Но мама снова покачала головой.

– Не любишь. Ведь ты умерла, Лиза. Ты причинила мне столько боли.

Голубые мамины глаза подернулись сероватой дымкой. Она вдруг вцепилась в мое плечо.

– Ты умерла, Лиза. Слышишь? Ты меня совсем не любишь!

Я попыталась вырваться, но мама крепко держала меня и кричала, меняясь в лице: «Ты умерла, слышишь? Слышишь?!»

– Эй, парень! Слышишь?

Дернувшись, я очнулась и тут же попыталась вскочить на ноги. Кто-то усердно меня тормошил.

– Просыпайся. Приехали, – недовольно проворчал Гастус. – Авэль. Будь он неладен.

Протерев глаза, я попыталась разглядеть хоть что-то. Утро было хмурым, даже солнце еще толком не проснулось. Чего уж говорить обо мне?

– Мы ведь еще далеко, – перевалилась я через перила, вглядываясь в малюсенькую зеленую точку на горизонте.

– Мы не станем входить в Уноэссо, это слишком опасно. Видишь те горы? – ткнул пальцем Гастус вдаль. – Они защищают остров. Перебраться через них можно лишь минуя тот узкий пролив, называемый «вратами». Но Уноэссо бушует, и если «Рыбень» напорется на камни… – моряк цвиркнул сквозь зубы, – пиши пропало. Так что ты уж сам как-нибудь дальше.

Понятно. Гастус не мог позволить себе рисковать своим кораблем и командой ради меня.

Отлично утро началось. Я уныло поглядела в море.

Подле корабля оно было спокойным, не волновалось. Зато вдали, за узким, окруженным острыми серыми камнями проливом вода словно кипела. Даже цвет у нее то и дело менялся! Становился то алым, то нежно лиловым, то вообще темнел до пугающей черноты.

– Но не вплавь же мне пускаться! – взмолилась я, глядя как команда «Рыбня» в полном составе, зевая и потягиваясь, высыпала на палубу. – А лодки у вас случайно нет?

Гастус лишь плечами пожал.

– Есть. Но не отдам же я ее тебе просто так.

– Тогда продайте! – бросилась я к своему мешку. – У меня тут два золотых гарто и один серебряный… еще пара медяков есть!

Глаза у Дерга жадно заблестели при виде монет. Но Гастус не проявил никакой заинтересованности.

– Хорошо, – просто отозвался он. – Золотой и лодка твоя.

– Капитан! – возмутился Дерг.

– Новую лодку можно и за три серебряника соорудить. Так что мы даже в выигрыше остаемся. Давайте парни, – скомандовал моряк, – спускаем лодку и отправляемся дальше! Некогда болтать.

Лысый глянул, как я прячу оставшиеся деньги в суму, и потопал вместе с Колином и Треном выполнять приказ. Только Икар забеспокоился. Кок забавно сложил ручки на животе и спросил:

– А почему мы высаживаем Авана посреди моря?

Но Гастус ему не ответил. Сделал вид, что не слышит. Я тоже поспешила убраться подальше от Икара. Лишние вопросы мне ни к чему.

Немного погодя, я забралась в лодку, и Колин с Дергом принялись аккуратно спускать ее на воду. Я все беспокоилась, что они нарочно опрокинут меня, но напрасно. Авторитет капитана был непоколебим, и раз он поручился за меня, значит, и вредить мне никто больше не смел.

– Надо было побольше взять с пацана, – проворчал Дерг, осторожно приспуская канат. – Он же и знать не знает, сколько новая лодка стоит. Прогадали вы, кэп.

Гастус на это ничего не ответил, только нахмурился.

Оказавшись на воде, я уселась в лодке поудобнее и принялась, неумело подгребая веслами, двигаться к острову.

Бросив прощальный взгляд на «Рыбня», я кивнула Икару, неловко махнувшему мне рукой. Остальные члены команды уже давно отошли от борта, вернулись к своим делам, и только кок еще долго, с нескрываемым беспокойством глядел мне вслед.

***

Грести оказалось тяжело. То и дело приходилось оборачиваться, чтобы проверить, не сбилась ли с курса.

– Да сколько еще плыть-то? – ругалась я.

На деле же даже еще не вошла в воды Единого моря. Хотя, по правде говоря, мне в них и входить-то не шибко хотелось. Страшно. Таких странных волн я еще никогда не видела.

«Не справлюсь с лодчонкой, и перевернусь, – со страхом думала я. – Как говорится, сон в руку!»

Грести я тут же перестала и в ужасе сглотнула. Вспомнилось, как мама во сне обвиняла меня в моей же смерти.

– Ну нет! – вскочила я и пересела лицом к острову. – К черту этот Авэль! К черту все! Я хочу домой! Вернусь на «Рыбень», а там уже решу, что делать дальше, – и изо всех сил налегла на весла.

Вот только догнать быстроходное судно Гастуса, разумеется, мне было не под силу.

Окончательно выбившись из сил, я вскочила на ноги и принялась кричать и размахивать руками, чтобы меня заметили и вернулись. Безуспешно. «Рыбень» с натянутыми от ветра парусами удалялся и удалялся, и вскоре вовсе стал похож на точку.

– Э-эй! – заорала я от отчаяния, срывая горло. – Кто-нибудь! Помогите!

Вокруг только вода.

Меня охватил панический ужас. Наверное, подобное чувство знакомо клаустрофобам. Вот только я задыхалась от необъятности.

– Кто-нибудь, – стонала я, обхватив голову руками и обливаясь крокодильими слезами. – Сорес, – вдруг прошептала я, – помогите…

Но небеса не разверзлись, и бог морока и тени не соизволил спуститься ко мне.

Осознав, что помощи ждать неоткуда, я решительно вытерла слезы и ухватилась за весла.

– Да черта с два я сдамся так просто!

Гребла я яростно, понапрасну расходуя силы на резкие рывки и толчки. Пыхтела и сопела. Но все же значительно приблизилась к черте, где заканчивалось море Атайи и начиналось Единое море.

Замерев в лодке, я на секунду вновь передумала плыть на остров, но вода вдруг словно ручей понесла меня вперед. Уноэссо засасывало воды моря человеческой богини во врата меж острых камней!

Я судорожно начала грести в обратную сторону, но течение оказалось чересчур сильным, чтобы я могла ему противостоять.

–Нет… Пожалуйста, нет! – прошептала я, несясь в цветастый водоворот, словно на моторной лодке.

Все что мне оставалось – это зажмуриться от страха и, отпустив весла, в отчаянии молиться.

***

Ветер, свистящий в ушах от скорости, в одночасье стих.

Я приоткрыла один глаз, а затем и второй. Моя лодочка мерно покачивалась на волнах.

Оглянувшись, я увидела совершенно спокойное Единое море. Гладкое, как стекло. Будто и не пенилось пару секунд назад вовсе!

– Что за чертовщина, – прошептала онемевшими от испуга губами. – Неужели… откликнулся? – задрала я голову к небу.

Мысленно на все лады восхваляя Сореса, я принялась грести дальше. Правда весло осталось только одно. И если по первости боевой настрой помогал сражаться с водной стихией, то, как только он угас, а его заменила усталость, я вновь опустила руки.

Да и не мудрено. Вокруг была только вода. Тонны воды!

Солнечные блики слепили, отражаясь от словно в миг остекленевшей глади. Волны легонько баюкали лодку, и мозг совершенно перестал воспринимать реальность происходящего.

– Плыть! Я должна плыть! – шептала я, вяло подгребая то с одного борта, то с другого. – И Велора спасу, и домой вернусь. Вот только сейчас бы мне доплыть…

Солнце уже клонилось к закату, когда берег приблизился ровно настолько, чтобы можно было отчетливо видеть деревья и кусты, пышной зеленой пеной покрывающие заветный остров.

Проверив веслом глубину, я выпрыгнула из лодки. Вода доставала мне чуть выше середины бедра, но я упорно брела, волоча за собой лодчонку.

Оказавшись наконец на берегу, я без сил повалилась на песок.

Изнуренная голодом, морской болезнью и отсутствием нормального сна я хотела только одного: лежать. Лежать и не шевелиться. Но волны поволокли лодку обратно в морские объятья.

Я охнула и на трясущихся ногах вновь забралась в воду. Ухватила лодку за борт и, вопреки здравому смыслу, опять поволокла на берег. Почему я просто-напросто не забрала свои вещи и не отпустила ее в свободное плавание? Не знаю.

Наверное, слишком устала, и голова совсем не хотела соображать. Действовали лишь инстинкты.

«Останешься без лодки – пропадешь!» – настоятельно сказала я сама себе и, лишившись чувств, ничком повалилась на прогретый за день песок.