— Мужик, ну отдай пистолет-то, — жалобно попросил мой несостоявшийся клиент. — Мне ж не заплатят, если я сознаюсь, что ты меня, э… развёл… как девочку.

— Понятия не имею, почему это должно меня волновать, — хмыкнул я. — Ты вообще уверен, что ты для такой работы подходишь?

— Нет. Но жрать-то хочется.

— Ох, ладно. Часы у тебя есть?

«Хвост» закивал весьма энергично — видимо, боль и унижение схлынули.

— Славно. Тогда посиди тут ещё минут пять, а потом ищи свою игрушку в урне перед магазином — тем, что у телефонной будки, помнишь?

— Помню. Мужик, не рассказывай, как всё было, а?

Я пожал плечами:

— Посмотрим. И на твоё поведение в том числе. Ну, бывай — видимо, встретимся ещё.

— Уж я надеюсь, — буркнул «хвост». — Если не встретимся, то мне всё равно не заплатят.

Я рассмеялся, махнул ему рукой и выскочил из подвала.

Когда Леви разлепила веки, комната оказалась наполнена тёплым сиянием какого-то странного, совершенно не октябрьского заката. Окно было распахнуто настежь, но это сделал? Точно не она, утро-то выдалось жутко сырым и промозглым…

Шторы трепетали на лёгком ветру так изящно, будто хотели стать крыльями, и Леви на вдруг показалось, что вся комната куда-то летит. Бледно-золотые лучи живо перебегали по стенам, целуя каждый предмет мебели, словно их испускал какой-то очень подвижный прожектор. Послушница спрыгнула с измятой постели и направилась было к окну, чувствуя себя непривычно лёгкой, но…

— Ты звала меня. — Глубокий голос Кроцелла загудел будто бы отовсюду разом.

Леви вздрогнула и огляделась, но никого не увидела. Прозвучал музыкальный смешок, от которого качнулась люстра, и Герцог шагнул из зеркала прямо в кресло. Его фантастическая коса, точно впитывающая густой солнечный свет, уходила в отражение и расцвечивала стекло янтарной рябью.

— Я рад тебя видеть, дочь Рэйен, — сказал Кроцелл и улыбнулся, хотя на самом деле на его лице не дрогнул ни один мускул: эту улыбку Леви скорее ощутила, чем увидела. Эмоция Герцога была реальна, она существовала как блик — чуть более светлый, чем остальные — или лёгкое движение воздуха, принёсшее запах нагретой солнцем земли.

Оглушённая и немного напуганная послушница не придумала ничего лучше, чем присесть в реверансе, и улыбка превратилась в смех; комната вся замерцала, словно авантюрин на солнце, а шторы заколыхались ещё сильней.

— Я тоже рада вас видеть, — не без труда выдавила Леви, испытывая тошнотворную робость. — Хорошо, что вы услышали…

— Как будто у меня был выбор! Мне пришлось бы прийти, даже если бы ты не позвала. Но я рад, что смогу тебя поздравить раньше всех.

— С чем это?

— С пробуждением, разумеется! Первая магия, сотворённая сознательно, навсегда закрывает дверь в прошлую жизнь.

— Нет! Я же не умею! И мне запрещено, ведь если я сделаю такое до Инициации, меня не примут в Ассоциацию…

— Ничего себе. — Кроцелл поднял бровь, обретая, наконец, сходство с живым человеком. — «Не умею» — говорит мне та, что украла мелодию Герцога и спела её собственному жилищу. Я, между прочим, очень берегу тайну моей музыки от вас, алчных магов! И мог ли я ожидать, что ты так легко её запомнишь? Кто же подготовил к ней твой разум, хотел бы я знать?

— Не сердитесь на меня, — сказала Леви, чувствуя себя очень несчастной. — Я просто… я тоже музыкант… Мне это несложно, на самом деле, и я подумала, что если вспомнить мелодию во время медитации, будет легче… Она вчера очень помогла мне заснуть.

— Я не сержусь, я лишь полон интереса. Моя музыка и раньше звучала среди смертных, и последствия всегда бывали… разными. Вы действительно можете многое из неё извлечь. Даже больше, чем я сам, ибо — знаешь ты или нет — Герцоги лишены власти над материальным миром.

— И что же… что именно я сделала?

— Создала место силы. Эта мелодия очищает и упорядочивает пространство вокруг своего источника, а ещё прокладывает путь для того, что вы зовёте lumen naturae. Твоей милостью здесь родится озеро силы, и ты сможешь черпать из него столько, сколько способна воспринять.

Леви зажала себе рот обеими руками, но это не помогло: внезапные рыдания разодрали ей горло изнутри, смешиваясь с кашлем.

— Но что мне теперь делать… у меня даже меди нет, я совсем не знаю, как управлять силой…

— Положим, без меди можно и обойтись. — При этих словах зрачки Кроцелла ярко блеснули. — Это изобретение ваших практиков на многие тысячи лет младше, чем сама магия.

— Но если кто-то узнает, что я… я ведь не хотела такого… — Леви опустилась прямо на пол: ей становилось по-настоящему дурно.

— Не понимаю твоих терзаний. — Герцог расщедрился на пожатие плечами. — Как будто в этом есть твоя вина. Наставники Ассоциации выбрали такой странный метод обучения, им и пожинать его плоды.

— Ассоциация уже исключала тех, кто нарушил правила…

— Так зачем она тебе?

Тут свершилось то, что казалось Леви невозможным: Кроцелл поднялся с кресла и подошёл к ней. Коса продолжала тянуться за ним из сияющего зеркала.

— Зачем она? — повторил он, наклоняясь и протягивая ей узкую руку. — Я не могу управлять материальным миром, но могу найти гораздо более мудрых учителей, если ты захочешь. И я просто обязан это сделать по условиям договора с Рэйен. Почему Ассоциация так важна для вас обеих, не понимаю?..

Леви приняла руку и ощутила на своём запястье крепкую хватку прохладных, чуть наэлектризованных пальцев Герцога. Тот легко поднял её и подсадил на стол — совсем как ребёнка, нуждающегося в утешении. Вблизи лицо Кроцелла утратило большую часть своей пугающей неподвижности и могло бы сойти за человеческое, если бы не чёрно-синие глаза безо всякого намёка на зрачки.

Странно, послушница помнила их жёлтыми…

— Как же ты похожа на мать, Леви. — Пространство еле слышно звенело, отзываясь на улыбку Герцога. — Я хочу помочь, и сделал бы это, даже если бы договора не существовало. Если бы другие… из моего племени узнали, они бы здорово посмеялись.

— А маме вы тоже… помогали?

— Да. Но она отказалась покинуть вашу Ассоциацию, хотя я… — Кроцелл отвёл взгляд от Леви, затем сделал несколько шагов назад и скрестил руки на груди, — хотя я просил её об этом.

Происходящее окончательно привело послушницу в недоумение. Герцог явно умалчивал о многом, но она не чувствовала ни малейшей тревоги.

— Почему она отказалась?

— Не знаю. Думаю, что она… верила в Ассоциацию больше, чем это сборище того заслуживает. А у меня не было и нет права настаивать. — Кроцелл усмехнулся и вытянул прядь из своей тугой косы, попутно извлекая из воздуха очень тонкий нож, похожий на скальпель.

Леви зачарованно наблюдала за тем, как острый свет лезвия соприкасается с мягким мерцанием локона. Отделив от сияющего снопа один-единственный золотой луч, Герцог опять подошёл к ней.

— Протяни руку.

Послушница повиновалась, и прядь обвилась вокруг её запястья, будто тёплая ящерица.

— Чтобы ни хаос, ни видения не могли обрести власть над твоим разумом, — Леви показалось, что голос Герцога при этих словах чуть дрогнул, — чтобы твою волю не могли подчинить ни люди, ни духи… прими от меня этот Дар. Он позволит тебе отличать ложь от правды, даже если сам говорящий был обманут. Ты не будешь игрушкой для хитрецов.

— Спасибо…

— Поблагодаришь, когда тебе это действительно поможет.

Кроцелл вернулся в кресло и с невинным видом достал из-под него свою скрипку, словно привык прятать её именно там.

— А теперь — запоминай хорошенько. Это мелодия талых вод, она скрывала мою печать от глаз магов. Призови её в своё жилище, когда проснёшься, и она рассеет лишнюю силу.

Меркнущее свечение в воздухе смешалось с журчащей музыкой и устремилось прямо в сердце, нежно врачуя следы от ледяных молний. Послушница закрыла глаза, позволив мелодии свободно струиться по телу, и время растворилось вместе с окружающей реальностью, этой зыбкой реальностью ещё одного сна.