Ну и чёрт с ним. Я хочу курить, в конце концов.

«Смотри, Леви, это Туманность Андромеды…».

Воздух мягко толкнулся в крылья снизу; поток уходил наверх. Облака закручивались в подобие огромной флейты, сквозь которую тёк поющий ветер с крошечными искрами, тающими от случайного взгляда. Становилось холоднее, и Леви чувствовала, что начинает уставать. Странно… как можно ощутить физическое утомление там, где у тебя нет тела? Что, если это просто плохая привычка?

Искры неожиданно сбились в шепчущий рой и на несколько мгновений лишили послушницу возможности видеть путь. Ещё немного — и облачная флейта закончилась, вновь открыв для Леви чистый небосвод и горную цепь, будто набросанную жёстким карандашом на белом листе. Прямо над спокойным снегом, посреди звёздного ковра, разворачивалась ослепительная спираль с бледно-голубыми рукавами и нежно теплеющим центром.

«Туманность Андромеды находится ближе всего к Млечному Пути… по меркам Вселенной, конечно, — усмехалась Рэйен Дим на самой грани слуха. — Нет, милая, тебе туда никогда не попасть. Мы до Луны-то едва дотронулись».

Здесь пересекались дороги множества ветров. Горная цепь то казалась Леви такой близкой, что стоило лишь протянуть руку, то почти недостижимой. Каждый новый взмах крыльев давался труднее — воздух будто густел. Появилось жужжащее чувство некоего предупреждения, говорившее, что угловатая линия снегов очерчивает недоступную для перехода границу.

Сбиваясь с дыхания и прижимая к себе скрипку леденеющими руками, послушница задалась вопросом, не потеряла ли она путь. Звёзды над головой всё ещё не особенно походили на привычную картину земного неба. Холодный свет и графитный мрак смыкались в пространстве, будто руки двух людей, и переплетались так тесно, словно эти руки принадлежали влюблённым.

Леви напрягла слух и начала плавно снижаться, сопротивляясь бормотанию страха, которое почему-то доносилось снаружи, а не изнутри. Очевидно, что в Ноо любые законы сходят с ума, и у неё нет иных ориентиров, кроме собственных ощущений. Если её тело — или то, что здесь им является — требует отдыха, лучше к нему прислушаться.

Внизу колыхалась дымка не столь плотная, как в недавно покинутом мире множества лун. Причудливый туман обнимал холмы, которые становились всё выше по мере приближения к горам. Оглушительная тишина подсказывала, что местность пустынна, но послушница сомневалась: можно ли ей доверять? В конце концов, она сама владела приёмом, позволяющим легко спрятаться даже от очень острого чутья, и кто скажет, нет ли в этих странных местах сущностей, умеющих нечто подобное?

Глупо бояться неизвестности, когда всё вокруг — она… и всё же Леви чувствовала, что сейчас предпочла бы тревожные ритмы молчанию посеребрённых холмов.

По мере снижения лететь становилось всё проще — воздушное буйство стихало. Сквозь дымку то здесь, то там прорывались верхушки странных деревьев с плавными ветвями и трепещущими лиловыми кронами; и если в мире снов растёт лес, в нём должен кто-то обитать. Разве Кроцелл не говорил, что Ноо — дом для многих духов?

Успокоившийся воздух вдруг наполнился отчётливым запахом хвои, хотя деревья не походили ни на ели, ни на сосны. Дрожа от холода и волнения, Леви в который раз за полёт вспомнила о Нетусе. Отчего-то она испытывала твёрдую уверенность в том, что он не погиб, и она легко сумеет его отыскать, как только нащупает дорогу назад…

Но вдруг это ошибка, и на самом деле ей не к кому больше возвращаться? А если заблудиться среди деревьев с тёмно-лавандовыми стволами — это лучшее, что ей осталось?

Земля приближалась, и можно было различить, что ветви переплетаются очень тесно, почти образовывая крышу. Весь лес походил на ковёр из огромных и необыкновенно крепких лиан — некоторые участки росли настолько плотно, что туман едва просачивался внутрь, предпочитая колебаться на самой их границе. Тишина начала распадаться на отдельные трели и фразы, что немного успокоило послушницу — мелодии звучали просто и незатейливо, не перебивая друг друга. В дымке мелькнула и тут же пропала цепочка лазурных огоньков.

Как там говорил Танцор — духи понимают лишь один язык, да? Надо держать это в уме…

Маховое перо зацепило туманный протуберанец, и тот растаял. Здесь было гораздо теплей, чем наверху, и Леви почувствовала себя лучше; зачем-то набрав полную грудь влажного воздуха, она нырнула в пелену.

Ноги коснулись мягкой травы, но устоять не вышло. Послушница обрушилась на землю лицом вниз и засмеялась от собственной неловкости. Звук смеха запрыгал по плоским камням, будто невидимый зверёк, и затих где-то в отдалении.

Крылья были тяжелы. Леви почему-то ожидала, что её спина сразу же заболит, но пока что раздавшиеся лопатки спокойно несли выпавший на их долю груз. Послушница осознавала: достаточно лишь напрячь волю, и крылья исчезнут, но здесь может быть опасно, а по воздуху сбежать гораздо проще…

Извилистые, почти стелющиеся по земле стволы проступали из дымки совсем невдалеке. Леви направилась к ним, прислушиваясь к тихому перебору струн, который будто бы исходил от коры. Он напоминал звучание кельтской арфы, и Леви поняла: каждое дерево — это отдельная нота, вплетающаяся в музыку в нужный момент.

Прижав крылья к спине, послушница зашагала к роще. То здесь, то там из травы выступали серебристые осколки камня, напоминавшего обломки мрамора. Когда Леви поняла, что они движутся, дюйм за дюймом сокращая расстояние между друг другом, то даже не удивилась.

То, что перемещалось по стволам от изгиба к изгибу, сначала показалось Леви странными бликами света, но каждое зеленоватое пятно обладало собственной нотой — и, значит, жизнью. Когда послушница приблизилась, то сумела разглядеть, что ползучий свет состоял из множества мерцающих икринок, заключённых в тонкую и прозрачную плёнку.

Леви поднесла ладонь к одному из этих существ на ближайшем стволе, но не дотронулась. Скользя под пальцами, оно изгибалось, чтобы не соприкоснуться с ними — значит, чувствовало её присутствие.

Отдёрнув руку, послушница машинально вытерла её о джинсы и встряхнулась. Если позволить удивлению поглотить себя здесь, можно совсем расклеиться. Следовало найти место для отдыха.

— Жаль, что не у кого дорогу спросить, — вслух посетовала Леви, взбираясь на чуть качающийся ствол.

Туманность Андромеды — или какая-то другая галактика, возможно, не имевшая названия — раскручивала свои рукава где-то высоко над линией тумана, гор и даже воздуха. Леви следила за вальсирующими движениями её спирали и мучительно старалась услышать верное направление.

Существа из световых икринок безразлично огибали сжавшуюся в комок послушницу, а внизу, у самых корней, осколки мрамора играли в прятки. Цепь тёмных фигур, похожих на бейсбольные биты, пронзила рощу и исчезла в тумане, оставив след из неразборчивых шепотков, эфемерных, точно болотные огни. Никому из здешних обитателей не было никакого дела до Леви — судя по всему, они относились к ней, как к ещё одному духу.

Почему ей не удаётся отыскать путь? Разве связь с собственным телом не должна помогать? Какую музыку нужно расслышать, чтобы звёздная карта над головой, наконец, изменилась?

Нельзя поддаваться ни страху, ни удивлению… Нужно хранить Тишину. Пока внутри Леви царит покой, Ноо не сможет наложить на неё лапы.

Мерные ритмы сплетались вокруг и проходили сквозь послушницу, словно её не существовало. Один из них, бежавший откуда-то с вершины холма, особенно выделялся тем, что был ниже на целую октаву и быстрее: здешние мелодии звучала adagio(3), а этот упорно держал allegro(4), иногда оживляясь ещё больше и рассыпаясь дробными перестуками. У Леви возникло ощущение, что движущиеся камни тоже его слышат и здорово пугаются ускорений; часть из них пряталась под корни на самых быстрых моментах.

Через некоторое время стало ясно, что у низкого ритма есть ещё одна особенность — он звучал твёрдо, тогда как музыкальные фразы остального мира гасли и менялись ежеминутно. Леви ощутила любопытство: Танцор говорил, что духи не любят постоянства и, следовательно, то, что рождало этот ритм, было чем-то иным.