Отец смущенно заулыбался.

– Ну мало ли где сейчас молодежь работает, – попытался оправдаться он. – Учеба учебой, а трудятся, где придется.

– Это верно, – оживилась я, воодушевленная поддержкой брата. – Но мне повезло. Правда, я пока одним из рядовых трудяг побуду… Деньги небольшие, зато есть возможность познакомиться с интересными и полезными людьми.

Отец продолжал согласно кивать и улыбаться. Ложь выходила невероятно убедительной! Я даже сама на секунду поверила, что мои мечты чудом сбылись, и я через пару-тройку лет стану крутым именитым журналистом.

– Ну, раз так, я очень рад за тебя, – потрепал меня отец широкой ладонью по голове. – А когда уезжаешь?

– Завтра. В деревнях и весях работать будем… ой, – глаза отца округлились, а я деловито махнула рукой, – пап, там масштабнейший проект затевают! Что-то вроде: «Есть ли жизнь в глуши».

– Жутко интересно! – таращился на меня вовсю Ярослав с открытым ртом. – Я даже тебе немного завидую, Лизка.

Я счастливо улыбалась направо и налево, хотя на душе кошки скребли. Все-таки нет лжи во спасение. Вернее есть, но спасает она лишь чужую душу.

«А как же своя? Что спасет свою?» – терзалась вопросом я, снова вернувшись к ужину.

Видимо, ложь и в Африке ложь. Какими бы чистыми не были помыслы, душу она тяготит как мешок камней.

Поужинав и дождавшись, пока все разойдутся, я вымыла посуду, и отправилась к себе. Из-за полуприкрытой двери родительской спальни доносился бубнеж отца и взволнованные восклицания мамы. Я остановилась на секунду, прислушалась. Похоже, папа уже делился с мамой радостной вестью.

– Лиззи! – мама выскочила мне навстречу, на ходу запахнув легкий халатик. – Ты работу получила? Почему мне не сообщила? И куда же ты собралась? Какая еще жизнь в глуши? Там же даже связи, наверное, нет!

Лавина вопросов погребла меня под собой! Я растерялась, не зная с чего начать.

– Это масштабный проект, а я могу стать его пусть и маленькой, но частью, – непринужденно улыбнулась я, вспомнив заготовленные Яриком фразы. – А в быту я неприхотлива, ты знаешь.

Только маму моя напускная беспечность не  успокоила. Она продолжала кутаться в халат и с тревогой смотрела на меня.

– Да все в порядке будет, мам!

– Ты почему раньше мне ничего не рассказала? – взвилась матушка. – Такие вопросы не решаются с бухты-барахты!

Отец выплыл из спальни и встал за маминой спиной, обнял ее за плечи, словно успокаивая.

– Я давно отправила свое резюме… и лишь на этой неделе мне сообщили, что хотели бы со мной поработать. Вчера я была на собеседовании, потому так поздно вернулась домой. А не рассказала вам раньше, потому что боялась, что все сорвется и мне вновь придется стыдиться своей несостоятельности, – я опустила глаза. – Я ведь без того у вас на шее сижу уже полгода.

Папа настоятельно зашептал, наклонившись к маме.

– Марина, ну позволь ты ребенку самостоятельность проявить.

Мама шумно выдохнула и нахмурилась. Размышляла.

– Как-то это все… странно, что ли, – протянула она. – Лиза, я не уверена, что это правда. Либо тебя обманывают и тогда тебе ехать за тридевять земель попросту опасно. Ты же хрупкая девушка! Мало ли что там с тобой могут сделать? Либо обманываешь ты и...

Я попыталась изобразить обиду вперемешку с удивлением.

– Обманываю? Ты о чем? Разве мне не могла улыбнуться удача, наконец?

– Могла, – согласилась мама. – Но так попросту не бывает, чтобы человека без опыта работы, едва окончившего учебу, сразу же взяли участвовать в крупном проекте!

Папа нахмурился и затоптался. Похоже, его тоже начали одолевать сомнения. Черт побери, да неужели все сорвется?

– Я говорю правду! Можете у Ярослава спросить, он своими ушами слышал, как мне позвонили с предложением, – я трясущейся рукой указала на дверь брата.

Взгляд мамы сразу изменился. Похоже, план Ярослава сработал: наша выдуманная война и впрямь произвела тот эффект, на который и была рассчитана. Мама верила, что прикрывать меня Ярославу попросту ни к чему.

– Послушайте, если я сейчас откажусь, – я внутренне затряслась и сделала небольшой шажок к родителям, – всю жизнь буду жалеть. Я должна попробовать! Должна справиться с собой и своими страхами! Должна повзрослеть и начать строить свою жизнь сама!

Речь шла о вымышленной поездке в глушь, или же я говорила об Иппоре… Сложно сказать. Да и велика ли разница?

– Ну не знаю, – мама испытующе поглядела на отца.

Он пожал плечами, мол: «Пусть попробует!», и мама, похоже, сдалась. Плечи у нее печально опустились, и она кивнула.

– Спасибо! – я подскочила к ней и чмокнула в щеку. – Мам, ты самая замечательная! Спасибо!

– Ага, – усмехнувшись, обреченно махнула рукой мама. – Когда уезжаешь-то?

– Завтра утром, – я еще раз обняла ее, но на сей раз крепче. – Не грусти! Я вернусь. Обещаю!

Обняв отца и, пожелав родителям доброй ночи, я пырнула в свою комнату и с тяжелым сердцем заперла дверь.

Завтра будет насыщенный день. Нужно встать пораньше, заказать такси и уехать. Не в аэропорт, нет.

Наш с Ярославом план заключался в следующем: я уезжаю утром, снимаю номер в гостинице и просто до вечера жду брата, периодически отзваниваясь маме. Мол, у нас пересадка, летим нормально, все в порядке, не волнуйся.

Остальная часть плана Ярослава мне была до сих пор неизвестна. И это тревожило все больше.

– Просто жди меня и не высовывайся, – обняв меня, с важным лицом прошептал брат.

Я едва заметно кивнула.

– Пока мам, пока пап! – непринужденно махнула рукой и закинула за спину рюкзак.

Мама стояла, прижав руки к груди. Ее светлые глаза были переполнены грустью и тревогой. Чувствует, что дело нечисто?

Прогоняя дурные мысли, я скоро сбежала по лестнице, еще раз помахала родителям, глядящим теперь на меня с балкона. Забралась в такси.

– Едем, – кивнула водителю, глазеющему на меня через зеркало заднего вида, и машина плавно стронулась с места.

***

Наверное, сложно представить нечто более утомительное, чем ожидание. Мне казалось, день тянется бесконечно. Я маялась от скуки и слонялась по комнатке, то и дело бросая взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбе.

– Гр-р-р, – прорычала, упав на кровать и уткнувшись лицом в пуховую подушку.

Через минуту-другую дышать стало тяжело. Пришлось перевернуться на спину и уставиться в желтоватый потолок.

Меня раздражало все: начиная от глупых дневных передач по телевизору и заканчивая мерным и занудным тиканьем часов. И если с первым я могла справиться, просто выключив телевизор, то со вторым возникла проблема.

– А-р-р-р, – снова простонала я, перевернувшись набок и накрыв голову подушкой.

Тиканье тут же стихло, и я удовлетворенно прикрыла глаза. Пролежав так, наверное, с час или два, я все-таки задремала. Бессонные ночи, как ни крути, а взяли свое.

Разбудил меня, как ни странно, не телефонный звонок, а все то же настойчивое тиканье. Не отойдя еще от дремы, я схватила будильник и нервным рывком вытащила батарейку. Швырнув ее и часы обратно на тумбу, вновь улеглась, но сна и след простыл.

Негодуя, я встала и, встряхнув тяжелой ото сна головой, раздвинула легкие синтетические шторы. За окном успело стемнеть. Тучи плотной ватной пеленой застелили небо.

– Вот только дождя мне не хватало, – пробурчала я, открыв окно и высунувшись наружу. Подставила лицо прохладному вечернему ветерку.

Погода, словно назло, тут же отозвалась. Первая холодная капелька, сорвавшись с небес, угодила мне прямо в лоб!

Я вздрогнула. Просто замечательно! Буду шляться по ночному лесу в поисках Сореса по колено в грязи. Незабываемо!

Дождь, будто чуя мое недовольство, припустил сильнее. Я рывком захлопнула окно и вернулась к постели.

Покопавшись в рюкзаке, достала листок, на котором мы с Ярославом составили список самых важных вопросов. Их мне следовало задать Соресу, прежде чем он переправит меня в другой мир. Вот только брать шпаргалку с собой брат не советовал, мол, пусть все думают, что я попала на Иппор случайно. Так безопаснее.