— Очень.

— Тогда ты запачкаешь руки, и лучше смириться с этим сразу! Тебе придётся кого-то использовать, и я бы советовала заранее выбрать жертву. Пока ты ещё можешь.

— Интересная идея. — Я хохотнул. — Вот только я со всем этим дерьмом наедине, мадам.

— Опасная иллюзия, парень. Включай голову побыстрей, лучше мучиться совестью, чем… — Милли запнулась, одним махом извлекла ещё один стакан и плеснула в него скотча, — потерять кого-то, кто тебе дорог, потому что поезд ушёл. Аминь.

Она тронула мой стакан своим и припечатала:

— Кстати, за эту информацию ты мне ничего не должен. Утешительный приз, раз я не могу помочь тебе с кражей.

Этим утром Леви поняла, что ненавидит отведённую ей комнату.

Отчаянная злость поджидала её прямо у постели и нахлынула одновременно со звоном будильника. Леви вцепилась зубами в край подушки и зажмурилась в попытке остановить внутренний диалог или переключить сознание на что-нибудь другое.

Получалось плохо. Конечно, комната была ни в чём не виновата, но мысль о том, что сегодняшний день пройдёт в этих четырёх стенах наедине с мисс Клинг, приводила юную послушницу в бешенство, и ей хотелось крушить всё, до чего удастся дотянуться. Наглухо зашторенная, пахнущая чьим-то пережаренным кофе реальность Зар Шел Врадим сегодня будто бы не имела ничего общего с тайными магическими знаниями, столь притягательными… издалека.

Послушница откинула одеяло, утратившее защитные свойства, и спрыгнула с постели. Отражение в зеркале она узнала не сразу — лицо выглядело заострившимся и каким-то злым.

—Господи, почему всё складывается так по-дурацки, — вслух сказала Леви, потянувшись и бросив быстрый взгляд в сторону розы, притаившейся на шкафу. Мисс Клинг не будет туда смотреть, у неё слишком много забот — беречь своё совершенство, отпускать шуточки в адрес послушницы… это требует времени и сил. Где ж наставнице быть внимательной.

Леви распахнула шторы и включила радио. Через полчаса её одолеет тоска, но хотя бы утро она оставит себе, пусть даже такое серое.

Парк медленно, но верно терял свои краски под напором дождя и ветра, в пейзаже Трипл Спайкс преобладали бурые оттенки, а в утреннем концерте по радио — издевательски-весёлая музыка для аэробики. Циферблат на стене показывал половину десятого утра, а планетарный хронометр — час Сатурна.

Не время для новых дел, не время для бунта! Сатурн однозначен. Молчи, размышляй. Остановись. Подумай хорошенько — вместо того, чтобы бродить из угла в угол в одной пижаме, рискуя подхватить простуду. Заболеешь в час Сатурна — лечиться будешь не меньше месяца, и какая уж тут Инициация?

Леви плюхнулась на кровать, столкнула на пол одеяло и швырнула подушкой в радио. Мимо: снаряд оказался в пыльном закутке между столом и подоконником, а приёмник продолжил сверлить мозг послушницы своим неуместным оптимизмом, усиливая злость.

А нужна ли ей вообще эта инициация? Разве Леви когда-нибудь действительно этого хотела? Что там, долг? А перед кем — может, перед Рэйен Дим, которая наверняка одобрила бы любой выбор своей дочери? Или перед Ассоциацией, которая в собственных делах, похоже, разобраться не может?

И что скажет мистер Тансерд, если она соберёт вещи и уедет, не прощаясь?

«Ведь именно так и поступают действительно сильные люди: сбегают от трудностей. Бросишь всё из-за мисс Клинг, да?» — упрекнул её внутренний голос.

«Причём здесь мисс Клинг? Я просто не хочу тут находиться. И никогда не хотела!».

«Ну-ну. Посмотрим, хватит ли у тебя пороха».

Ха! Да ведь это очень легко проверить — скоро Сатурн сменится Юпитером, придёт наставница, а дальше… а дальше — вопрос смелости. Леви всегда думала, что этого качества ей не досталось, но…

Но в последние несколько дней она себя уже не раз удивила.

Ждать оставалось не больше пятнадцати минут по обоим часам, и Леви воспользовалась этим временем, чтобы скрыть следы собственных душевных метаний. Беспощадному апломбу мисс Клинг нужно было противопоставить хоть что-то: такие битвы не ведутся в одной пижаме.

Стрелки обоих хронометров уже пересекли очередное деление, послушница успела одеться, прибраться в комнате и несколько раз отрепетировать перед зеркалом речь.

—Мисс Клинг, я много думала и поняла, что абсолютно не соответствую требованиям Ассоциации. Мне кажется, будет лучше, если я прерву подготовку к Инициации и вернусь домой, — выпалила Леви в пятый раз, обращаясь к собственному отражению, которое выражало крайнюю степень скепсиса. — Простите, что отняла столько времени. Я была бы очень вам благодарна, если бы вы сообщили это мистеру Тансерду.

«Может, ещё подумаешь?» — Отражение подняло бровь и еле заметно улыбнулось краем рта. Рэйен Дим делала так, задавая каверзные вопросы, и это всегда казалось пугающим

Я владею информацией, которой нет у тебя. Я вижу то, чего ты не видишь.

Опознав на собственном лице точно такое же выражение, молодая послушница почувствовала, как вверх по позвоночнику ползёт унизительный холод страха, который хочется немедленно смыть под горячим душем. Нет, в последние несколько дней её нервы действительно пошатнулись, если она разговаривает с зеркалом и пугается этих бесед. И такое точно не пристало будущему Октинимосу…

Её решение правильное. Иначе и быть не может.

А мисс Клинг опаздывала уже на целых пятнадцать минут. Интересно, что могло её задержать? Должно быть, она не жаждет провести ещё один совершенно пустой день в компании послушницы, и поэтому оттягивает его начало.

Наверное, она тоже обрадуется…

Леви едва успела закончить про себя эту мысль, когда в дверь всё-таки постучали.

В груди новорождённым драконом заворочался ужас, и послушница не сразу справилась с защёлками, пытаясь успокоить дрожь в руках. Липкие от холодного пота и совершенно ватные пальцы потеряли способность гнуться, заставив её дважды уронить ключи.

— Леви Дим! — раздражённо донеслось из-за двери. — Только не говори, что ты снова проспала!

— Нет-нет, мисс Клинг, — крикнула Леви в ответ и ужаснулась звуку собственного голоса — хриплого, ломкого, будто бы мальчишеского. — Минуточку.

Дверь наконец прекратила издевательства над обеими девушками. Мисс Клинг вошла в комнату обычной летящей походкой, но вид у неё был усталый и даже несколько осунувшийся, словно она этой ночью мучилась бессонницей вместо Леви. В руках наставница держала свёрток полотна, перевязанный грубой ниткой.

— Доброго утра, птенчик, — сказала она, бросив его в кресло и остановившись около зеркала. — Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке, мисс Клинг. — Леви попыталась придать голосу твёрдости, но на этот раз он получился простуженным. — Знаете, я хотела с вами поговорить.

—Непременно, птенчик. — Мисс Клинг закрыла глаза и поднесла руку ко лбу плавным, лебединым жестом. — Но сначала я, потому что я тороплюсь: у нас сегодня важные дела с мистером Тансердом. Точней, у меня, а ты остаёшься здесь, пока я не вернусь. Я распоряжусь, чтобы тебе прислали завтрак. Жди к часу пополудни.

— Но…

— Помни, пожалуйста, об условиях Очищения. Извлеки пользу из этого времени. Мистер Тансерд считает, что ты заслуживаешь доверия, не огорчай его. Иначе в следующий раз я тебя запру, когда-то с послушниками так и поступали.

— Мисс Клинг…

— Да не перебивай же! — Наставница скривилась, не открывая глаз. — Я и без твоей болтовни чувствую себя неважно. Так вот, проведи время с пользой. Возьми-ка эту штуку из кресла и разверни.

Леви повиновалась. На ощупь свёрток оказался плотным и мягким. Нить никак не желала поддаваться, но одного щелчка ножниц хватило, чтоб из-под полотна проглянула другая ткань — тёмно-синяя с серебристым отливом, прочная, но гладкая. От неё сильно пахло лавандой, и у молодой послушницы слегка закружилась голова.

—Что это, мисс Клинг? — поражённо спросила она, извлекая из свёртка рубашку свободного кроя с длинными рукавами и большими пуговицами из металла, похожего на медь. Они тускло блестели посреди сумрачной комнаты, и на них виднелись странные, неразборчивые и разномастные узоры.