— Уверена, что людей можно описать этими же словами.

— И люди точно так же поступают друг с другом, разве нет? Разве не таким мир был придуман?

— Не знаю, я при этом не присутствовала. Но, честно говоря, мне хотелось бы жить в мире, где в случае беды мне помогут, а не доедят мои останки.

— Сильный жрёт слабого, это естественно!

— Мало ли вокруг неестественного. Помощь — точно не худшая из таких вещей.

— Почему ты поступаешь не так, как поступило бы большинство твоих собратьев?!

— Я за них не отвечаю! — рявкнула Леви, потеряв терпение. — Но отвечаю за себя, и могу выбирать, какой след оставлю в мире, ясно тебе?

— Разве это важно?

— Для некоторых из нас — да. Если ты таких не встречал, это твои собственные трудности.

Кайман проскользнул мимо послушницы, повернул ленивую морду к спорящим и махнул хвостом, будто предлагая им заткнуться и следовать за ним. По-видимому, питомцу Драчуна не хотелось оставаться рядом с лесом ни одной лишней секунды, и Леви полностью разделяла его чувства.

— Практики из твоей Ассоциации назвали бы тебя дурой, — сказал Старший Дух, нагоняя её и обретая прежнее спокойствие.

— А я не стала бы с ними спорить, — безразлично отозвалась Леви. — Вот уж и правда никчёмная трата сил.

— В самом деле? Не думаю. Кажется, ты по-прежнему находишься в их власти, а?

Послушница закусила губу от досады. Всё-таки Драчуну удалось оставить за собой последнее слово.

Визги страдающего леса мало-помалу стихали. Когда Леви заметила, что небо начало светлеть уже по-настоящему, то от облегчения едва не выругалась. Синеватое зарево осталось позади и напоминало о себе лентами на небосводе, которые немного походили на северное сияние.

Ландшафт постепенно спускался вниз, и в привычном уже тумане проступали контуры тёмных зданий, стоящих тесно и упорядоченно, как это бывает в городах. Кругло мерцали фонари, и послушница отчего-то знала, что они готовятся погаснуть — рубеж утра был совсем близко.

— На всякий случай, — сказал Драчун, внезапно останавливаясь, — отсюда уже можно попасть в любое привычное тебе место. Даже в реальность, как это делают духи — если хватит сил не заглохнуть, конечно. Нет смысла искать вехи.

— Получается, мы пришли? — задумчиво спросила Леви. Дар Кроцелла снова утверждал, что Старший Дух не лжёт.

— Почти.

Резко выпрямившись, Драчун поманил каймана, и тот легко взобрался на своё место, цепляясь за старое пальто. Брошь в виде короны остро сверкала, притягивая взгляд послушницы.

— У меня есть к тебе просьба, Мальва.

— Слушаю.

— Прежде, чем ты решишь, куда двинешься дальше, я бы хотел, чтобы ты ещё немного прошлась со мной. Клянусь, тебе ничего не угрожает.

— Знаю. — Леви продемонстрировала Старшему Духу пустую левую руку. — Веди.

— Спасибо. Думаю, ты должна это увидеть.

Драчун направился к одиноким красноватым скалам, выступающим из предутренней дымки. Послушница машинально сосчитала — пять каменных столбов, тонкие и высокие, чем-то схожие с пальцами. Над ними плыли тусклые огни, а тропинка вилась между валунами и кустарниками. Ветви отбрасывали на землю такие причудливые тени, что Леви невольно прислушалась к их шепчущим голосам; слов было не разобрать, но звучание казалось стихами.

Под скалами кустарник рос гуще, но прямо в сердце ветвей ярко сияла огромная глыба льда, от которой исходил дух жестокого мороза, словно грызущего самое время.

— Что это такое? — осведомилась послушница.

— Сейчас узнаешь, — ответил Драчун, и в его голосе появились слегка виноватые нотки.

В глыбе льда проступало тело, которое сначала показалось Леви намертво вмороженным внутрь, но когда они со Старшим Духом подошли ближе, стало видно, что голова пленника чуть выступает над сияющей кромкой. Послушница напрягла зрение, всматриваясь в его лицо…

— Кроцелл! — Её собственный голос ударился о камни и рассыпался хрупкими трезвучиями.

Глаза сорок девятого Герцога были закрыты, а скулы изрезаны чёрными трещинами, тянущимися вниз по шее. Леви подбежала к нему, но резкий холод не дал ей дотронуться до щеки Кроцелла. Ритмы страдания монотонно бились вокруг льда и уходили в землю, заглушая шёпот кустарников.

— Что с ним произошло?! — Послушница обернулась к Драчуну, переминавшемуся с ноги на ногу чуть поодаль. — Отвечай!

— Рэйен… — натужно простонал Кроцелл. — Рэйен, это ты?

Избегая взгляда Леви, Драчун приблизился к глыбе льда и вытянул перед собой руку. Его пальцы мгновенно посинели и даже покрылись инеем, но Старший Дух всё равно щёлкнул Кроцелла по склонённому лбу. Сорок девятый Герцог с явной болью открыл глаза — потухшие и почти бессознательные.

— Салеос?..

— Он самый, — тихо проговорил Драчун. — Я пришёл извиниться, брат.

Лицо Кроцелла исказилось в странной гримасе — не то злость, не то ирония, не то страх.

— Меня использовали, чтобы вывести тебя из игры, и мне это совершенно не нравится. Прости, но твои собственные методы, — Драчун постучал костяшками пальцев по льду, — слишком суровы. Я мог обратить их против тебя, но разрушить не в силах.

— Ублюдок, — прохрипел Кроцелл. В его взгляд вернулись осмысленность и часть неонового огня.

— Я и не жду, что ты меня расцелуешь, — Драчун передёрнул плечами, — но я привёл кое-кого.

Отойдя от ледяной тюрьмы, он поклонился Леви с насмешливой церемонностью:

— Салеос, девятнадцатый Герцог, к твоим услугам. Впрочем, ты давно меня раскусила и вряд ли удивлена.

— Что ты сделал с Кроцеллом и зачем?

— Ссора вышла. Видишь ли, среди нас, как и среди людей, есть ребята умные и те, что поглупей. Мы с ним, к несчастью, относимся ко второй категории. А знаешь, почему я ношу то прозвище, которым представился?

— Почему?..

— Не то, чтобы я действительно был хорош в драке, но я могу заставить противника отлупить самого себя. Так и с Кроцеллом получилось. Думаю, поэтому нас и стравили.

Салеос прошёл мимо Леви, запахивая пальто. Его брошь мерцала тусклее, будто отражая испытываемый им стыд. Туман клубился в следах босых ног девятнадцатого Герцога, поднимаясь всё выше по ветвям кустарника.

— В общем, рад был познакомиться. Уверен, ты придумаешь, как его вытащить.

— А ты не можешь помочь?

— Мы — не люди. Наши силы велики, но ограничены, и в моём арсенале нет ничего, что могло бы пригодиться. Здесь нужен практик.

Расступаясь перед уходящим Салеосом, кустарник зашептал чуть громче. Леви оглянулась на Кроцелла и его ледяной плен, чувствуя себя беспомощной. Один из её немногих союзников угодил в беду… может быть, Танцор сумеет что-то сделать?

— Послушай, Мальва! — окликнул её девятнадцатый Герцог, улыбаясь. — Ты слишком хороша для той жалкой участи, к которой тебя готовят. Уж будь добра, уклонись от неё как-нибудь!

— Жалкой… участи? Эй, а ну стой!

Послушница кинулась вниз по склону, но Салеос, разумеется, не стал её дожидаться. Поворот насмешливого профиля, щелчок пальцами — и вот лишь дымка носится в неожиданной пустоте.

— Ублюдок, — прошипела Леви.

Матово-чёрные двери зала собраний открывались передо мной невыносимо медленно. Кажется, им нравилось смотреть, как я мучаюсь.

Почему меня вызвали? К чему весь этот мрачный шик? Когда станет известно хоть что-то о смерти сэра Вайна?..

Створки отползали от порога, точно ленивые минутные стрелки, и я считал выскальзывающие из-под них лучи — дымчатый кварц в напольной мозаике. Круглый стол Высших Октинимосов уже маячил впереди и мог бы притвориться светом в конце тоннеля, если бы не был сделан из всё той же чёрной древесины.

Холодное освещение поднимается из центра стола, высвечивая бесстрастные лица лучших практиков Ассоциации Зар Шел Врадим. Далеко не полный состав… Бабушка, как всегда, во главе; перламутровые узоры на кресле Первого Октинимоса подчёркивают сдержанное достоинство её облика. Джеффри Тансерд, самый молодой и рьяный — по правую руку от неё. Третий Октинимос, леди Валерия Мейерхольд, по левую…