Большое количество работ Клюна было куплено Георгием Дионисиевичем Кастаки, когда он уезжал из России, то оставил лучшую часть в Москве, в Третьяковке. А большую часть увез, вместе с архивом в Грецию. Теперь все это в Салониках показано.

Художники различаются по стилям, технике, продуктивности, востребованности и еще по многим параметрам. И все они делятся на две группы. Те, кто работал уединенно, и те, кто хотел учить, имел учеников и даже школы. Одним из таких был Казимир Малевич. Кто из его учеников заслуживает внимания?

У него было много учеников в самое разное время. Он вообще был человеком, который хотел учить, и любил учить, и умел учить. Поэтому и среди его учеников довольно много художников сложившихся и воплотившихся. Один из самых, может быть успешных, Николай Михайлович Суетин.

Все-таки времена для учеников Малевича в 1920–1930-е годы и позже были трудные, и, конечно, не располагали к развитию идей Малевича. Все это было под запретом уже с 1920-х годов. Но тем не менее Николай Михайлович Суетин был успешен. Его часто называют Суетиным, но это неправильно. Мне дочка его, которую я знал хорошо, она была архитектором, говорила: «Произносите Суетин».

Это был очень интересный человек, красивый. Он происходил из дворянского обнищавшего рода. И в общем-то, сначала никаких наклонностей, чтобы учиться искусству, и особенно чтобы быть авангардистом, у него не было совсем. Он в 1915 году был призван на фронт. И в общем, пройдя всю Первую мировую, потом Гражданскую, он оказался в Витебске. И вот это было для него судьбоносное.

На фотографии Суетина 1922 году, тогда он уже ученик Малевича, на рукаве видна нашивка – черный квадрат. В знак преклонения перед учителем, верности идеям учителя, все носили такие квадраты.

Уже тогда квадрат Малевича и для Малевича, и для других был символом?

Конечно. Тогда это был знак очень серьезный. Тем более, что «Квадрат» был написан в 1915 году и к моменту этой фотографии прошло семь лет, а это для тех времен было много.

И вот Суетин оказывается в Витебске. Витебск того времени потрясающий город, очень красивый. Суетин сразу же попал в мастерскую, в школу народную, которую основал Шагал. Но Шагал быстро оттуда уехал, как известно, из-за конфликта с Малевичем. Поскольку, когда Малевич туда пришел уже после основания школы, вскоре приехал из Петрограда. Вскоре все ученики Шагала стали учениками Малевича.

Николай Михайлович Суетин очень сразу вписался во всю эту среду. В нем был, видимо, залог вот этого авангардизма. Внешне он был, действительно, человек из дворянской семьи, на вид вполне скромный. На авангардиста не очень-то тянул. И, тем не менее под влиянием Малевича он стал супрематистом настоящим.

А он до этого что-то рисовал? У него была какая-то школа предварительно?

Ничего не сохранилось. Он начал рисовать только в витебской школе. А до этого он офицером был. И вот он делает всякие проекты. Как известно, витебская школа заключалась еще в том, что они хотели внедрить супрематизм в окружающую жизнь. Не просто эзотерическое художественное учение, которое никаких не имеет последствий в жизни. Наоборот, украшают дома вывесками, расписывают какие-то трибуны, стены расписывают в супрематическом стиле. Кстати, до сих пор в Витебске есть такие стены. И вот он делал трибуну с основными элементами супрематизма – круг, треугольник, квадрат. Это и есть внедрение искусства в жизнь. Для себя он делает очень красивые, изящные картинки.

Да, наверное, можно было не владеть академическим рисованием, но у меня по ощущениям за этим стоит какая-то колоссальная школа.

Да, чувство какой-то необыкновенной гармонии.

И как будто знание истории искусств, как будто за этим огромный бэкграунд.

Да, какое-то золотое сечение он ловил. Он был очень одаренный человек. Он пишет и «Черный квадрат» свой.

С натуры, наверное.

Да.

С рукава.

Может быть, да. Работа сделана на куске фанеры. Размером она чуть меньше канонического квадрата Малевича.

Они все принадлежали к УНОВИС, организации, которую создал Малевич. Это значит «Утвердители нового искусства». И это понятие утвердилось, действительно, и в жизни. Даже свою дочь Малевич назвал Уной.

В этой очень сплоченной организации были идеи коллективного творчества. Вот, например, на выставках все картины были без подписей. Не было написано: это такой-то художник, такое-то название. Где Малевич, где ученики – не имело значения.

В общем до 1921 года продолжалась эта витебская история в жизни Малевича. Но потом уже стало ясно, что ему там тесно. Он захотел вернуться в Петроград, в котором в то время уже более или менее жизнь наладилась.

Малевич едет в Питер, и за ним едет группа его главных учеников, в том числе и Суетин, Илья Чашник.

И тут проявляются другие таланты Суетина. Он начинает работать на императорском фарфоровом заводе, который тогда назывался уже Ленинградский фарфоровый завод, ЛФЗ знаменитый. И там делают замечательную посуду. Как бы из старой формы, но по-новому совершенно раскрашивают и декорируют, то есть супрематизм идет и в посуду.

Это продавалось в какой-то серии?

Да, это были серии, сохранилось очень мало, буквально единицы. Потом Суетин участвует в идеях и в работе Малевича по созданию архитектонов, архитектуры будущего. То есть он причастен тоже и к этому. То есть он идеи Малевича всюду двигает. И вот умирает Малевич, 1935 год. Малевич написал завещание и велел похоронить его в супрематическом гробу. И Суетин делает проект этого гроба. Он действительно имеет супрематическую форму. И Малевича хоронят в этом гробу.

И следующий этап, уже 1930-е годы. Уже о Малевиче говорить нельзя. О супрематизме даже заикаться нельзя. И про него все забыли уже, кроме верных учеников.

А вот Суетин эти идеи супрематические двигает на самом высоком уровне. То есть в проекте знаменитой международной выставки 1935 года в Париже. Где павильон России был сделан в стиле супрематизма. И за это Суетин получил золотую медаль.

Мало того, что он продолжает и делает, он еще получает государственный заказ.

Да. Он получает государственный заказ. Мало того, его за это не сажают потом. Он продолжает и в Нью-Йорке в 1939 году. Он снова главный художник советского павильона на Международной выставке. И он снова делает еще более активный, красивый интерьер супрематический. И снова там его награждают. И он возвращается в Ленинград как бы на вершине славы, с одной стороны, но уже все равно его подвергают критике за формализм – с другой.

Начало 1950-х годов – его ругают везде. В общем, он как бы со сцены уходит. Он умирает в 1954 году не таким уж старым человеком, ему нет даже 60 лет, он бы мог бы еще творить. Но, видимо, все-таки обстановка уже такова была, что он не выдерживает этого напора критики за формализм. На этом его художественная судьба и завершается.

Неудивительная история. Россия всегда очень трепетно и рачительно относилась к своим богатствам и талантам. Поэтому все, как обычно.

К сожалению, да.

Говоря об искусстве авангарда, мы представляем себе живопись, графику, плакат, скульптуру, архитектуру, инсталляции. Однако этот список неполный. Неожиданным образом искусство авангарда проявилось в вышивке. Как это случилось?

Это удивительная история совершенно. Авангард всегда интересовался народным искусством. Прямых столкновений народного искусства и авангарда все-таки не было. И вдруг это происходит в какой-то момент. Это был такой одноразовый как бы акт, но он очень интересен. Была художница Наталья Михайловна Давыдова. Она вышла замуж в свое время за потомка декабриста Давыдова. Она была из хорошей дворянской семьи. У них было имение на Украине. И ее всегда интересовало народное искусство. Она была основателем Киевского кустарного общества. Но в какой-то момент она познакомилась с Малевичем. И ее это увлекло очень. Она стала членом общества «Супремус», организованного Малевичем в 1916 году.