Обмен взглядами длился несколько секунд, пока расстояние между нами сокращалось. И вот мы совсем близко, я различаю оттенок её помады, а она предсказуемо роняет сумочку. Я принимаю правила игры, наклоняюсь, а она точно рассчитывает время так, чтобы на чёрном кожаном ремешке наши руки встретились. Следом за ними окончательно встречаются и глаза. Интересно, сколько карат в этих двух изумрудах?

— Спасибо. — Девушка улыбается мне.

Я смотрю на её ресницы, а потом — на медные серьги с перламутром. Чёрт, в ней есть что-то знакомое, но вспомнить не получается…

— Мы встречались раньше? — говорю, что думаю. У меня с чувством такта везде одинаково плохо, флирт — не исключение.

Девушка слегка отстраняется и смеётся.

— Все возможно. Но я бы вас запомнила, так что вряд ли.

О, Яхве, как банально. Но с каждой секундой её лицо выглядит всё более знакомым, а память подводит… Я щурюсь, и её глаза вдруг становятся ближе. Какая зелень! Непроизвольно сглатываю и чувствую, как начинают сказываться последствия воздержания. Чёрт, неловко.

Я её видел, это точно, но где же… Где…

— Как вас зовут, галантный джентльмен? — Зелень искрится смехом.

Я открываю рот, и тут по очкам бежит тепло, а медная цепочка под рубашкой врезается в тело так внезапно и остро, что я не успеваю среагировать и чертыхаюсь.

— Всё в порядке? — На лице незнакомки изображается очень искреннее беспокойство, она тянет руку к моей щеке, и за пару мгновений по мере приближения её пальцев металлическая оправа очков раскаляется до состояния пыточного прута.

— Ох, простите… — Я улыбаюсь и медленно, очень медленно отвожу её руку. — Мне нужно идти. Вспомнил о срочных делах.

На мгновение в глазах становится темно, я почти падаю, но со стороны этого незаметно — я привык. Моё тело меня не подведёт, чары не смогут полностью отключить сознание. Спасибо за тренировки, бабушка. Спасибо…

Я обнаруживаю себя идущим по тротуару быстрым шагом. Борюсь с желанием оглянуться. Она там, и я ощущаю, как увеличивается расстояние между нами — по угасанию тепла в амулетах. Я точно где-то её видел, но подумаю об этом, когда буду в мотеле — там есть кое-какая дополнительная защита.

И она специально сняла хронометры. Чёрт возьми, так со мной в этом городе обращаться ещё не пытались. Что ей было нужно?

Сейчас она ничего не будет делать. Не дура, наверное — поняла, что я её раскусил. Но, значит, теперь те, кто её послал, поймут, что голыми руками меня не взять. Может, этого они и хотели — прощупать Нетуса, оценить, на что он способен?

Тротуар под моими ногами летел все быстрее. Я чувствовал, как проясняется мой атакованный чарами мозг, как холодеет медь на теле… И как занимается в груди острое, яростное торжество.

Три года без единой зацепки. Уйма времени, потраченного впустую. Но я всё-таки им надоел. Надоел достаточно, чтобы они перешли от игнорирования к действиям. И это значит, что я рано или поздно смогу до них добраться. А пока подожду их следующего хода.

Когда знаешь, чего ждать, ожидание даётся гораздо легче.

Вечер выдался сырой и до краёв наполненный густым туманом. Весь день шёл дождь, и Леви сильно промочила ноги, вылезая из такси: водитель неудачно остановился прямо у обширной лужи, а потом ещё и окатил её, уезжая. Прекрасное завершение и без того нервного понедельника: мисс Клинг была сегодня в таком чёрном настроении, что рычала на Леви весь день.

Молодая послушница огляделась, ёжась и дрожа. Водитель отказался высаживать её у самого бара, и теперь становилось ясно, почему: на освещение улицы Линча градостроители поскупились. С каждой секундой она выцветала и погружалась в зловещий сумрак, который яркая вывеска «Джейлбрейка» только усиливала. Леви всерьёз засомневалась, что сумеет поймать такси до общежития после встречи с Бельторном.

И что только заставило её приехать? Она ведь отказала ему тогда, в парке. Должно быть, Нетус и не ждёт, а значит, ей предстоит в одиночестве бродить среди тёмных переулков и обшарпанных кирпичных стен…

Из «Джейлбрейка» доносился низкий, рокочущий шум, который никак не добавлял желания приближаться к бару. Почему именно здесь? Неужели в этом заведении удобно вести серьёзные разговоры?

Злясь одновременно на беспечного Нетуса и своё любопытство, Леви направилась в сторону резко мерцающей вывески. От чередования кислотно-зелёных и болезненно-красных вспышек заслезились глаза. Как же хорошо, что улица пуста, и никто не может увидеть её в таком жутком месте. Если бы она сейчас попалась на глаза и без того разозлённой наставнице…

Слева от бара тянулось молчаливое двухэтажное здание, выглядевшее заброшенным, а справа из-за покосившихся домов сквозь мглу тумана проглядывал лес. Леви осознала, что находится на самой окраине Трипл Спайкс, и от этого ей стало ещё холоднее. И почему она забыла о пальто? Джинсовая курточка совсем не грела…

По мере её приближения к бару шум нарастал, и она уже различала в нём смех и голоса — то визгливые, то низкие и злые, а то и всё вместе. Неужели ей придётся войти внутрь?

— Мисс Дим! — Нетус окликнул её слева. Послушница различила его силуэт под одним из мёртвых фонарей у двухэтажки. Это была первая их встреча, которой она обрадовалась: уж лучше сомнительная компания, чем полное одиночество в таком месте.

— Мы вроде перешли на «ты», — нервно напомнила Леви, когда они поравнялись друг с другом. — Будь, пожалуйста, последователен.

Нетус тихо рассмеялся. Его смех, резко контрастировавший с окружившей их мрачностью, звучал приятно, и послушница едва не улыбнулась в ответ, одёрнув себя в последнюю секунду.

— Как скажешь. Спасибо, что пришла. И извини, я не включил голову вовремя: здесь тебе делать нечего. Пойдём отсюда, поищем какое-нибудь кафе потеплей.

— Это хорошая идея, — пробормотала Леви, стуча зубами. Несмотря на то, что её ноги уже серьёзно мёрзли, «Джейлбрейк» не стал казаться привлекательней.

Нетус окинул её насмешливым взглядом:

— Ну, ты б ещё купальник надела в такую-то погоду.

Леви мгновенно вспыхнула, но сочла за лучшее промолчать. Ужасно хотелось придумать какой-нибудь колкий ответ, но этим умением послушница никогда не владела.

Они направились прочь от резкого мерцания «Джейлбрейка» в сторону соседней улицы, и послушница с облегчением увидела за углом двухэтажки первый работающий фонарь. Почему-то свет прочно ассоциировался у неё с ощущением безопасности и спокойствием, будто все неприятности в мире — только от вампиров, сгорающих в его лучах.

— Так что за книги тебе нужны? — спросила Леви у Бельторна, который напоминал большого встревоженного хорька. — Ты уверен, что у меня будет к ним доступ?

— Когда я готовился к Инициации, — ответил Нетус, озираясь, — это не было особенной проблемой. Видишь ли, Ассоциация совершенно справедливо уверена, что зелёный новичок ни черта не поймёт в них, даже если и откроет случайно. Ты же знаешь легенду про запретный плод?

— Допустим.

— Ну вот. Зачем давать неопытным ученикам лишний повод для интереса к потаённым вещам? В нашей среде запрет чаще всего означает что-то стоящее, — на этих словах Бельторн не сдержал усмешки.

— Не для всех, — буркнула Леви. — Мне бы и в голову не пришло.

— Правда? Тогда как ты тут очутилась?

Леви открыла рот, чтобы ответить, но тут Нетус резко шикнул на неё и сделал знак молчать, а сам принялся всматриваться в совсем уже сгустившийся сумрак. Послушнице вдруг показалось, что на его очках играют странные отблески.

— Так, — тихо проговорил Бельторн спустя несколько секунд, — идём. Живо.

Они быстро двинулись к освещённому переулку, но надежды Леви на безопасность блёкли с каждым шагом. Фонарь оказался предателем: подманил их к себе и выпустил в свой серо-жёлтый конус два широких тёмных силуэта. Леви глупо ахнула, а Нетус стремительно развернулся и выругался сквозь зубы: шаги уже слышались и позади них.