— Начнём с того, что я пока не планирую умирать. По крайней мере пока не оживлю её.

Мистер Глауб немного помрачнел.

— Что с вами, профессор?

— Когда я умру, они меня реанимируют. Они способны на это.

Эта истина отрезвила меня.

— Сэм, быть может они захотят воскресить меня с помощью твоей души. Если я умру, тебя не должно быть рядом.

— Но мистер Глауб! Я не хочу вас покидать!

— Сэм, это не какие-то шутки. Ты должен будешь уйти.

— А я не уйду, — мистер Глауб нахмурился и пристально смотрел мне в глаза, а я продолжил более тихим голосом, — Я вас не оставлю. Я нужен вам, а вы нужны мне.

— Сэм.

— Мне некуда больше деваться. Весь мир подобен тёмному лесу! Вы же наполнили его для меня смыслом!

— Сэм…

— Но я не хочу быть обузой. Едва Либен будет реанимирована, как я уйду. Я буду лишним. Так будет лучше.

— Сэмвайз… — мистер Глауб выглядел очень потерянным. Мое откровение выбило его из колеи. Я чувствовал, что на моих глазах стали разворачиваться слезы, потому стремительно ушел от него.

Этот прорыв эмоций меня буквально разрушил. Я заперся в своей спальне и сутки просидел в ней. Да, я любил Лауфмана, но это была любовь собаки к своему хозяину. Он, если можно так выразиться, приручил меня. Он сделал меня таким, какой я сейчас. Мистер Глауб наполнил мое существование смыслом. Я впервые встал перед фактом, что покину его. Останусь один. Вернусь в тот самый ад одиночества, который меня всюду преследовал. Это омерзительное чувство. О чём я мог только думать!?

Но на следующий день я всё-таки вышел из своей комнаты, и какого же было моё удивление, когда я увидел напротив двери сидящего на стуле мистера Глауба.

— Давно вы меня здесь ждёте?

— Едва ты закрыл дверь. Я понимал, что тебе необходимо побыть наедине с собой, потому решил подождать у двери. Но я не люблю долго стоять, потому принёс себе стул.

— Ну вот я и вышел. Мистер Глауб, нет смысла поднимать этот разговор. Я вспылил, но это была глупость, ничего более.

— Сэмвайз, ты мне тоже очень дорог. Потому, если что-то случится, то ты должен бежать.

— Но…

— Никаких “Но”, Сэмвайз. Я не в праве был тебя сюда приводить, не должен был тебя в это впутывать. Но уже слишком поздно. Ты должен жить, понял? Ты должен жить!

Извините, мистер Глауб, но, видимо, я вас подвёл.

Всё, происходящее в нашем убежище, походило на лавину, которая неторопливо набирала силу у вершины, и снесёт всё, что находится у подножия горы. Джуфу пришили новую руку. Да, она немного кровоточила, но, тем не менее, полностью функционировала. Бард не остановился на достигнутом. Он проводил все новые и новые опыты, многие из которых были безумно омерзительны. Как например Тим. Одно воспоминание об этом чудовище вызывают у меня рвотные позывы. Да, по имени вы уже догадались, что была использована душа малышки Джуф. А что до тела…

Когда эта гора грубо сшитых тел людей, детей и животных вышла из недр пещеры, наклоняя обритую голову беспризорника Тима, потому что она не влезала в проход, мистер Глауб даже уронил свою чашку. От Тима пахло смертью. Как оказалось, Дуб и Фьори по ночам выходили на местное кладбище и выкопали несколько свежих могил, которые обнаружили по запаху. Тела уже предались разложению, однако несмотря на это, они по-прежнему функционировали.

Что же до Тима, то у него был мозг коровы, причем без внедрения гипофиза, три свиных сердца, потому что одно не справлялось с закачкой крови. Туловище было сшито очень грубо, тут и там вываливались куски плоти. Одна рука принадлежала какому-то мужчине, другая принадлежала маленькой девочке, а третья мальчику. Одна нога была чуть короче другой, из-за чего Тим сильно прихрамывал. Половых органов и вовсе не было. Со временем брюхо Тима вздулось из-за поселившихся в нём опарышей. Мы чуяли это чудовище раньше, чем слышали его тяжелые шаги.

Второе творение безумного гения Джуфа мы окрестили Кентавром. Вы уже догадываетесь, что не за красивые глазки. Просто Дуб зачем-то принес коня, а Джуф решил использовать эту находку. Поэтому в нашем убежище появилось еще цоканье копыт. Туловище Кентавра плохо держалось на теле лошади из-за того, что пара позвонков была плохо зафиксирована. Из-за этого, когда Кентавр скакал галопом, его туловище откидывалось назад.

И таких опытов было немало. Они воплощали самые больные идеи и фантазии, от чего самому мистеру Глаубу было не по себе, но он ничего не мог сказать. Не потому что боялся, а потому что любопытно. Любопытно, что из этого всего может выйти. Самый жуткий. Но в то же время самый успешный опыт — Смотрящие. Технически это была детская голова, держащаяся на руках. И всё, больше ничего. Да, они везде бегали, и следили за происходящим, вот только Джуф не учел отсутствие легких. Но эту идею усовершенствовал мистер Глауб, добавив Смотрящим трубки. В них нужно было дышать, чтобы детские головы могли говорить. Это был омерзительный процесс, благо ни мне ни профессору не приходилось этим заниматься. Оонт по-матерински ухаживала за ними, наставляла и нередко со стороны они походили на утку с выводком утят.

Но и расширение нашего убежища не прекратилось. Дуб был кузнецом, и как оказалось, мышцы тоже обладают своей памятью. Поэтому со временем в нашей пещере появилась кузня, дымоход которой любезно предоставил Эрни. Он подчинил себе всех крыс в округе и стал, своего рода, крысиным королём. Грызуны безоговорочно исполняли все его приказы. Как например прогрызть длинный проход то поверхности. Крысы были везде. Причем абсолютно разных размеров. Парочка была размером с небольшую собаку, но на их теле были следы укусов, что свидетельствовало о победе Эрни. Он доказал остальным грызунам свою силу и превосходство.

Но вернемся к кузне. Большую часть инструментов мы позаимствовали у наших сельских соседей на безвозмездной основе. Печь всегда ясно горела и даже ночью из кузницы раздавались удары молота. Пока строилось наше новое укрытие, Ооно и Оонд обнаружили большие залежи железа. Они решили их не трогать для лучших времен. И вот эти времена наступили. Дуб ковал доспехи, всякие устройства, которые помогали нашим реанимированным существам. Мистер Глауб иногда делился своими идеями с мертвецом, и кузнец создавал их по точным инструкциям. Так, например, был создан железный корсет, благодаря которому спина Кентавра не опрокидывалась. Тело Тима стали опоясывать огромные скобы, своего рода заплатки для его полуразложившейся туши. Для Смотрящих были изобретены своего рода когти, благодаря которым они могли карабкаться почти по вертикальным поверхностям.

Короче говоря, жизнь, если можно так выразиться, процветала в нашем убежище. Но это осталось не без следа. Неоднократно приходили сообщения о том, что возле наших укрытий рыщут какие-то люди с луками, не говоря уже о том, что многие жители селения покинули свои дома, а те немногие, что остались, боятся выходить на улицу по вечерам.

Эти перемены беспокоили меня. Мистер Глауб же стал более задумчив после нашего с ним разговора. Мы понимали, что совсем скоро настанет день, когда нужно будет реанимировать Либен. Осталось только найти подходящую душу. Душу девушки, похожей характером на Либен. Для этого мистер Глауб был готов на все. Даже похитить императорскую дочь, если бы ситуация того потребовала. А что до меня? Я просто молчал и ждал. Единственное утешение в этом логове безумия я находил в обществе Маяка, когда он улыбаясь смотрел на звезды и с улыбкой бормотал:

— Космос… Косм…

Хотя однажды его лексикон пополнился новыми словами:

— Прости меня…

Бедный Маяк.

Как же люди любят публичные зрелища. Дождь, наконец, прекратился, но сейчас глубокая ночь, потому казнь перенесли на вечер следующего дня. Мне сообщили, что я буду сожжен, и потому на главной площади уже возводится костер. Их право. Слишком много людей пострадало из-за наших с мистером Глаубом опытов, не говоря уже об экспериментах Джуфа.