это было сделано этими маркерами. Хотя, по сути, они имеют очень, ну, реально качественную краску. И их потом чуть ли не продавали, чтобы какие-то, там, трещины на автомобилях замазывать, потому что нитра, она очень хорошо скрывает всякие, там, микромоменты.